Последний шакальчик - Стерлинг Брюс. Страница 7

Четверо направлялись через улицу к их дому. Одеты они были в джинсы, кроссовки и, несмотря на жару, блейзеры от Джорджио Армани. Двое держали изящные маленькие видеокамеры. И все были при пушках.

– Сионисты, – объявил Раф.

Деловито, но без спешки он вернулся к арсеналу на полу кухоньки, забросил на плечо «Калашников», подтянул поближе вторую штурмовую винтовку и стал на колени позади стены кухоньки, что дало ему свободную линию обстрела входной двери.

Старлитц быстро взвесил различные возможности – и решил остаться наблюдать у окна.

С решимостью столь же стремительной, сколь и смертельной, группа уничтожения промаршировала к соседней квартире. Под ударами ног слетела с петель дверь. Послышались краткие вопли удивления и приглушенное бормотание очередей. Очередь из «узи» прошила общую стену между квартирами, так что пули засели в полу гостиной явки.

Раф поднялся на ноги, пухлое его личико было воплощением ликования. Он поднес палец к губам.

Протопали вверх-вниз по лестницам соседней квартиры быстрые шаги. Хлопанье дверей, визг открываемых ящиков. Звяканье телефона, сброшенного с прикроватной тумбочки. Три минуты спустя группа уничтожения покинула квартиру.

Раф поспешно подбежал к окну и скорчился под подоконником. Из своей спортивной сумки он выхватил маленький «никон» и отщелкал целую пленку снимков, чтобы запечатлеть отход группы.

– Такое искушение их перестрелять, – сказал он, поддергивая ремень штурмовой винтовки, – но так даже лучше. Это очень смешно.

– Это ведь был Моссад, так?

– Ага. Они приняли соседа за меня.

– У них, наверное, было описание тебя и девушки. И они знают, что ты в Финляндии, приятель. Не слишком хорошие новости.

– Давай позвоним, сдадим их. Полиция Хельсинки их, возможно, зацапает. Просто чудесно получится. Где сотовый?

– Послушай, нам только что невероятно повезло. Нам лучше уходить.

– Мне всегда везет. У нас полно времени. – Раф со вздохом оглядел свой арсенал. – Жаль оставлять эти стволы, но у нас нет машины, чтобы их везти. Давай перед уходом перенесем все в соседнюю квартиру! Это даст нам хорошие отзывы в прессе.

Старлитц встретился с Хохловым в два утра. Полночное солнце оставило обреченные на провал попытки закатиться и теперь вновь поднималось во всем сверкающем великолепии. Старлитц с Хохловым шагали по призрачно опустелым улицам Хельсинки, неподалеку от «Арктики», где Хохлов снимал роскошный люкс.

Как и большинство европейских столиц, Хельсинки был совсем молодой город. Большая его часть отстраивалась с начала века, и множество кварталов сровняли с землей русские бомбардировки в сороковых. Тем не менее улицы у набережной походили на подмостки для Крысолова из Гаммельна – сплошь медные фронтоны крыш, освинцованное стекло и затейливые башенки.

– Мне не хватает мальчиков, – ворчал Хохлов. – Зачем им понадобилось убирать моих мальчиков? Сволочи пустоголовые.

– В Израиле сейчас полно русских евреев. Русская мафия там очень в моде. Может, это нам дают понять, что о нас знают.

– Нет. Они просто разучились делать свое дело. Решили, что мои мальчики охраняют Рафа. Решили, что этот несчастный жирный финн и есть Раф. Раф заставляет их нервничать. Он у них в списке на уничтожение с самой Мюнхенской олимпиады.

– Как они узнали, что Раф здесь?

– Через хакеров в банке. Те слишком много болтают. Трое наших вкладчиков – крупные израильские торговцы оружием.

Хохлов устал. Он всю ночь провел на телефоне, объясняя, что и как произошло, встревоженной клике бывших чекистов, а ныне миллионеров в Петербурге.

– Поскольку все вышло наружу, нам нужно запускать банк немедля, ас.

– А то я не знаю. – Вынув из стальной коробочки розовую таблетку, Хохлов проглотил ее на ходу. – Верхние эшелоны Организации просто без ума от идеи черной электронной наличности, но они старомодны и склонны к скептицизму. Они говорят, им нужны скорые результаты, а сами при этом ставят мне палки в колеса при финансировании.

– А я и не думал никогда, что номенклатура за нас постоит, – отозвался Старлитц. – Это ж все как один бюрократы из бывшего КГБ, движутся как улитки. Если японское дельце сработает, капитал у нас будет, не беспокойся. Ты сказал, они ждут результатов? Каких именно результатов?

– Нашего золотого мальчика ты уже видел. Что ты о нем думаешь? Только откровенно.

– Думаю, без него нам было бы лучше. – Старлитц тщательно взвешивал слова. – Для такой гастроли он нам не нужен. Для этого он излишне квалифицирован.

– А ведь он крут, правда? Настоящий профи. И всегда удачлив. Удача в нашем деле лучше, чем умение.

– Послушай, Булат Романович. Мы с тобой давно знакомы, и говорить я буду начистоту. Этот парень не подходит для такой работы. Отмывание налички на Аландах – деловое предприятие, мы пытаемся пробиться в структуру международных потоков наличности. Это – инфобан. Сейчас девяностые годы. Это – выше границ. Запуск такого банка – дело рискованное, ну и что с того? Все, что связано с инфобаном, связано с риском. Это глобальное предприятие, здесь порядок. А вот этот мужик далеко не глобальный бизнесмен.

Ты когда-то оплачивал его и снабжал оружием. Уверен, он тогда походил на какого-нибудь поэта-революционера из хиппи а-ля Че Гевара, восставшего против капиталистического общества. Но этот парень нам не в плюс.

– Ты думаешь, он не в себе? Психопат? В этом все дело?

– Послушай, все это только слова. Он не сумасшедший. Он то, что он есть. Он шакал. Он питается мертвечиной, оставленной более крупными хищниками и агентами спецслужб, иногда он убивает кроликов. Обычных людей он держит за овец. Он помешался на обществе потребления. С него станется взорвать наших потенциальных клиентов и посмеяться над этим. Этот мужик – нигилист.

С полквартала Хохлов шел в молчании, сгорбив плечи, обтянутые льняным пиджаком.

– А знаешь что? – внезапно сказал он. – Мир совершенно сошел с ума. Я раньше летал на «МиГах» Советского Союза. Я сбросил сотни бомб на мусульман, а за это получал медали. Платили нормально. Я уже восемь лет не совершал боевых вылетов. Но как же я любил ту свою жизнь! Она мне подходила, правда подходила. Мне ее что ни день не хватает.