Кольцо (Кольцо Кассандры) - Стил Даниэла. Страница 100

Поэтому лучше объясниться теперь же. — Ноэль отвел взгляд и подумал: было сумасшествием прийти сюда. Полным безумием. Но приход в этот кабинет оказался едва ли не самым мужественным поступком в жизни Ноэля. — Двадцать семь лет назад ваша мать активно участвовала в деятельности организации, занимавшейся помощью беженцам здесь, в Нью-Йорке. — Лицо Пола Либмана окаменело, но Ноэль бесстрашно продолжал:

— Она подружилась с молодой немецкой девушкой, беженкой из Берлина. На этой девушке вы были женаты — совсем недолгое время, пока не обнаружили, что она беременна от своего мужа, погибшего при обороне Берлина. Вы ее оставили, развелись с ней, а… — он запнулся на мгновение, — а я — ее сын.

Напряжение, царившее в комнате, достигло предела. Пол Либман встал.

— Убирайтесь вон из моего кабинета!

Он в бешенстве указал на дверь, но Ноэль не двинулся с места.

— Я уйду, но прежде я должен сказать, что люблю вашу дочь, сэр, а она любит меня. И еще… — Он выпрямился в полный рост, даже Пол рядом с ним казался невысоким. — Знайте, что я имею по отношению к ней самые серьезные намерения.

— Вы осмеливаетесь намекать на то, что собираетесь жениться на моей дочери?

— Именно так, сэр.

— Никогда! Вы поняли? Никогда! Это ваша мать все затеяла?

— Вовсе нет, сэр.

Глаза Ноэля сверкнули, и Пол первый опустил глаза.

Словно некая искра пробежала между ними, и Либман не стал дальше развивать эту тему.

— Я запрещаю вам впредь встречаться с Тамарой.

На лице Пола смешались ярость и боль — старая боль, смягчить которую не смогло даже время.

Но Ноэль спокойно ответил:

— Я говорю вам, сэр, здесь и сейчас, что ни она, ни я не подчинимся вам. Придется вам смириться с этим.

И, не дожидаясь ответа, Ноэль развернулся и вышел. Он услышал яростный удар кулака по столу, но дверь за молодым человеком уже закрылась.

Получше познакомившись с Арианой, Тамара полюбила ее, как собственную мать. А на Рождество, когда Ноэль решил объявить об их помолвке, Ариана вручила Тамми подарок, тронувший девушку до глубины души. Ноэль был посвящен в тайну; мать и сын заговорщицки улыбались, пока Тамми разворачивала яркую бумагу. Вдруг прямо на ладонь Тамми упало бриллиантовое кольцо. Это был тот самый перстень, который много лет назад носила Кассандра.

— О… Боже мой!.. О… нет… нет!

Тамара в изумлении посмотрела сначала на Ноэля, потом на Ариану, стоявшую рядом с сыном, потом на широко улыбавшегося Макса и — заплакала, уткнувшись Ноэлю в плечо.

— Это твое обручальное кольцо, дорогая. Мать попросила подогнать его под твой размер. Ну-ка, примерь.

Но, надев кольцо на палец, Тамара снова разрыдалась.

Она знала историю этого кольца, и вот, принадлежавшее четырем поколениям, оно теперь стало ее собственностью. Оно пришлось как раз впору на средний палец левой руки; Тамми смотрела на него и поражалась искусной работе ювелира.

— О, Ариана, спасибо!

Но объятия породили только новые взаимные слезы.

— Все в порядке, дорогая, все в порядке. Теперь кольцо твое. Пусть оно принесет тебе счастье.

Ариана нежно смотрела на девушку, которую полюбила всей душой. «Пора браться за дело самой», — думала она.

Через несколько дней после Рождества Ариана, сильно волнуясь, набрала телефонный номер. Она представилась как миссис Томас, договорилась о встрече и на следующий день взяла такси и отправилась в центр города. Она ничего не сказала ни Максу, ни Ноэлю. Зачем? Но сама твердо решила: пришло время после стольких лет встретиться лицом к лицу.

Секретарша объявила о ее приходе, Ариана, в черном платье и черной норковой шубке, спокойно вошла в кабинет. Теперь на руке ее было только одно кольцо — с изумрудом. Бриллиантовый перстень отныне принадлежал Тамаре.

— Миссис Томас?

Но, вставая, чтобы поздороваться с посетительницей, Пол Либман замер от неожиданности и широко раскрыл глаза.

Даже несмотря на растерянность, в голове его промелькнула мысль о том, как же мало изменилась эта женщина за прошедшие годы.

— Здравствуй, Пол. — Она бесстрашно смотрела на него, ожидая приглашения присесть. — Я решила, что нам следует встретиться. Из-за наших детей. Я могу сесть?

Он жестом показал на кресло и, не отрывая от нее глаз, сел сам.

— Кажется, мой сын уже побывал здесь однажды.

— И совершенно напрасно. — Лицо Пола стало еще более жестким. — И в твоем визите я не вижу никакого смысла.

— Может быть. Но мне кажется, дело сейчас не в наших чувствах, а в чувствах наших детей. Сначала я думала так же, как ты. Я изо всех сил противилась их сближению.

Но факт остается фактом: нравится нам это или нет, они теперь вместе.

— А могу я спросить, почему ты противилась?

— Потому что знала: ты считаешь меня и в равной степени Ноэля своими злейшими врагами. — Она помолчала и продолжала уже более спокойным тоном:

— Мой поступок был страшной, непростительной ошибкой. Потом я поняла это, но тогда я пребывала в отчаянии, хотела сделать как лучше для ребенка… Ведь ты мог дать ему все, а я… Ну что теперь говорить. Пол? Я была ужасно не права.

Он посмотрел на нее долгим взглядом.

— У тебя есть еще дети, Ариана?

Она покачала головой и слабо улыбнулась:

— Нет. И замуж я снова вышла только в прошлом году.

— Не из-за того же, что чахла по мне, думаю.

Но в голосе его было уже меньше горечи, а взгляд вдруг напомнил Ариане прежнего, молодого, Пола.

— Нет. Просто я знала, что, один раз выбрав себе мужа, определила свою судьбу. И изменить ее не властна. Главное, что у меня был сын, а замуж я решила больше не выходить.

— Кто же заставил тебя передумать?

— Один старый друг. Но ты-то, насколько я понимаю, женился снова почти сразу же.

Он кивнул:

— Как только закончился бракоразводный процесс. Я знал ее со школьных лет. — Перед его мысленным взором пронеслась вся жизнь за эти двадцать с лишним лет. — Браки с одноклассницами — они самые прочные. Жениться лучше на своих. Вот почему я против того, чтобы Тамара и Ноэль встречались. Дело не только в том, что он твой сын. — Пол снова вздохнул. — Он замечательный мальчик, Ариана. У него достало мужества прийти сюда и все мне рассказать. Я уважаю людей, способных на подобные поступки. Тамара не столь щепетильна и откровенна, — проворчал он недовольно. — Но проблема даже не в том, что мы с тобой были когда-то женаты. Проблема в них самих. Одно дело — его отец, твоя семья, Ариана. А мы евреи. Ты действительно думаешь, что у этой пары есть будущее?