Поцелуй - Стил Даниэла. Страница 27

Приехав в больницу, она не обнаружила никаких перемен и, немного побыв с Биллом, вышла в коридор – Синтия хотела побеседовать с лечащим врачом. Через некоторое время мимо прошел какой-то высокий мужчина в дорогом костюме. От него веяло властностью, и это сразу привлекло внимание Синди. Подойдя к сидящим за стойкой сестрам, он что-то у них спросил. Они отрицательно покачали головами, и мужчина с мрачным видом направился в дальний конец коридора – туда, где находилась палата Билла.

Позднее Синтия увидела его стоящим с одним из врачей. Потом незнакомец снова ушел, но у Синтии успело создаться впечатление, что он тоже интересуется состоянием какого-то пациента. Казалось, в отделении реанимации он чувствует себя крайне неуютно, ему явно было не по себе.

Синтия не знала, что Изабель стало хуже и Форрестье только что сообщили: состояние его жены критическое. Оперировать снова ее не решались, было ясно, что операции она не выдержит. Гордон вернулся в гостиницу, позвонил на службу и стал ждать дальнейших известий. Секретарю он сказал, что останется в Лондоне на выходные, но не объяснил почему, затем позвонил домой, чтобы узнать о состоянии Тедди. Ни сыну, ни сиделке он и словом не обмолвился о случившемся. Внезапно свалившаяся на него ответственность очень пугала Гордона – ведь домашние дела его никогда не касались. Мальчику он сообщил только, что в выходные не приедет и что сейчас находится в Лондоне – с мамой.

– Мама собиралась вчера приехать домой, – разочарованно произнес Тедди. – Почему она осталась?

– Потому что у нее есть здесь кое-какие дела, вот почему! – отрезал Гордон, но его грубость нисколько не удивила мальчика: отец всегда обращался с ним не слишком ласково.

– Мы с ней давно уже не разговаривали. Ты не попросишь ее позвонить мне? – жалобно произнес Тедди, и это окончательно взбесило Гордона. Его нервы и без того были на пределе, а тут он еще не мог отыскать правдоподобную причину, почему Изабель не может позвонить сыну.

– Она сделает это попозже. Мы с ней сейчас заняты, – солгал он, считая, однако, что поступает правильно. Тедди слишком слаб, чтобы услышать правду о произошедшем, тем более по телефону. Если, в конце концов, придется ему все рассказать, Гордон сделает это лично и в присутствии врача. Софи он пока не звонил, ожидая дальнейшего развития событий. Не стоило пугать детей, а если Изабель умрет, не приходя в сознание, то Софи и вовсе незачем ее видеть. Это решение Гордон принял сегодня утром.

– Передай маме, что я ее люблю, – сказал Тедди, когда отец решил закончить разговор. Беседа не доставила Гордону никакого удовольствия. Ему не хотелось ни обманывать сына, ни говорить ему о том, что случилось с Изабель.

Вскоре после этого он вернулся в больницу. С видом мученика стоя в самом дальнем углу палаты, он наблюдал за суетой медиков. В отличие от Синтии Робинсон он и близко не подходил к кровати. Испытываемое им отвращение было слишком велико – он просто не мог заставить себя совершить этот подвиг.

– Вы не хотите остаться с женой наедине? – мягко спросила его одна из сестер. Гордон выглядел таким несчастным, что ей стало его жалко.

– Нет, спасибо, – без промедления ответил Гордон. – Она ведь все равно меня не услышат. Я лучше пойду в комнату ожидания, пожалуйста, сообщите, если я понадоблюсь. – С этими словами он поспешно удалился и отправился туда, где уже сидели Оливия и Джейн, вскоре к ним присоединилась и Синтия. Гордон не имел понятия, кто они такие, да и не интересовался этим, и сильно удивился, когда незнакомая женщина ему улыбнулась. Вид у нее был бледный и усталый, но в глазах светилось сочувствие.

– Мне очень жаль, что так случилось с вашей женой, – произнесла она. Из разговоров, которые вели между собой сестры, она поняла, что жена этого господина находится в еще более тяжелом состоянии, чем Билл. Правда, этим ее сведения исчерпывались.

– Благодарю вас, – отрывисто бросил Гордон, не желая заводить знакомств в отделении реанимации. Находиться здесь ему было невмоготу. Гордон уже подумывал о том, чтобы уехать в «Клэридж», – больше ему все равно некуда было деваться. Но тут, к его изумлению, Синтия протянула ему руку и представилась. Судя по говору, он американец, оба находятся далеко от дома и в отчаянной ситуации, так к чему условности? Кроме того, она чувствовала, что между ними существует какая-то странная связь.

– Меня зовут Синтия Робинсон, – промолвила она.

Одна из ее дочерей спала, другая углубилась в чтение журнала, который купила в вестибюле. Никто из них не обращал на незнакомца ни малейшего внимания. Услышав фамилию Робинсон, он изумленно раскрыл глаза, и от внимания Синтии это не ускользнуло. – Я здесь из-за мужа. Он два дня назад попал в автомобильную катастрофу. Мы с девочками прилетели сюда только прошлой ночью. – Слушая ее, Гордон думал о том, полностью ли она разбирается в обстановке. Если да, то, стало быть, странная ситуация ее не смущает. Единственное, что, по-видимому, ее беспокоит, – это состояние мужа. А вот Гордона гораздо больше интересовало, что свело ее мужа с его женой.

– Я полагаю, вы в курсе: моя жена была в машине вместе с вашим мужем, когда в них врезался автобус, – решился на откровенность он. У Синтии после этих слов стал такой вид, будто автобус врезался в нее. По выражению ее лица Гордон понял, что ей никто не сообщил об Изабель.

– Что вы имеете в виду? – после долгого молчания, наконец, выговорила Синди. Она побледнела еще больше.

– Именно то, что сказал. Они были вместе в лимузине. Не имею понятия почему, зачем и не знаю, где они познакомились. Лично я встречал вашего мужа в Париже несколько лет назад, но не помню, присутствовала ли при этом моя жена. В среду они вместе пили чай, а потом она вместе с ним оказалась в лимузине. Сейчас она пребывает в тяжелейшем состоянии, не выходит из комы, так что есть шанс никогда не узнать, что их объединяло. Насколько я понимаю, мистер Робинсон тоже не в состоянии ничего объяснить.

Синтия ошеломленно смотрела на него с таким видом, будто ее только что ударили по щеке – причем очень сильно.

– Нет, мне не говорили. Я думала, что он был один, то есть с водителем.