Зоя - Стил Даниэла. Страница 59

Ее глаза говорили, что в ней нет страха, только любовь, — Ты не понимаешь, что делаешь. — Он снова обнял девушку и стал баюкать ее, как ребенка. — Я не хочу причинить тебе боль.

— Не бойся… Я очень сильно люблю тебя… ты никогда не причинишь мне боль.

У Клейтона не осталось больше слов, чтобы убедить ее уйти. Он слишком сильно хотел ее, слишком долго стремился к ней. Их губы слились в поцелуе, и, больше не раздумывая, он позволил своим рукам раздеть ее, затем бережно отнес на кровать, а она целовала его и тихо плакала. Его одежда, казалось, сама соскользнула с него, и они упали на огромную кровать с балдахином, раскинувшимся над ними, словно благословение. В комнате было темно, но в свете, проникавшем из ванной комнаты, он мог видеть лицо Зои, когда овладевал ею, целуя и обнимая ее. Клейтон любил ее так, как никогда не любил ни одну женщину.

Казалось, прошли часы, прежде чем они оторвались друг от друга и легли рядом, и она, вздохнув от счастья, прижалась к нему, как крошечный зверек. У Клейтона был серьезный и даже озабоченный вид: ему не давала покоя мысль о том, что последствия их поступка могут осложнить жизнь девушки. Он повернулся на бок, оперся на локоть и посмотрел на нее.

— Не знаю, должен ли я сердиться на самого себя за те минуты счастья, которые я пережил… Зоя… дорогая, ты ни о чем не жалеешь? — Он боялся услышать ее ответ, но она улыбнулась женственной улыбкой, протянула к нему руки, и желание снова охватило Клейтона. Они лежали, разговаривали и занимались любовью, пока его взгляд случайно не упал на стоявшие у кровати часы — была полночь.

— О боже, Зоя! Твоя бабушка убьет меня! — Она засмеялась, когда он вскочил с постели сам и поднял ее. — Одевайся… а я ведь даже не накормил тебя!

— Я даже не заметила. — Она прыснула смехом, как школьница, и он снова привлек девушку к себе.

— Я люблю тебя, безумица! Знаешь ты это? Я, такой старый, обожаю тебя.

— Вот и хорошо. Потому что я тоже люблю тебя, и ты не старый, ты мой! — Зоя нежно погладила его отливающие серебром волосы и притянула его лицо к своему. — Запомни: что бы ни случилось с нами, я очень люблю тебя! — Это был урок, рано преподанный ей жизнью: никогда не знаешь, какое горе может свалиться завтра. Мысль эта глубоко тронула его, и он крепко прижал ее к себе.

— Ничего не случится, малышка; ты теперь в безопасности.

Он наполнил огромную ванну, и на мгновение ей почудилось, что она снова в особняке на Фонтанке, и, только вновь натянув свое мрачное серое шерстяное платье и изношенные черные туфли, она поняла, что это не так. На ней были черные шерстяные чулки, чтобы не мерзли ноги, и в зеркале она увидела сироту из приюта.

— О боже, я выгляжу ужасно, Клейтон. Как ты можешь любить меня такую?

— Ты прекрасна, глупышка. Каждая твоя клеточка, каждый твой огненно-рыжий волосок… все в тебе великолепно, — прошептал он, зарывшись в ее волосы, которые, ему мнилось, пахли цветами. — Я обожаю тебя.

Они с трудом заставили себя покинуть особняк, но он понимал, что должен проводить ее домой. Зоя никак не могла остаться здесь до утра, и, поднявшись на четвертый этаж, Клейтон в последний раз поцеловал ее в мрачной, темной прихожей. Зоя открыла дверь своим ключом, и они увидели, что Евгения Петровна заснула в кресле, дожидаясь внучку. Зоя наклонилась и поцеловала бабушку в щеку.

— Бабушка?.. Прости, что я так поздно, но тебе не стоило меня ждать…

Старушка улыбнулась им в полусне. У них был такой счастливый вид. Казалось, в мрачную, промозглую комнату заглянула весна, и бабушка поняла, что не может сердиться.

— Я хотела убедиться, что с тобой все в порядке. Вы хорошо провели время? — Она смотрела на них обоих, изучая глаза Клейтона, но в них она увидела только доброту и любовь к Зое.

— Мы прекрасно провели время, — ответила Зоя, не чувствуя вины. Теперь она принадлежала ему, любимому, и это было так же естественно, как дышать. — Ты обедала?

— Я съела остатки вчерашнего цыпленка и яйцо, которое принес капитан. Спасибо, — сказала графиня, с трудом поднявшись. — Так мило с вашей стороны, капитан.

Клейтон пожалел, что не принес еще чего-нибудь, но он так торопился сегодня утром. И вдруг он снова вспомнил, что так и не накормил Зою ужином, и подумал, что она, вероятно, так же голодна, как и он. Они забыли обо всем на свете на долгие счастливые часы, но теперь капитан умирал от голода. И, как бы читая его мысли, Зоя с нескрываемой усмешкой взглянула на него и протянула ему плитку шоколада. С чувством вины он проглотил кусочек, а другой положил ей в рот; она улыбнулась и пошла отвести бабушку в спальню.

Вскоре она вернулась, и они снова поцеловались.

Ему ужасно не хотелось возвращаться в свой одинокий дом, но он знал, что это необходимо.

— Я люблю тебя, — радостно прошептала Зоя на прощание.

— Но я люблю тебя вдвое больше, — ответил Клейтон также шепотом.

— Как ты можешь такое говорить?

— Потому что я старше и мудрее, — пошутил он и тихо закрыл за собой дверь, а Зоя осталась стоять, помолодевшая, счастливая и свободная. Постояв с минуту, она погасила свет.