Президент исчез - Стаут Рекс. Страница 34

Джордж Милтон кивнул снова:

— Благодарю вас. Когда за дело берутся дураки, невозможно избежать неприятных последствий.

— Как я полагаю, цель ареста в том, чтобы получить от вас сведения, касающиеся вашего сговора с Браунеллом, а также похищения президента организацией «Серые рубашки» и его местонахождения в настоящее время.

— Неплохо.

— Совершенно верно, сэр. Я бы посоветовал…

Шик начал развивать свою мысль, но неожиданное событие привело к тому, что его соображения по этому поводу отступили на второй план. В библиотеку вошел слуга. Он обогнул группу, собравшуюся на диване, и, приблизившись к Джорджу Милтону, остановился на почтительном расстоянии, ожидая, когда Шик закончит свою речь. Шик замолчал.

— Что там у вас? — спросил Джордж Милтон.

— Пришел человек. Он хочет видеть вас, сэр.

— Кто такой?

— Он назвался Крамером. Тот самый человек, который был здесь вчера.

Джордж Милтон тяжело оперся на подлокотники кресла и встал на ноги, игнорируя предложения помощи, исходившие от Шика.

— Еще больше дураков, Шик, — сказал Милтон, направил длинный белый палец на группу, собравшуюся у дивана, и добавил: — Вы правы, презирая их. Оказывается, вы проницательны. Это так или, может быть, вы просто трус?

— И то и другое, — усмехнулся Шик.

— А что бы вы сказали, если бы я сегодня вечером или завтра утром представил доказательство того, что исчезновение президента было подготовлено им самим и его женой? Это заинтересовало бы вас?

— Если это не будет простым предположением, если будут представлены доказательства, то, конечно, я найду это очень занятным.

— Хорошо. Прав ли я, предполагая, что, познакомившись с такого рода доказательствами, и конгресс, и страна будут решительно настроены против президента?

— Если доказательства будут убедительными, у него не останется ни избирателей, ни сторонников. Но… тут все дело в доказательствах.

Джордж Милтон кивнул и повернулся к лакею:

— Идите медленно. Я вам не скаковая лошадь.

В холле слуга повернул налево, Джордж Милтон последовал за ним. Они обошли лестничную площадку и оказались в противоположном крыле дома. Лакей открыл дверь, Джордж Милтон вошел, и она бесшумно закрылась. Он оказался в комнате гораздо меньшей, чем библиотека. Здесь были письменный стол, несколько кресел, книги и газеты. Возле письменного стола стоял крупный мускулистый мужчина, одетый в зеленовато-серый костюм с коричневым галстуком.

— Вы опаздываете, — упомянул Джордж Милтон.

— Да, сэр. На улицах много солдат, и они останавливают…

— Это не имеет значения. С чем вы пришли?

— Ну… в общем, я пришел за деньгами.

— Вы за них хоть что-нибудь получите?

— Не знаю. Когда незадолго до середины дня она вышла из Белого дома, при ней не было никаких пакетов. У входа в министерство юстиции она встретила агента секретной службы, и они вместе пообедали.

С Уорделлом у нее встречи не было, хотя, конечно, она могла поговорить с ним по телефону. Браунелл заключен под стражу. Я поставил одного из моих людей наблюдать за ней. Но она могла спрятать товар под одеждой…

— Вы встретитесь с ней в восемь часов?

— Да, сэр.

Джордж Милтон подошел к письменному столу, отпер его и выдвинул ящик. Оттуда он достал небольшой сверток в коричневой бумаге, перетянутый резинками.

— Здесь десять тысяч долларов, — сказал он. — Если она принесет товар, посмотрите, что там, прежде чем платить ей. Затем немедленно несите его сюда. Если вы от нее ничего не получите, все равно возвращайтесь. Я не люблю, когда мои деньги в течение целой ночи плавают неизвестно где.

— Да, сэр, — ответил на это мужчина, положил сверток во внутренний карман и застегнул пиджак на все пуговицы.

— И вот еще что, Крамер… — Нижняя челюсть Милтона начала дрожать. Он ненавидел это непроизвольное сокращение мускулов, но было слишком поздно предпринимать какие-либо попытки подавить пароксизмы возбуждения, которые в течение половины столетия отмечали пунктиром дни переживаний, которые привели его к власти и богатству. С течением времени оказалось невозможно полностью контролировать эти пароксизмы. Нервный тик безжалостно разрушал ослабленные возрастом линии обороны, и Милтон больше не мог сдерживать непроизвольные движения челюсти. Но его голос говорил ему самому и окружающим, что он по-прежнему оставался тем же самым Джорджем Милтоном. — Так вот что, Крамер. Я знаю вас как человека энергичного и инициативного. Что, если девушка не сможет взять дневник? Если вы сами добудете его сегодня вечером, я заплачу вам двадцать тысяч долларов.

А если в нем будет то, на что я надеюсь, вы получите пятьдесят тысяч.

Мужчина покачал головой:

— Нет, сэр. Возможностей сделать это мне не представится.

— Я заплачу вам сто тысяч долларов, если в дневнике будет то, что мне нужно.

— Но, сэр, это невыполнимо и за миллион долларов.

Мне не нужно объяснять вам, дело не в риске. Вокруг Белого дома солдаты стоят на каждом футе периметра территории, они буквально касаются друг друга локтями.

— Подкупите их. Проведите отвлекающую диверсию.

Вы мужчина или мальчик на посылках? Что значат для вас несколько солдат?

Крамер снова покачал головой:

— Не стоит и пытаться. Я работаю на вас и возьмусь за любое дело, кроме самоубийства. Так что нет, сэр.

— Чего вы боитесь? — Презрение и насмешка в тоне убеленного сединой старца сделали его голос еще более пронзительным. — В жилах у вас течет не кровь, а вода.

Неужели на свете больше не осталось мужчин? Единственный настоящий мужчина оказывается безумцем по имени Линкольн Ли. Жалкие ничтожные твари! — Нижняя челюсть никак не хотела успокоиться. — Черви!

— Может быть, и так. Ли в тюрьме, но, даже если бы он был на свободе, я не могу себе представить, как он перелезет через забор Белого дома. Возможно, девушка все же возьмет дневник. А может, это будет ловушка.

— То есть как — ловушка? Что вы хотите сказать?

— Ничего, сэр. Я позабочусь об этом.

— Ну конечно. Крамер, это достойно похвалы. Подумать только — черви! Мальчики на посылках. Продолжайте. Идите!

— Да, сэр.

Мужчина взял с письменного стола свою шляпу, еще раз ощупал нагрудный карман, убеждаясь, что деньги там, а затем открыл дверь и покинул кабинет. Он спустился по широкой лестнице, кивнул лакею, стоявшему в вестибюле нижнего этажа, и вышел из дома. На террасе он столкнулся с человеком, который как раз собирался войти, — плотный и быстрый в движениях парень, — казалось, что в его ступни вмонтированы пружины. Чтобы лучше рассмотреть его, Крамер замедлил шаг; то же самое сделал и тот, кто шел ему навстречу.

Когда они расходились, Крамер успел разглядеть лицо встречного, однако его собственное лицо не стало объектом наблюдения — глаза молодого человека смотрели ниже подбородка агента, на узел коричневого галстука. Они разошлись, и Крамер пошел дальше по дорожке через лужайку, бормоча при этом:

Черт меня подери, если мне неизвестно, где обедал этот парень.

А молодой человек приблизился к входной двери и нажал на кнопку звонка. Как только щелкнула задвижка, он тут же, невзирая на меры предосторожности, предпринятые слугой, надавил на дверь плечом, чтобы обеспечить себе проход. Таким образом, он без особого промедления оказался в холле, что никак не отразилось на поведении лакея. Дело в том, что подбор слуг осуществлялся миссис Хартли Гриннел, дочерью Джорджа Милтона, и их задачей было не бороться с вторжением нежданных гостей, а выполнять функцию декоративного элемента, свидетельствующего о претензии хозяев на аристократизм.

На верхнем этаже Джордж Милтон вновь вернулся в библиотеку. Он обнаружил, что собравшаяся возле дивана группа осталась в том же составе, за исключением того, что Вормен и Теодор Шик, отойдя к окну, вели беседу и Теодор Шик держал в руке новый бокал виски. Было похоже, что с подсказки Вормена Дэнхем произвел перестройку внутри группы, с тем чтобы начать новую атаку на Моллесона. Последний, раскурив сигару и откинувшись на спинку дивана, сидел, задумчивый и рассудительный, кивая в знак согласия, в то время как Мартин Дрю снова объяснял свое видение кризисной ситуации. Джордж Милтон пересек библиотеку и остановился возле этой группы, с презрением оглядывая и ее членов, и объект их посягательств, но на самом деле не видя и не слыша их. Он с горечью размышлял о том, что стал слишком стар, чтобы позволить себе быть задержанным и доставленным на незнакомую территорию для встречи с Льюисом Уорделлом. И с еще большей горечью он думал о том, что этому не знающему аналогов столкновению всех видов оружия, этому величайшему сражению во всей его карьере суждено было случиться слишком поздно, когда стало трудно ожидать, что закаленная сталь его меча выдержит такую нагрузку. Ах, если бы двадцать лет назад… или хотя бы десять…