Последний рубеж - Стерхов Андрей. Страница 118

Очень много.

Завороженно глядя на это диковинное устройство, Харднетт не понимает его предназначения. Но при этом он четко знает, что капли должны прокатываться по желобу гораздо быстрее. И чтобы это случилось, ему, Харднетту, надлежит изменить порядок расположения пластинок в девяти ячейках магического квадрата. Квадрат вырезан на верхней грани каменного куба, который расположен на входе в зал. Нужно подойти и переставить пластинки. Просто подойти и переставить. Он знает, какая из них за какой должна следовать. Четко знает. Да и перепутать невозможно – на пластинках нанесены специальные знаки. Нужно идти и переставлять. Как можно скорее. И он уже готов это сделать. Нет причин этого не делать. Кроме одной. Отсутствие ответа на глупый вопрос: «А зачем?»

Едва Харднетт задал себе этот вопрос, внутри что-то оборвалось и лопнуло. Он закричал:

– Какого черта! – И, сбрасывая морок, со злостью посмотрел на рейнджера.

Тот стоял метрах в пяти.

Однако это был вовсе никакой не рейнджер.

Это был он сам, Вилли Харднетт. Собственной персоной. Только без дурацкой маски.

– А я тогда кто? – спросил сам у себя Харднетт, невольно проведя ладонью по коже искусственного лица. – Кто тогда я?

Тот, другой Харднетт, ничего не ответил. Вместо этого приблизился еще на один шаг, отчего соединяющая их фиолетовая дуга сжалась и сделалась толще. А потом он сделал еще один шаг и стал насвистывать незамысловатую мелодию. Впрочем, при всей незамысловатости в ней скрывалось столько смысла, что найти с ее помощью ответ на любой, даже самый проклятый вопрос никакого бы труда не составило. Но Харднетт больше не собирался задавать никаких вопросов. Не потому, что знал ответы, а потому, что уже не нуждался в них. Глядя с вызовом на самого себя, такого до боли родного и такого до боли чужого, выхватил нож и крикнул:

– Ты – это я, но я – это не ты!

После чего рубанул золотым лезвием по туго натянутой нити.

Мелодия прервалась, раздался визг, оборванная нить закрутилась в спираль, сжалась, а потом, резко распрямляясь, выстрелила в небо.

Когда Харднетт опустил взгляд, Чужого уже не было. Вырвал клюв из сердца, унес свой образ куда подальше. На месте, где стоял тот, другой Вилли Харднетт, теперь лежал мертвый рейнджер. И секунды не прошло, как он растворился в воздухе, словно в соляной кислоте. Но не с концами. Вместо него появилась дохлая птица. Через мгновение птицу сменила змея. А змею – полевая мышь. А мышь…

Глядя на диковинную трансформацию мертвой плоти, Харднетт устало подумал: «Почему всегда так: когда убиваешь себя, убиваешь и кого-то еще?»

Никто ему не ответил.

Некому было.