Порт-Артур. Том 2 - Степанов Александр Николаевич. Страница 23

– По-моему, проще всего атаковать врага и уничтожить, как Нахимов под Синопом, – говорил Шульц.

Как только на горизонте показался дымок, крейсер снялся с якоря и, развивая предельный ход, двинулся навстречу противнику. Пробили боевую тревогу и приготовились к бою. Порембский в бинокль разглядывал неприятельский корабль.

– Легкий крейсер, три трубы и две мачты. Быть может, это наш «Богатырь» из Владивостока? – недоумевал лейтенант.

– Никак нет, вашбродь, – доложил старший сигнальщик, – это японский корабль, на «Ниитаку» похож.

– Нам он не страшен, через полчаса он будет под водой, – с апломбом заявил Шульц.

– У него все же шестидюймовые орудия против наших стодвадцатимиллиметровых, да и ход двадцать узлов, какого мы сейчас долго дать не сможем. Было бы осмотрительнее не ввязываться в бой, пока он сам на нас не нападет.

Но Шульц ничего не хотел слушать. Как только расстояние до противника уменьшилось до сорока кабельтовых, Шульц приказал открыть огонь. Матросы, не раз видевшие под Артуром крейсера такого типа, отнеслись к противнику с некоторым пренебрежением. Но это был не потрепанный в боях «Ниптака», а однотипный с ним, совершенно новенький, только что спущенный крейсер «Цусима». Его артиллерия была в полной исправности, орудия не расстреляны, и первые же снаряды стали ложиться очень близко от «Новика».

– Ишь японец всурьез серчает, – зубоскалил Нюрин, комендор ютового орудия, старательно наводя свою пушку на врага.

Не успел он выстрелить, как снарядом противника снесло кормовой мостик, сбило машинные вентиляторы, а один из осколков впился в левый бок комендора.

– Да что же это, братцы! – испуганно вскрикнул он и медленно повалился на палубу.

Стоявший неподалеку Штер был ранен в плечо.

– Не везет, черт возьми! – говорил он, морщась от боли. – Перевяжите-ка меня кто-нибудь.

Двое матросов тут же наскоро забинтовали рану, и Штер остался в строю.

Сражение становилось все упорнее. Обе стороны развили сильный артиллерийский огонь. Число попаданий с обеих сторон было почти одинаково. Но более крупные японские снаряды, к тому же начиненные сильнейшим взрывчатым веществом, производили очень значительные разрушения.

Вдруг «Новик» весь вздрогнул. Огромный столб черного дыма взвился на шканцах. Осколки снаряда полетели на мостик, разбив штурманскую и повредив командирскую рубку. Двое сигнальщиков и рулевой, обливаясь кровью, покатились на палубу.

Штуртросы оказались перебитыми, и управление перенесли в румпельное отделение, где рулевой привод еще действовал. Между тем японцы хорошо пристрелялись и несколькими попаданиями подряд нанесли «Новику» три подводные пробоины, сквозь которые хлынула вода. Ютовое орудие, выбитое снарядом из цапф [29], взлетело на воздух и придавило трех человек из пожарного дивизиона.

В дыму разрывов матросы метались по палубе, наскоро исправляя повреждения. Стрельба не прекращалась ни на минуту. То и дело вспыхивали выстрелы, гремели о палубу стреляные гильзы орудийных патронов. Лязгали открываемые и закрываемые орудийные замки, нории [30] с шумом подавали на палубу новые патроны.

Наконец «Новику» удалось повернуть к берегу и разойтись на контргалсах с японским крейсером, который имел тоже весьма плачевный вид. Передняя мачта была снесена до половины, все три трубы исковерканы, заметен был сильный крен и рысканье на курсе, что говорило о потере способности управления крейсера.

«Новик» продолжал стрелять даже тогда, когда японцы прекратили огонь. Офицеры силой оттаскивали комендоров от пушек.

– Вашбродь, дозвольте еще один разок по японцу садануть, – упрашивали комендоры. – В самого ихнего командира попадем.

– Вали, только это будет последний выстрел, – уступил Штер. И выстрелы загремели один за другим.

Японский корабль был хорошо виден на светлом вечернем небе. Четко вырисовывались две его мачты с тремя дымящими трубами между ними. Вдруг против средней трубы взвилось зеленоватое пламя и поднялось негустое облако дыма. В следующий момент, когда дым разошелся, средней трубы не оказалось на месте, а вместо нее чуть возвышались бесформенные обломки.

– Ура! – пронеслось по крейсеру, и смолкнувшая было артиллерийская стрельба разгорелась вновь.

Японцы поспешили повернуться кормой к «Новику» и стали медленно удаляться.

– Полный вперед! – скомандовал при виде этого Шульц, но машины как раз в этот момент отказали, пар сел в котлах, холодильники начали перегреваться.

Шульц с сожалением взглянул на уходящий японский крейсер и повернул к Корсаковскому посту. Порембский быстро осмотрел повреждения: три подводных пробоины в корме, затоплены рулевое и сухарное отделения и кормовой патронный погреб. Вследствие этого корма села на три с лишним фута. Через пробоину у ватерлинии вода проникла в каюту старшего офицера и затем по коридору стала заливать кают-компанию и другие офицерские каюты. Половина котлов бездействовала.

Выслушав доклад Порембского, Шульц отчеканил:

– Ввиду тяжелых повреждений, полученных нами, я решил взорвать крейсер.

– Что?! – изумился лейтенант. – Впереди у нас целая ночь. За это время мы справимся с главнейшими повреждениями.

– Свозить команду на берег и приготовить всех к взрыву! – скомандовал Шульц.

Никто не двинулся с места.

– Братцы, да что же это такое? – выкрикнул Кащенко. – «Новик» хотят затопить, как негодный брандер!

– Попытаемся сперва справиться с течью и привести машины в порядок, а там уже видно будет, что делать, – примирительно заметил Порембский.

– На горизонте видны огни прожекторов, – доложил сигнальщик.

Все обернулись в указанном направлении. Три бледных полоски света скользнули у горизонта и исчезли, а затем появились опять. Японцы, видимо, разыскивали русский крейсер в наступившей темноте.

– По радио слышны переговоры нескольких судов, – доложил радист. – Их, по крайней мере, два, если не больше.

– Спустить шлюпки на воду! – скомандовал Шульц.

– Ваше высокоблагородие, – вышел из толпы матросов Кащенко, – я с самого спуска «Новика» на воду служу на нем. Дозвольте мне и умереть здесь. Не хочу я уходить с него.

– Ведите нас в бой. Лучше умереть, чем топить наш «Новик». Долой командира! – раздались крики. – Небось Николай Оттович никогда бы этого и не подумал!

На мостике произошло замешательство.

– Вода продолжает прибывать, несмотря на работу всех помп, – доложил Тихонов. – Залита вся броневая палуба и принято не менее трехсот тонн воды.

Порембский приказал спускать уцелевшие шлюпки на воду; с берега потребовали баржи, начали свозить людей и самые необходимые вещи. «Новик» медленно погружался. Прожекторы больше не показывались на горизонте. Вскоре с севера налетел густой, холодный туман.

– Эх, будь он сегодня днем! Мы проскочили бы под носом у врага! – сетовал Порембский.

К утру «Новик» погрузился на дно, накренившись на правый борт. На поверхности остались трубы, мачты, шлюпбалки и значительная часть верхней палубы.

Из сопровождавших эскадру восьми миноносцев три вернулись в Артур, остальные прорвались и ушли в нейтральные порты, где и были разоружены.

Таким образом, из восемнадцати кораблей, вышедших двадцать восьмого июля, прорвались лишь девять – один броненосец, три крейсера и пять миноносцев, остальные вернулись в Артур.