Версальская история - Стил Даниэла. Страница 95

— Вы упомянули о каком-то письме, — сказал Куп и усмехнулся. — Неужели кто-то оставил мне наследство? В кои-то веки…

Тайрин тоже улыбнулась:

— Боюсь, я вас разочарую. — Она достала письмо и протянула Купу.

Письмо оказалось довольно длинным. Читая его. Куп несколько раз поднимал голову, чтобы бросить быстрый взгляд на свою гостью. Когда он наконец закончил, то долго молчал, глядя на нее и не зная, что сказать. Что нужно этой женщине, почему она появилась здесь именно сейчас? Если это шантаж, с него хватит и Шарлей.

— Что вы от меня хотите? — спросил он жестко. Тайрин рассчитывала на совсем другую реакцию.

— Абсолютно ничего. Я только хотела встретиться с вами. Хотя бы один раз. Кроме того, я надеялась, что вам, возможно, будет… интересно. Интересно повидаться со мной. Я понимаю ваши чувства. Для меня это тоже был самый настоящий шок. Дело в том, что мама никогда ничего мне не говорила. Я нашла это письмо уже после ее смерти — она сама так захотела. Мой… отец умер много лет назад.

Мне кажется, он тоже ни о чем не догадывался.

— Надеюсь, что нет, — мрачно кивнул Куп. Он еще не до конца пришел в себя, но когда Тайрин сказала, что ей ничего от него не нужно. Куп испытал заметное облегчение. Он был склонен ей поверить. Тайрин казалась ему человеком достаточно открытым и честным, неспособным на притворство и ложь. Она даже понравилась ему. Если бы не ее возраст, он, пожалуй, мог бы даже заинтересоваться ею, но в свои тридцать с лишним Тайрин была для него старовата.

— Я думаю, для него это не имело бы большого значения, — покачала головой Тайрин. — Он всегда был очень добр ко мне и завещал мне свое состояние. Других детей у него не было… и даже если он знал или догадывался о чем-то, то никак этого не показывал. Отец был очень порядочным и добрым человеком.

— Что ж, вам повезло, — сказал Куп, пристально глядя на нее. — Внезапно ему стало понятно, почему лицо Тайрин показалось ему таким знакомым. Она была похожа на него самого, и это сходство не было случайным. В письме говорилось, что мать Тайрин Догерти когда-то встречалась с Купом. Она тоже была актрисой и познакомилась с ним в Лондоне, где они вместе снимались. Их роман был непродолжительным. Съемки закончились, и Джейн Эксмен вернулась в Чикаго. Там она обнаружила, что беременна, но Купу об этом сообщать не стала. В письме говорилось, что она слишком плохо его знала и не хотела «навязываться», как она выразилась. Купу это показалось странным — обычно женщины, которые от него беременели, вели себя прямо противоположным образом. Как бы там ни было, Джейн Эксмен сохранила ребенка, но и ничего ему не сказала. Вскоре она вышла замуж, а еще через какое-то время у нее родилась дочь. И снова Джейн никому ничего не сказала.

Лишь в своем посмертном письме она призналась дочери, что человек, которого она всю жизнь звала «папой», не был ее родным отцом. Ее настоящим отцом был Купер Уинслоу.

И вот теперь он и его взрослая дочь сидели в библиотеке и внимательно смотрели друг на друга. Куп чувствовал себя весьма неуютно. Всю жизнь он считал, что у него нет никаких детей, и вдруг их оказалось сразу двое: эта тридцатидевятилетняя привлекательная женщина и еще не рожденный младенец, которого носила в своем чреве Шарлей. Для человека, который терпеть не мог детей, это был настоящий шок. К счастью, Тайрин выросла без него и давно уже не была ребенком. Взрослая, самостоятельная, респектабельная женщина. Лишь внешнее сходство указывало на их родство.

— Как выглядела ваша мать? — спросил Куп. — У вас есть ее фотография?

Ему вдруг стало любопытно, сумеет ли он припомнить эту Джейн Эксмен или нет.

— Честно говоря, я специально привезла одну на случай, если вы захотите… взглянуть. — «Освежить свою память», — хотелось ей сказать. — По-моему, она относится примерно к тому времени.

Тайрин взяла сумочку, достала снимок и протянула ему.

Стоило Купу бросить на него взгляд, как что-то шевельнулось в его памяти. Это лицо определенно было ему знакомо.

Эта женщина не оставила после себя слишком глубокого следа в его душе, но что-то связанное с ней он помнил. Кажется, они вместе снимались в фильме по пьесе одного известного английского драматурга. Купу даже казалось, он вспоминает, какую она играла роль. Собственно говоря, Джейн Эксмен была не актрисой, а дублершей, но исполнительница главной роли слишком часто и много пила, и Джейн появлялась на площадке в каждом эпизоде, где не видно было лица. Кроме этого. Куп, как ни старался, больше ничего не мог припомнить, но и это было неудивительно. Сорок лет назад он был молод, необуздан, сам довольно много пил, к тому же с тех пор в его постели перебывало огромное количество женщин.

— Что ж, ситуация действительно, гм-м… необычная, — проговорил он и, вернув Тайрин снимок, снова посмотрел на нее. Она была красива. Куп назвал бы ее красоту классической, если бы не слишком высокий рост. Тайрин была чуть ниже шести футов, тогда как в самом Купе было шесть футов и четыре дюйма. Кажется, подумал он, ее мать тоже была довольно высокой…

— Прямо не знаю, что сказать, — добавил он растерянно.

— Ничего не надо говорить, — мягко сказала Тайрин Догерти. — Я хотела только увидеть вас — больше мне ничего не нужно. У меня был замечательный отец и мать, которую я любила. Я жила счастливой жизнью. В семье я была единственным ребенком, и все меня баловали. Мне не в чем упрекнуть вас — ведь вы ничего не знали. Моя мать скрывала эту тайну от всех почти сорок лет, но и ее я ни в чем не виню. И ни о чем не жалею.

— Ау вас есть дети? — с беспокойством осведомился Куп.

Для полного счастья ему не хватало только внуков!

— Нет, детей у меня нет — я слишком много работала.

Кроме того, как ни стыдно мне в этом признаться, я никогда особенно не хотела иметь детей.

— Это у вас наследственное. Генетическое, — заметил Куп с улыбкой. — Дело в том, что я тоже никогда не хотел иметь детей. Они вечно шумят, плачут, пачкают пеленки и все такое… Иногда они даже портят воздух!

Тайрин Догерти рассмеялась. Этот мужчина — язык не поворачивался назвать его стариком, хотя она и знала, что ему уже семьдесят, — начинал ей нравиться. Теперь она понимала, почему ее мать так легко сошлась с ним, почему полюбила, почему решила оставить его ребенка. Обаятельный, с чувством юмора и манерами джентльмена старой школы, он произвел впечатление и на нее. Каким-то чудом Купер Уинслоу ухитрился не состариться — Тайрин не верилось, что он ровесник ее матери, которая перед смертью несколько лет тяжело болела и совсем высохла, превратившись в тень. Куп же был полон жизни; энергия в нем так и была ключом.