Семейное дело - Стаут Рекс. Страница 12

В десять часов вечера я при свете торшера перелистывал страницы книги под названием «Соусы разных стран». Чтобы обнаружить в комнате спрятанный увесистый предмет — например, крупное бриллиантовое колье, бивень мамонта или автоматический пистолет, — много времени не требуется. Но когда речь идет о двадцатидолларовой купюре или о чем-то другом, что можно вложить между книжных страниц, то поиски могут порядочно затянуться, особенно если в комнате обширная библиотека. Для поисков в библиотеке конгресса понадобилось бы, по моим оценкам, две тысячи семьсот сорок восемь лет.

Большинство книг Пьера Дакоса содержали описание различных способов приготовления пищи. Меня интересовал не только клочок бумаги с какой-то записью. Я старался обнаружить хоть что-нибудь, что вывело бы нас на человека, оставившего записку в ресторане на подносе или заплатившего за нее сто долларов. Определенные надежды сперва вселила обнаруженная в ящике стола записная книжка с длинным перечнем фамилий. Однако, как объяснила Люси Дакос, это был список клиентов, особенно щедрых на чаевые. По ее словам, Пьер плохо запоминал имена таких людей и поэтому записывал их на протяжении двадцати лет.

Прибыв по адресу, я сообщил отцу Пьера Дакоса — причем Люси фигурировала в качестве переводчика, — что, мне, необходимо осмотреть комнату, его сына, и объяснил, с какой целью. Моя затея пришлась Люси явно не по душе, однако дедушка проявил настойчивость, и этого оказалось достаточно. Как я вскоре понял, она решила не отходить от меня ни на шаг, чтобы своевременно заметить, если я попытаюсь что-нибудь присвоить. Истинные чувства Люси по отношению ко мне угадать не составляло большого труда: ей было абсолютно все равно — двуногий я или четвероногий. А вот к своей особе она относилась совсем не безразлично. За лицом, довольно миловидным, Люси тщательно ухаживала, как и за великолепными каштановыми волосами. Отлично сшитое светло-коричневое платье ловко сидело на ее ладной фигуре. Не верилось, чтобы все эти прелести предназначались только для зеркала.

Люси сидела в мягком кресле рядом с торшером. Закончив с последней книгой, я поставил ее на полку и, повернувшись к девушке, заметил:

— Вы, я полагаю, правы. Если отец действительно что-то спрятал, то, скорее всего, здесь, в этой комнате. Вам удалось вспомнить, о чем он говорил в самое последнее время?

— Нет.

— Но вы по крайней мере пытались припомнить?

— Я уже сказала вам, мне нечего вспоминать: со мной он почти не разговаривал.

В говоре Люси присутствовало много носовых звуков. Смотря в раздумье сверху на стройные ноги девушки, которые едва прикрывала короткая юбка, я решил подойти с другой стороны.

— Послушайте, мисс Дакос. До сих пор я честно старался проявлять учтивость и сочувствие. Но мне все же хотелось бы знать, отчего вас совершенно не интересует, кто убил вашего отца? Это ведь, согласитесь, не совсем… естественно.

— Вам, конечно, любопытно знать, — кивнула она. — По-вашему, я должна рыдать, причитать и, быть может, даже рвать на себе волосы. Чепуха! Я была хорошей вполне обычной дочерью. Конечно, мне не безразлично, кто убил моего отца, но я не думаю, что вам удастся поймать убийцу, учитывая ваши методы; вы тратите время на поиски человека, который дал отцу деньги за какую-то записку. Но даже если вы все-таки и сумеете найти преступника, то уж никак не потому, что приставали ко мне с назойливыми требованиями вспомнить что-то, чего никогда не было.

— А что предлагаете вы? Как бы вы действовали на моем месте?

— Не знаю. Я ведь не знаменитый детектив, как Ниро Вулф. По вашим словам, орудием убийства послужила бомба, подложенная кем-то в карман пальто моего отца. Кто сделал это? Я бы постаралась выяснить: где отец был в роковой вечер, с кем встречался? Я бы начала с этого.

— Конечно, вы поступили бы именно так, — кивнул я. — И в итоге вам отдавили бы ноги десятки полицейских ищеек, которые в данный момент как раз этим и занимаются. Если до преступника можно добраться таким способом, они схватят его без помощи Ниро Вулфа. Разумеется, помимо других людей ваш отец виделся вчера также и с вами. Я пока не спрашивал о ваших взаимоотношениях с ним и не стану этого делать, но полиция, безусловно, интересуется. И ее сотрудники собирают сейчас через ваших знакомых сведения о вас. Как вы сказали, вам пришлось провести в канцелярии окружного прокурора пять часов. Значит, все это для вас не новость. Им уже приходилось иметь дело с людьми, отправившими своих отцов на тот свет. И конечно же они вас спросили: кому выгодна его смерть? И каков же был ваш ответ?

— Я ответила, что не знаю.

— Но ведь кто-то все-таки очень желал его смерти. Люси презрительно усмехнулась. Она мне, признаюсь, совсем не нравилась, но я стараюсь быть объективным. Ее лицо в самом деле исказила презрительная усмешка.

— Я знала, что вы это скажете, — заявила она. — У прокурора они тоже об этом говорили. Вывод не только очевидный, но и глупый. Ведь убийца мог и ошибиться, предположив, что пальто отца принадлежит кому-то другому.

— Тогда выходит, по-вашему, случившееся — результат трагической ошибки?

— Я этого вовсе не утверждала, а только указала на подобную возможность.

— Дедушка рассказал вам о том, что сообщил ему Ниро Вулф о содержании моей беседы с вашим отцом?

— Нет. Дедушка никогда мне ни о чем не рассказывает. Считает, что у женщин куриные мозги. Вы, несомненно, думаете точно так же.

Я мог бы подтвердить, что некоторым женщинам — присутствующие не исключение — мозгов и впрямь недостает, но воздержался.

— Ваш отец заявил мне, — продолжал я, — что какой-то мужчина хочет его убить, а потому об ошибке не может быть и речи. Вы также не походите на роль убийцы, поскольку вы — не мужчина. Но вернемся немного назад. Очевидно, отец был другого мнения о женщинах, так как, со слов дедушки, сказанных в разговоре с мистером Вулфом, он часто советовался с вами. Поэтому, думается мне, он мог рассказать вам кое-что о человеке, который заплатил ему сто долларов за записку.

— Он никогда не спрашивал моего совета, а просто хотел знать мое мнение.