Благостный четверг - Стейнбек Джон Эрнст. Страница 24
– Много должны-то? – спросил Патрон. Он поднял за нижний конец стоявшую рядом метелку и выломал веточку, ковырять в зубах. – Иди погуляй, – приказал он тихонько Какахуэте – племянник скользнул вверх по лестнице в мансарду.
– Это долг не денежный! – сказал Мак. – Это долг душевный. Вот уж сколько лет Док нам помогает: заболеем – вылечит, сядем на мель – подкинет денег.
– Да, – согласился Патрон. – Док безотказный…
Он еще не мог понять, куда метит Мак, но чувствовал – опасность где-то рядом.
А Мак – профессиональный обольститель! – от звуков собственного голоса воодушевлялся, делался все увереннее:
– Долго еще можно было бы на Доке ездить, да сейчас ему и без нас тошно…
– А что с ним такое?
– Как, разве ты не знаешь? Он сидит день и ночь как проклятый, бьется над своими целлофаноподами…
– Да-да, ты мне уже говорил, – закивал Патрон.
– Вот мы и хотим с ребятами ему помочь. Не можем смотреть, как наш лучший друг мучается… Он ведь, наверное, и тебе что-нибудь хорошее сделал…
– Да, – обрадованно вспомнил Патрон. – Ты знаешь, что в шахматах нельзя сжульничать?
– Знаю, знаю. Док мне объяснял, – нетерпеливо сказал Мак. – Так я вот о чем: дела у Дока – табак. Вот если б ему новый большой микроскоп, он живо бы с этими целлофаноподами разделался, а стоит микроскоп верных четыре сотни…
– Если вы собираете деньги – десять долларов за мной, – поспешно заверил Патрон.
– Благодарю! – с чувством вымолвил Мак. – Я знал, что ты настоящий друг! Но не об этом хотел я тебя просить. Мы хотим помочь Доку сами, одни! Ты нам не десять долларов, ты нам совет дай!
Патрон зашел за прилавок, достал из холодильника пару банок пива, открыл, подал одну Маку.
– Спасибо… – Мак сделал большой глоток, промочил горло. – Благодать… Теперь послушай, какой расклад.
У нас с ребятами есть кое-какая собственность, мы думаем разыграть ее в лотерею. А на лотерейные деньги купим Доку микроскоп. Вот и решили с тобой посоветоваться насчет лотерейных билетов и всего такого прочего…
– А что же вы будете разыгрывать? – спросил Патрон.
Вот он, ужасный миг! Дрожащей рукой Мак запрокинул банку, втянул остатки холодного, ядреного пива. Потом с душевным трепетом ответил:
– Наш дом, Королевскую ночлежку!
Патрон вытянул из ящика с расческами одну расческу, задумчиво провел по своим черным лоснящимся волосам.
– Да разве эта развалюха стоит четыре сотни?
Господи, неужто пронесло?! В эту минуту Мак любил Патрона как родного, готов был руки ему целовать.
– Может, и не стоит. Но ведь это наш дом! – голос Мака дышал силой и чувством. – Согласен, недорогой товар, но кто же дорогое в лотерею разыгрывает? Да будь это хоть пара старых калош – и ту не грех разыграть, на доброе-то дело!
– Хм, в этом что-то есть, – Патрон впервые взглянул на Мака с уважением. – Ну, и кто ж, по-вашему, должен выиграть?
Теперь Мак уверился в успехе окончательно. Как вести себя с жертвой дальше, он знал.
– Я вижу, тебя не проведешь, – доверительно произнес он. – Если я скажу, что разыгрывать будем по-честному, ты все равно не поверишь… Слушай, что мы придумали…
Патрон подался вперед. В нем не чувствовалось прежней настороженности. Конечно, веревок вить он из себя не даст, но уже изрядно смягчился.
– Ну? – спросил он с любопытством.
– Лотерея лотереей, а жить-то нам где-то надо. Верно я говорю? Вот мы и решили… только, чур, между нами?..
– Разумеется, – успокоил Патрон.
– Так вот, мы продадим выигрышный билет Доку, или просто ему подсунем, в общем, подстроим, чтоб выиграл Док.
– А зачем?
– Затем, что всем от этого будет хорошо! Док получит микроскоп. А мы будем жить, как и жили, в Ночлежке. Только она теперь докова будет. Это ему вроде страховки, на старость. Вот так мы и отблагодарим его за все хорошее!
– А вдруг он продаст ваш сарай?
– Не продаст. Не захочет же он нас на улицу выкинуть!
На красивом смуглом лице Патрона расплылась одобрительная улыбка: продумано четко, не подкопаешься.
– А ты молодец, Мак. Я тебя недооценивал. Пожалуй, мы могли бы делать кой-какие дела вместе… Лотерейные билеты уже заготовили?
– Да, полночи вчера рисовали. – Мак выложил на стол пухленькую пачку.
– Почем они у вас?
– Да вот, написано – по два доллара.
– Ну что ж, десять долларов за мной, как я и обещал. Покупаю пять билетов. Могу взять еще сколько-нибудь на продажу.
– Штук двадцать возьмешь?
– Чего уж там, давай полсотни. Я их со своим оркестром распространю…
Мак поднимался обратно по тропинке, не чуя под собой ног, глядя вперед и вдаль. Не останавливаясь, прошел мимо ребят в Ночлежку, тяжело опустился на кровать. Ребята вошли за ним гуськом, обступили.
Мак помолчал, потом торжествующе произнес:
– Наша взяла! Он ведать не ведает, что Ночлежка его. Сам купил пять билетов, да еще полсотни «мокрым спинам» продаст!
Бывают минуты всеобщего облегчения и ликования, когда слова излишни. Эдди выбежал, и все в тишине услыхали, как вонзилась в землю лопата, откапывая очередной бочонок…
Таково было первое событие в этот Благостный четверг.
20. Благостный четверг (2)
Отправляясь на покой далеко за полночь, Фауна опускала у себя в спальне глухие шторы – и спокойно спала до полудня. Но в утро Благостного четверга шаловливое солнце сыграло с ней шутку. Проникло в комнату через крошечное – с острие иглы – отверстие в шторе и давай показывать на стенке все, что делается в Консервном Ряду, как в цветном кино, только перевернутом. Вот прошагала вразвалку – вверх тормашками! – Могучая Ида в цветастом ситцевом платье и черной беретке… Вот проехал, вертя колесами в воздухе, грузовик Тихоокеанской газоэлектрической компании… Проплелся к лавке Джозефа-Марии Мак вверх ногами… А еще спустя прошел по обоям перевернутый Док – вид измученный, в руке откупоренная бутылка пива, и, что самое занятное, пиво не выливается!.. Вначале Фауна старалась снова уснуть, потом раздумала: вдруг пропущу что-нибудь важное? Призрак перевернутого Дока окончательно отбил у нее сон.
Не зря говорится: утро вечера мудренее. Вчера Фауна ломала голову над своей задачкой, а сегодня – проснулась с готовым ответом… Фауна подняла шторы и порадовалась, какой прекрасный выдался день. Кровля Вонючего завода, облепленная чайками, переливалась, как жемчужная.
Фауна облачилась в темно-серый вязаный костюм, зачесала назад свои густые непослушные волосы, надела аккуратную шляпку с черными блестками и перчатки. Зашла на кухню, погрузила в сумку шесть бутылок пива, потом, поразмыслив, прихватила одну из сушеных обезьяньих голов, в подарок… Вскоре она уже стояла на крыльце Западной биологической, переводя дух; глядя на нее, вы бы сказали, что она представляет интересы ну хотя бы Красного Креста, а уж никак не «Медвежьего стяга».
Док жарил колбаски, посыпая их тертым шоколадом: получалось нечто пикантное, восточное.
– Что-то ты раненько, – приветствовал он Фауну.
– Да вот подумала: вчерашнего пива надолго не хватит, принесла еще.
– Очень кстати, – сказал Док. – Хочешь колбасок?
– Спасибо, не откажусь, – отвечала Фауна, ибо знала: кто дает тебе, тот тебе должен.
– Смотри, обезьянья голова. У меня их много, привезла из Южной Америки.
– Ну-ка, ну-ка, интересно…
– Знаешь, чудаки говорят, будто это человечьи головы.
– Выдумывают, – рассмеялся Док. – Разве у человека такая форма глаз и ушей? Тем более носа…
– Не все же к людям, как ты, приглядываются… – сказала Фауна. – Я, пожалуй, выпью с тобой пива… Сроду ничего похожего не ела, – подивилась она вкусу шоколадных колбасок. – А ты кузнечиков когда-нибудь пробовал?
– Да, в Мексике, они вроде как перченые…
Фауна не любила ходить вокруг да около.
– Слушай, тебе, наверно, надоело, что все к тебе с просьбами пристают…
– Хуже было б, если б меня все забросили, – с усмешкой сказал Док. – Так что тебе нужно? Кстати, спасибо за давешний торт с пивом…