Уснувший пассажир - Степанов Анатолий Яковлевич. Страница 10

Не дожидаясь особого предложения, командир и старшая стюардесса покинули кабинет.1

– Я один, – сообщил Смирнов.

– Я понимаю, ты там без исходных, как слепой, по углам топчешься. Но для начала ты ответь на мой вопрос. Кейс этого голландца цел?

– Вроде цел.

– Слава тебе Господи. Теперь по порядку. Слушай внимательно. Крупнейшая ювелирная амстердамская фирма по контракту должна была переправить своим сингапурским партнерам партию бриллиантов особой огранки на общую сумму три с половиной миллиона долларов. Партию намеревались отправить по обычным их каналам, но неделю тому назад были получены от осведомителя сведения о готовящемся нападении и похищении этой партии. Тогда руководство фирмы решило пустить по обычному каналу пышную туфту, а настоящие бриллианты отправить через Москву с курьером-одиночкой. Нас они просили проконтролировать его только в Шереметьеве.

– Кто он?

– Опытный детектив, состоявший на работе у фирмы около двадцати лет.

– Сережа, а ты не мог бы проверить, была ли возможность у фирмы отправить посылку другим, не через Москву, рейсом? Так, чтобы она успела к сроку?

– Подозреваешь, что путь через Москву – единственный, кроме обычного, в этот временной отрезок? – догадался, о чем думает Смирнов, сообразительный Сережа. – Предполагаешь, что специально запустили дезу для того, чтобы посылка прошла через Москву?

– Ага, – признался Смирнов. – И вот еще что. Сом нения у меня насчет кейса.

– Излагай.

– Боюсь подмены, старичок.

– Аргументы?

– Покойный наш курьер – левша, и кейс, что вполне естественно, был прикован к правой руке. А ключики от наручников лежали в правом боковом кармане.

– Ну и что? – не понял Сережа.

– Как ему левой рукой ключи из правого кармана доставать? Очень неудобно.

– Так, так. Вот что, Саня. Вскрывай этот вонючий кейс к чертовой бабушке и посмотри, что там. Я даю разрешение.

– А если там образцовая липа? Стразы, которые без специалиста не определишь? Ни хрена нам это не дает.

– Может, ты и прав. Ну, ни пуха ни пера. Действуй по обстоятельствам. Если появится что-нибудь новенькое, я тебе позвоню. Там, в Москве, Сережа, видимо, понял вдруг, что оставил Смирнова один на один с делом, и добавил поспешно: – Впрочем, я буду звонить тебе в любом случае. Приблизительно минут через сорок, через час…

Смирнов положил трубку на рычаг, выключил селектор. Чтобы сосредоточиться, подергал себя за нос, пытался думать. Но не получилось. Встал, прошел к двери, крикнул в щель:

– Ты где там, командир?

– Освободился! – объявился командир, и они уселись у стола. – Да, начальник просил тебе передать, что опергруппы из района не будет.

– Как не будет! – заорал Смирнов.

– Успокойся, будет группа из республиканского центра. Вот-вот вылетают или вылетели уже.

– Ну конечно, такое дело должна вести республика. Как же, международная уголовная сенсация, а важняки из центра ни при чем! Ох и удружил мне Сергунчик! Мне тщательный профессиональный шмон провести надо, а они летят! Сколько им оттуда лететь, Сергеич?

– От сорока минут до часа вертолет оттуда летит. В зависимости от ветра.

– О, Господи! – взвыл Смирнов и встал. – Пойду с Мусалимом побеседую. Единственный здесь разумный человек.

– Старшая тебе больше не нужна? – осторожно спросил командир.

– Пока не нужна, – рассеянно ответил Смирнов. Вдвоем они вышли в зал и разошлись в разные стороны: Смирнов – искать Мусалима, командир – успокаивать старшую.

Мусалим на всякий случай отирался у выхода: не очень-то доверял он штатской охране из аэродромной администрации.

– Расспрашивал его, Мусалим? – спросил Смирнов, подходя.

– Порасспрашивал, товарищ начальник. Все то же самое говорит.

– Покажи мне его. Я в свое время забыл его разглядеть. Да не пальцем тыкай, глазами покажи! – Смирнов криком пресек попытку Мусалима указать на шофера широким жестом. Мусалим сверлящим взглядом уставился на давным-давно не работающий газетный киоск. Там, полуприсев на прилавок, находился незаметный гражданин. Смирнов спросил: – Ты его давно знаешь?

– Первый раз сегодня увидел.

– Какой он национальности, по-твоему?

– Не знаю, – подумав, в растерянности признался Мусалим. – Не очень узбек, но и не русский.

– Задачка на потом, – решил Смирнов. – Пойдем посмотрим место, где «газон» его стоял.

Преследуемые бдительным оком стража из штатских, они вышли на волю.

Стоянка – неровная полоса щербатого асфальта – была неподалеку. На ней по порядку стояли два «Жигуленка», неновый «Москвич», старая «Волга», газик-вездеход и два грузовика.

– Вот здесь, за грузовиками, он стоял. Последним, – указал место Мусалим.

– Так, – Смирнов прикидывал возможности место расположения газика. – Из здания за грузовиками его видно не было. И выезд мог остаться незамеченным. Весьма интересно. Что ж, пойдем обратно в дом, Мусалим. Занятие себе искать.

У входа вершилось экстраординарное: лощеный дипломат, отчаянно отпихивая стража, рвался на волю. Увидев проходящего Смирнова, дипломат вскричал радостно:

– Я к вам, я к вам, товарищ! А меня не пускают!

– Пропустите его, – приказал Смирнов. – Что у вас?

– По-моему, это весьма важно, – прорвавшийся сквозь заслон дипломат взял Смирнова под руку и, косясь на Мусалима, стал отходить в сторону. – В волнении, охватившем меня при нашем разговоре, я совершенно упустил из виду одно, как я понимаю теперь, очень существенное обстоятельство…

– Вы сразу о деле, – попросил Смирнов.

– Так вот, – ничуть не обиделся дипломат. – Когда я последним выходил из самолета, то заметил у трапа одного пассажира, которого и позвал с собой. Он отказался и остался у самолета. Один, совершенно один.

– Кто этот пассажир?

– Вы должны его помнить: в первом ряду сидел. Рослый такой, мощный. И с того момента я его больше не видел.

– Как и я, – признался Смирнов.

18

Начальник занимал свое законное место. Командир маялся, прогуливаясь по кабинету. Смирнов, войдя, недолго полюбовался на них и сказал:

– Необходимо срочно связаться со всевозможным начальством – московским, республиканским, районным. Пусть объявят чрезвычайный розыск автомобиля ГАЗ под номером 19 – 34 и гражданина в нем. Приметы: рост – 186 – 190, атлетического телосложения. Одет в серое двубортное пальто. Брюки и башмаки черные. Действуйте.

– А ты? – в растерянности спросил командир.

– Мне бы умыться. А то весь как в дерьме. Где у вас служебный сортир?

– Направо по коридору и в дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен», – дал ориентиры начальник. – Если можно, повторите номер машины.

– 19 – 34, – повторил Смирнов и вышел.

Он аккуратно повесил пиджак на крючок, распустил галстук, снял рубашку. Казенным мылом вымыл руки, лицо и шею. Руки вытер казенным же полотенцем, а лицо и шею подолом рубашки. С отвращением посмотрел на себя в зеркало. На него глядело лицо в морщинах с отвисшими подглазниками. Лицо старика.

Стыд-то какой! Молодым козлом, как равноправный, прыгал с рокерами, водку с виски мешая, жрал, как будто в расцвете сил, дамочек глазами отмечал, вроде бы в будущем их трахать собирался. Все забыл, а надо помнить лишь одно – старик. Старик… Старик, я слышал много раз, что ты меня от смерти спас…

Никого он не спас. И не спасет уже.

Он смотрелся в зеркало, а неподалеку труп, задрав голову и замерев навечно, неживыми глазами глядел в никуда. Он, замшелый отставник, выстраивал хитроумные версии, чтобы обнаружить, обезвредить, поймать столь же хитроумного преступника. Старческие умозрительные игры для утверждения собственной значимости и неповторимости. А на самом деле пришел просто идиот и просто убил.

– Вот ты и обосрался, мудак, – сказал он себе и стал одеваться.

А в кабинете дым коромыслом. Не отрывая телефонной трубки от уха, начальник полушепотом ввел Смирнова в курс дела: