Кольцо (Кольцо Кассандры) - Стил Даниэла. Страница 38

Он выхватил у тюремщицы связку с ключами, а когда она хотела последовать за ним, рявкнул:

— Не нужно. Сидите здесь.

Бросив на нее суровый взгляд, он спросил:

— Гильдебранд там?

Охранница кивнула, и Манфред бросился вниз, к камерам, стуча каблуками по ступенькам.

По крикам он сразу понял, что Гильдебранд у нее в камере. Не теряя ни секунды, Манфред открыл дверь и увидел их обоих. Нагота Арианы была едва прикрыта обрывками одежды; по лицу сбегали струйки крови. Гильдебранд с раскрасневшимся лицом и свирепо выпученными глазами размахивал хлыстом, другой рукой держа Ариану за волосы. И все же по ярости, горевшей в ее глазах, по тому, что на ее бедрах каким-то чудом еще удерживались клочья юбки, фон Трипп понял — он не опоздал. Слава Богу!

— Марш отсюда! — рявкнул он.

— Тебе-то что? — возмутился Гильдебранд. — Эта девка — наша собственность.

— Она собственность рейха. Как и мы с тобой.

— Черта с два! Мы с тобой на свободе, а она в тюрьме.

— Значит, ее можно насиловать?

Мужчины с такой ненавистью смотрели друг на друга, что забившейся в угол Ариане показалось: еще миг, и лейтенант набросится с хлыстом на старшего по званию. Но у Гильдебранда все же хватило благоразумия сдержаться. Фон Трипп процедил:

— Марш отсюда, я сказал. Поговорим наверху.

Оскалившись, лейтенант бросился вон из камеры. Манфред и Ариана молча смотрели друг на друга.

Наскоро вытерев слезы и откинув с лица растрепавшиеся волосы, девушка попыталась хоть как-то прикрыть наготу. Манфред отвел взгляд. Дав ей время немного прийти в себя, он снова посмотрел на нее — прямо в пронзительно синие глаза.

— Фрейлейн фон Готхард… Приношу свои извинения…

Мне следовало сообразить раньше… Я позабочусь о том, чтобы это никогда не повторилось. — Немного помолчав, Манфред добавил:

— Поверьте, не все мы такие, как он. Я крайне сожалею о случившемся.

Фон Трипп говорил правду. Когда-то у него была младшая сестра, почти такого же возраста, как сейчас Ариана.

Сам Манфред был гораздо старше — ему исполнилось тридцать девять.

— С вами все в порядке?

В приоткрытую дверь проникал свет, рассеивая царивший в камере полумрак..

Ариана кивнула и взяла у него платок, чтобы утереть стекавшую по лицу кровь.

— Да, кажется, я в порядке. Спасибо.

Фон Трипп даже не представлял, до какой степени она ему благодарна. Когда Гильдебранд на нее набросился, Ариана сначала решила, что он хочет ее убить, а поняв, в чем дело, испугалась еще больше — лучше убил бы.

Манфред долго смотрел на нее молча, потом глубоко вздохнул. Было время, когда он верил в эту войну, но теперь она вызывала в нем только ненависть. Из-за нее он лишился всего, что любил, чем дорожил. Он часто думал, что с таким же чувством наблюдал бы, как женщина, которую ты боготворишь, у тебя на глазах превращается в шлюху.

— Могу ли я для вас что-нибудь сделать?

Она улыбнулась ему, пытаясь привести в порядок изорванный свитер. Глаза у нее были огромные и печальные, как у несчастного, всеми покинутого ребенка.

— Вы и так сделали что могли. Если бы вы еще помогли мне связаться с отцом… — Собравшись с духом, Ариана задала вопрос, мучивший ее больше всего:

— Может быть, он где-то здесь, в рейхе?

Манфред медленно покачал головой:

— Нет, нам ничего о нем неизвестно. Возможно, он еще объявится. Не отчаивайтесь, фрейлейн. Ни в коем случае не теряйте надежды.

— Хорошо, не буду. В особенности после случившегося.

Она снова улыбнулась, а он грустно посмотрел на нее, кивнул на прощание и вышел, заперев дверь. Ариана медленно опустилась на пол, все еще переживая случившееся.

Само Провидение послало ей спасителя в лице этого обер-лейтенанта. Она сама не знала, какое чувство сейчас говорит в ней сильнее — ненависть к Гильдебранду или благодарность к фон Триппу. Странные они какие-то, эти нацисты.

Попробуй-ка разберись в них.

Прошло больше недели, прежде чем Ариана вновь увидела этого человека. Со дня ее ареста миновал ровно месяц.

Девушка все чаще думала о том, что с отцом и Герхардом, должно быть, произошло самое страшное. И все же она теперь не могла смириться с этой мыслью. Поэтому заставляла себя думать о настоящем, о врагах, о мести.

В тот день за ней пришел офицер, которого она видела впервые. Он грубо схватил Ариану за плечо и поволок сначала по коридору, потом вверх по лестнице. Когда Ариана споткнулась, он подтолкнул ее вперед, а когда она упала, обрушил на нее поток брани. Девушка еле передвигалась, обессилев от голода. Ноги были как ватные. В кабинет Дитриха фон Райнхардта вошла не элегантная юная барышня, как месяц назад, а оборванная, грязная дурнушка. Капитан воззрился на нее с брезгливым отвращением. Однако он отлично понимал, что аристократка всегда остается аристократкой. Если эту красоту привести в порядок, получится отличный подарок для какого-нибудь нужного человека. Самому капитану девицы были ни к чему — у него имелись иные пристрастия.

Однако какого-нибудь любителя прекрасного пола такой подарок порадовал бы. Кого бы осчастливить?

Фон Райнхардт не стал тратить время на игру в вежливость — Ариана фон Готхард больше не представляла для него никакой ценности.

— Итак, к сожалению, вы мне больше не нужны. Нет смысла держать вас здесь, выкупа явно не последует, а лишние нахлебники нам ни к чему. Вы занимаете место, попусту переводите пищу. Хватит злоупотреблять нашим гостеприимством.

Ариана решила, что ее ожидает расстрел. Ей было уже все равно. Лучше смерть, чем другие возможные варианты.

Проституткой в офицерском борделе быть она не желала, а сил выполнять физическую работу у нее уже не оставалось.

Семью она потеряла, жить стало незачем. Если ее пристрелят — тем лучше. Ариана почти испытывала облегчение.

Но фон Райнхардт еще не закончил.

— Вас отвезут домой, где вы сможете взять кое-какие вещи. В вашем распоряжении будет один час. Ничего ценного брать не разрешается — ни денег, ни драгоценностей. Лишь самое необходимое. После этого будете заботиться о себе сами.

Так они не собираются ее убивать? Почему? Ариана смотрела на капитана с недоумением.