Жизнь на Самоа - Стивенсон Роберт Льюис. Страница 31

Льюис тщетно пытался заполучить письмо о динамите, посланное вождям. Один бешеный ирландец – великолепная личность – вызвался достать его, когда король объявил Матаафу и других высоких вождей мятежниками, а их земли конфискованными. Теперь письмо добыто и находится в сохранности. Динамит в нем не упоминается, но оно содержит угрозу, что при первой попытке освободить вождей их ждет смерть. Даудни – тот самый ирландец – получил от мистера Блэклока предупреждение вести себя поосторожнее, иначе его вышлют.

В прошлое воскресенье явился мистер Клэкстон прямиком от президента, который наконец осознал грозящую ему опасность. Мистер Клэкстон всеми способами пытался побудить Льюиса к согласию на встречу и объяснение с президентом. Слишком поздно! Потом мы узнали, что одновременно с этим мистер Роуз, секретарь президента, отвратительный, грубый и подлый человек, провел день с мистером Гэрром, пытаясь выполнить аналогичное поручение, и также не добился успеха. В обоих домах разыгралась одинаковая комедия. К нам заглянули офицеры с американского военного корабля, а за ними следом мистер Мурс и мистер Даудни. Незадачливый посол был вынужден добрых полдня провести в одиночку наверху, прячась от Даудни, с которым он на ножах. От нас вся компания поехала к Гэррам, и тогда уж в изгнание отправился бедняжка Роуз.

Миссис Стивенсон купила у цирка пегую лошадь note 99. На одном из представлений некий мистер Паркер ударил хлыстом свою жену при публике и в присутствии мистера Эггерта note 100, земельного комиссара, вместе с которым она каталась на ученых лошадках. Мистер Эггерт, находившийся рядом с леди, и сопровождавший их капитан Рейд наблюдали эту грустную сцену, не вмешавшись ни словом, ни действием. Можно как-то простить это Рейду, но Эггерт? По-моему, ему не к лицу роль веселого Лотарио note 101.

Сегодня утром Гэрр пришел к Льюису за подписью под новым письмом, содержащим просьбу к трем державам об отмене должности президента. Льюис отказался подписаться и разъяснил мистеру Гэрру всю глупость этого шага, так что, я полагаю, они оставили свою затею.

Пауль недавно расстался с нами, поступив помощником надсмотрщика на немецкую плантацию. Но он пробыл там всего несколько дней, так как, по собственным словам, не смог быть свидетелем и тем более участником варварского обращения с чернокожими рабочими. «Видите ли, миссис Стивенсон, – жаловался он, – весь мой надзор заключается в том, чтобы ходить за ними по пятам с плеткой. Это не работа для порядочного человека».

Затем мы слышали, что он устроился буфетчиком в Апии в одном из отелей, а еще позже – что он работает переписчиком у президента. Должна, к сожалению, сказать, что он до сих пор не вернул Мэри тридцать долларов, которые взял взаймы незадолго перед уходом. Но она сама виновата, ей следовало сперва посоветоваться с нами. Когда я вернулась с Фиджи, мне сразу не понравился вид Пауля, но я приписала это перенесенной болезни, а теперь думаю, что то были плоды необдуманных действий Мэри, ссудившей его деньгами для выпивки. Мэри говорит, что Кинг также снабжал беднягу Пауля спиртным.

Перед тем как уйти, стремясь сделать для меня как можно больше, он благодаря своей колоссальной, но ложно направленной энергии произвел форменное опустошение среди моих посадок. Он вырвал с корнем и загубил японскую хурму, которая как раз собиралась дать плоды. Нет больше красивых цветущих деревьев, окаймлявших сад со стороны ручья. Готовя землю под новые посадки, он перекопал и бесследно уничтожил хорошо принявшиеся кофейные деревца, посаженные им же в прошлом сезоне, а ваниль, которую он без конца пересаживал с места на место, исчезла вовсе. На прошлой неделе он приходил проведать нас, и, когда уже прощался, я спросила, куда он дел ванильные бобы. После минутного размышления он сказал, что должен прийти специально и выкопать их, потому что в настоящий момент они посажены среди скал, куда мне самой никак не добраться. Хорошо еще, что ваниль такое выносливое растение, хотя, вероятно, теперь и она совсем измучена этим бесконечным перетаскиванием. Мне было грустно расставаться с Паулем, потому что при всех недостатках у него доброе сердце и я очень к нему привязалась.

Но еще более огорчителен уход нашего милого Генри. Прощаясь с нами, он сильно плакал, приговаривая, что «бедная старая семья» на Савайи нуждается в его присутствии. После этого мы слыхали от его родственника Джека, способного, но дерзкого, петушащегося паренька, что на самом деле Генри скрылся с какой-то девицей из своей родни. Боюсь, что так оно и есть. Впрочем, мы вполне можем обойтись без него, потому что сейчас у нас работает хороший народ и мы с Ллойдом управляемся сами.

Иосеппи теперь помогает Талоло на кухне, а Лафаэле смотрит за скотом. Среди садовых рабочих появился высокий мрачный одноглазый тонганец зверского вида, по прозвищу Тонганская Душа (оскорбительная кличка вроде нашей «черной души»), оказавшийся, однако, настоящим Пусси note 102 Уилсоном. Он женился на самоанке и вчера за прополкой кофейного участка поведал мне, что мечтает привести жену в Ваилиму и поселиться у нас.

Забавно наблюдать за тем, как домашние слуги охраняют свою исключительность, всегда стараясь держаться особняком. Правда, они могут вечерком нанести визит в конюшню, где спят садовые рабочие, но не больше. Когда им однажды был выдан поросенок, прислуга пировала отдельно, а остальным послали корзинку вареного мяса. Ллойд пообещал садовым рабочим свинью после окончания определенной части работы, и теперь Лафаэле держит ее взаперти, чтобы она набралась жиру.

На сегодня мы получили приглашение, как я понимаю, на ленч, на американский военный корабль и должны были встретиться там с капитаном немецкого «Шпербера» Фоссом. Капитан Фосс обаятельный человек, которого мы очень ценим, и поэтому с огорчением прочли посланное им вчера письмо, где он прощается с нами и объясняет, что больше не может поддерживать дружеские отношения после нашего нападения на президента. Кстати сказать, в январе президент как будто оставляет свой пост. Король объявил, что всякий желающий посетить его величество должен за два дня до этого обратиться за разрешением к консулам. Несомненно, это одна из последних детских попыток проявления власти со стороны президента. Мы, конечно, сочувствуем ему и его жене, но еще больше нам жаль Самоа.

Лафаэле хочет съездить на Тонга повидаться с сыном. Я предложила, чтобы он, наоборот, вызвал сына сюда в гости, потому что боюсь отпускать его так далеко. Он определенно не вернется. Вообще я впервые слышу о существовании его сына, впрочем, это, может быть, и племянник. Лафаэле предложил оставить мне в залог своего возвращения Фаауму. «Какой же смысл, – сказала я. – У меня только прибавится забота искать Фаауме нового мужа». О таком варианте ревнивый Лафаэле и знать не хочет.

Я в кошмарном состоянии из-за лекарства, которое принимала по совету дяди Джорджа note 103 от предполагаемого аневризма. Правда, шум в голове беспокоит меня меньше, но глаза и нос распухли, непрерывно болит лоб, и я почти не сплю. Дядя Джордж рекомендовал хлоридин. Позавчера вечером Льюис дал мне его принять, но либо угостил по ошибке чем-то другим вроде мази для растирания, либо лекарство испортилось и приобрело иной вкус и запах.

Остаток вчерашнего дня после предыдущей записи я провела, наблюдая за работами на кофейной плантации. Люди жгли лес, вырубленный попи note 104. Очень хорошо работал надменный молодой человек, по имени Талоло, зато другой, известный как Джонни, то и дело скрывался за большими деревьями. Я неожиданно подошла, когда он сидел в бездействии. Он тут же нагнулся вперед и стал рыть землю по-собачьи обеими руками, изображая крайнюю энергию и деловитость. Почти невозможно удержать рабочих от устройства костров у подножия больших деревьев, которые в конце концов от этого погибнут и рухнут на кофейные. Очень мило выглядит моя корица; взошло также много камедных деревьев.