Избранник - Степаненко Андрей. Страница 89

— Придет время, и вы рядом сядете, Федор Иванович, — пообещал Сашка.

— Я никогда не окажусь рядом с тобой, Никитин, — с чувством произнес подполковник. — А знаешь почему?

— Почему?

— Потому что я всегда заодно с Родиной.

— Удобно, — пожал плечами Сашка.

Подполковник побагровел:

— Удобно, говоришь?! Люди жизни за Россию отдают! А ты в креслице развалился! Встать!.. Встать, когда с тобой подполковник разговаривает!

Сашка поднялся. Теперь они стояли глаза в глаза.

— Вот так, — шумно потянул носом Бугров. — Вот так...

Он стремительно развернулся, пробежал по проходу, легко запрыгнул обратно на сцену, прошелся и снова повернулся лицом к притихшей публике.

— Зарубите себе на носу: это не я вас сюда согнал; вы сами себя сюда согнали! Вы... — Подполковник ткнул пальцем в зал. — Именно вы вынуждаете нас так поступать! Именно вы не оставляете нам другого выбора!

— Хватит оправдываться, Федя, — звонко отозвалась из глубины зала Неля. — И не лги: у человека всегда есть выбор.

Подполковник сморщился, как от лимона:

— Вот только не надо мне этих слюней! Выбор им подавай! Вы сначала по-людски жить научитесь, а уж потом...

Двойная дверь хлопнула, и в нее вошли несколько дружинников с охапками огромных бумажных листов.

— Куда это, товарищ подполковник?

Федор Иванович оборвал фразу на полуслове и повернулся на голос.

— А-а... — махнул он рукой. — Там бросьте. Всё собрали?

— Всё, товарищ подполковник, до единого листочка, — кивнули дружинники и швырнули охапки на пол.

Сашка подался вперед и присмотрелся. Это были оставленные сектантами на поле боя порванные и затоптанные тяжелыми армейскими ботинками лики духовных вождей.

Бугров перехватил направление его взгляда, спрыгнул со сцены и брезгливо разворошил носком сапога беспорядочную кучу на полу.

— И это ваши авторитеты? — криво ухмыльнулся он. — Смотри-ка, одни черные! Что, ни одного русского не нашлось?

— Не в этом дело, — громко, через весь зал, произнесла Неля. — Просто они такие же, как мы. А не как ты.

— Заткнись! — мгновенно разъярился ее бывший супруг и, раздувая ноздри, властно повел рукой в сторону зала. — Ты что думаешь, я ничего про вас не знаю?! Шестой расой себя возомнили! Особенными! Землю решили унаследовать! Да если кто и унаследует Землю, так это они!

Он решительно ткнул мощной рукой в сторону замершего у дверей красивого коренастого офицера с проглядывающей из-под ворота тельняшкой.

«А ведь он прав! — как никогда ясно, осознал Сашка. — Они уже сейчас наверху „пирамиды“. А что потом? Что будет, когда Сила наделит их всем остальным?» Он попытался представить себе Бугрова и того, в тельняшке, жадно смотрящими в небо в поисках отгадок тайн мироздания, и не сумел. И он уже знал почему. Потому что для этих цельных, как простое число, людей важно лишь одно: количество женщин, вина и закаленной в боях с очередным врагом настоящей мужской дружбы. Остальное — для слабаков.

Сашка вдруг отчетливо осознал: с Силой, да и со всей шестой расой будет то же самое.

— Именно они унаследуют Землю! — не мог успокоиться и всё тыкал толстым пальцем в сторону красивого коренастого офицера Бугров. — Потому что они нормальные, реальные ребята! А не то что эти твои...

— Перестань, Федор...

— Я тебе отвечаю! — возбужденно спрыгнул со сцены подполковник. — Засунь их в «обезьянник» на пару недель — и они тебя все до единого сдадут! Все! До единого! И вожди не помогут! Они тебя уже готовы сдать! И тебя, и твоих вождей! Доказать?!

Бугров раскраснелся, замахал руками и вдруг побежал к выходу и начал судорожно раскладывать брошенные у дверей портреты. Народ затаил дыхание.

— Вы! — неожиданно распрямился он. — Кто первым пройдет по этим рожам своими ногами, тот свободен! Отвечаю!

Народ молчал.

— Ну?! Кто первый?!

Сашка всей кожей ощутил эту на какие-то секунды по случайному капризу фортуны возникшую вероятность что-то изменить и, не теряя времени, встал:

— Я пройду. — Зал охнул.

Он вышел в проход между рядами и, слегка пошатываясь, под гробовое молчание всего зала подошел к разостланным на полу портретам. По сравнению с реальными ставками в этой игре глянцевые плакаты по пятьдесят рублей за штуку не значили почти ничего.

— За базар отвечаешь? — повернулся он к подполковнику. — Или это всё для красного словца?

Бугров изменился в лице. Он дернул щекой, глотнул, на секунду опустил глаза, но слово было сказано, и позволить себе выглядеть неконкретным и нереальным он уже не мог.

— Отвечаю.

Сашка обернулся, оглядел стихший, подавленный зал и пошел по ликам прямо к выходу.

Он еще не знал, что будет делать, но понимал, что главное — информация о том, что происходит, у медиков и на верхах. А потому, не теряя времени, промчался на зады Дома горняка, стремительно пересек спящий жилой квартал и побежал вниз по улице. Рассчитывать, что он застанет Рейнхарда на работе посреди ночи, было глупо, но обостренная в последние дни интуиция подсказывала ему, что врачи в такой ответственный момент не спят.

Он пробежал к моргу, с налету ткнулся в железную дверь и нажал кнопку звонка. Еще раз. И еще...

— Кого там черти несут? — Круглый глазок открылся.

— Это я, Никитин! — крикнул Сашка. — Открывайте, Владимир Карлович!

— Сейчас...

Дверь открылась, и Сашка еле успел подхватить чуть не вывалившегося наружу патологоанатома. Тот был пьян.

— Тебя уже отпустили?

— Да, — кивнул Сашка. — Федор Иванович побеспокоился.

— А-а... Федя... — с пониманием кивнул врач. — Орел! А что у тебя с лицом?

— Умыться не успел. — Сашка притворил за собой дверь и, поддерживая Рейнхарда, повел его в кабинет. — Вы лучше расскажите, что там наверху происходит?

— Меня вот... ик!.. вздрючили...

— За что?

— Я ведь на детальной микробиологической проверке всей этой областной делегации настоял...

— Да ну?!

— Ага, — кивнул Рейнхард. — И что вы думаете? Никаких неизвестных вирусов! Они и близко ничего не нашли!

— Не может быть, — не поверил Сашка.

— Может, Сашенька, может... Уж и дрючили меня за это в мэрии, уж и дрючили! Хотя их можно понять, Саша: у них у всех уже третья, она же последняя, фаза заболевания... ик!