Поцелуй - Стил Даниэла. Страница 53

Однажды ночью она массировала Биллу ноги. По его словам, какая-то чувствительность в них сохранялась, а иногда они даже болели, как после длительной ходьбы. Изабель рассказала Биллу о последней беседе с Гордоном. Сегодня он был особенно сух.

– Вряд ли он когда-нибудь вновь станет мне доверять, – вздохнула она. – По-своему он прав. Не представляю, что меня ждет дома. А как насчет Синтии? Она сильно злится? – Она заметила, что Билл никогда не упоминает о жене – только о дочерях. Правда, у них с Синтией совсем другие отношения – каждый живет своей жизнью.

– Думаю, она уезжала не слишком радостной, – честно признал Билл. – Я не стал скрывать от нее своих чувств к тебе.

– И это ее не взволновало? – удивилась Изабель.

– Наверняка взволновало, но она понимает, что ничего не поделаешь. В ее прошлом хватает разных секретов. – Он улыбнулся. – За любовь в тюрьму не сажают. А Синтия уже давно живет сама по себе. И в последние десять лет делает это довольно энергично.

– Сомневаюсь, чтобы Гордон когда-либо меня обманывал, – задумчиво произнесла Изабель. – Для этого он слишком консервативен и добропорядочен.

Билл не разделял ее мнения. Было бы странно, если бы мужчина, столь равнодушный к собственной жене, не стал бы искать утешения на стороне. И вообще Форрестье не производил впечатления человека, который может хранить верность кому бы то ни было. Скорее всего существование любовницы и объясняет его отвратительное отношение к Изабель. Но делиться с ней этими соображениями Билл не стал.

– Почему ты так думаешь? – осторожно спросил он Изабель, не желая тревожить ее подозрениями, тем более что она возвращается к мужу. Ей незачем затевать войну с этим человеком.

– Любовь для него ничего не значит, так же как и секс, – откровенно сказала Изабель. – Мы уже много лет не спим вместе.

Билл улыбнулся. Изабель слишком честная, слишком порядочная, ей никогда не понять своего мужа.

На следующей неделе стало ясно, что их странной идиллии приходит конец. Изабель назначили множество анализов, и если результаты будут удовлетворительными, она уедет домой. Стояли последние дни лета, Билл и Изабель провели в больнице уже два месяца. Гордон день ото дня становился агрессивнее, открыто обвиняя врачей в том, что они специально медлят с выпиской его жены. А Билла ждали в центре реабилитации. Таким образом, ей вскоре предстояло вернуться в Париж, а ему – в Штаты. С мыслью об этом нелегко было смириться.

– Ты обещаешь, что будешь звонить мне каждый день? – печально спросила она, когда они ночью лежали в постели. На следующий день Изабель предстояло последнее обследование. Печень уже не доставляла беспокойств, сердце, судя по последним данным, работало нормально, легкие тоже пришли в норму.

– Если смогу, то буду звонить тебе по десять раз в день, – крепко прижав ее к себе, пообещал Билл. – Но и ты тоже меня не забывай.

– Конечно. Я буду вставать очень рано, чтобы успеть тебя перехватить, прежде чем ты ляжешь спать. – Но если она будет звонить слишком часто, то Гордон или его секретарь обязательно обратят внимание на номер Билла в телефонных счетах.

За эти два месяца они стали одним целым, и мысль о разлуке приводила ее в ужас. Когда они смогут снова увидеться? Врачи говорили, что Биллу предстоит провести в реабилитационном центре целых полгода или даже год, – для них это звучало как пожизненное заключение.

– Давай побыстрее выздоравливай, – снова поцеловав его, сказала Изабель. – Ты должен как можно скорее приехать в Париж. – В Нью-Йорк она полететь не могла. Софи и так достаточно долго несла на себе груз ответственности за Тедди, к тому же ей скоро в университет. Нет, в ближайшее время ей не покинуть Париж. Тут Изабель ощутила, как она соскучилась по Тедди. Судя по голосу, он день ото дня становился слабее.

Когда она упомянула о его приезде во Францию, он никак не отреагировал, чего, правда, Изабель не заметила. Он хотел сначала узнать, что скажут врачи, когда он приедет в Штаты, – ему до сих пор не верилось, что отныне он будет навсегда прикован к инвалидной коляске. Но если это все-таки произойдет, он постепенно уйдет из ее жизни – второй инвалид Изабель совершенно ни к чему.

Биллу была невыносима мысль о том, что она станет его жалеть или за ним ухаживать так же, как за больным сыном, – с нее вполне достаточно последних четырнадцати лет. Но даже если он никогда больше ее не увидит, он не мог представить, как обойдется без их телефонных разговоров. Не мог он представить, как будет просыпаться без нее утром или ночью, что больше не увидит ее улыбку… Время, которое они провели вместе, было самым счастливым в его жизни. Теперь оставалось только мечтать о том, чтобы состояние Тедди улучшилось, а Гордон не слишком следил за Изабель. Вообще у него на этот счет было много мечтаний, но Билл боялся, что ни одно из них не воплотится в жизнь.

Последние дни, проведенные ими в больнице, казалось, промелькнули со скоростью звука. У Изабель все тесты оказались положительными, она чувствовала себя хорошо. Были уже сделаны все необходимые приготовления к ее отъезду. Гордон сначала собирался сам забрать ее из больницы, но в последнюю минуту передумал, заявив, что у него слишком много дел. Но Изабель была этому только рада: значит, в последнюю ночь ее не разлучат с Биллом.

Сестры оставили их одних. Изабель уезжала утром, Билл – на следующей неделе.

– Неужели я завтра уеду? – с горечью произнесла Изабель. Они лежали, крепко обнявшись. Изабель с удовольствием занялась бы сейчас с ним любовью, но боялась снова травмировать психику Билла. Теперь она была даже рада тому, что Гордон держался от нее на расстоянии. Изабель уже едва помнила, что значит жить с Гордоном, Билл казался ей ее настоящим мужем.

– Береги себя, любимая, – сказал он, еще крепче прижав ее к себе. Прежний, огромный, фиксатор заменили на другой, поменьше, и теперь Билл мог немного двигать головой. Обоим были не нужны слова – они и без них все прекрасно понимали. Теперь им придется отвыкать друг от друга, отвыкать от нежных прикосновений и объятий. Уже завтра она столкнется с суровой реальностью – когда переступит порог дома на улице Гренель.