Жизнь на Самоа - Стивенсон Роберт Льюис. Страница 32

Льюис воспользовался случаем и расспросил зашедшего к нам полицейского о деле Лафаэле. Оно заключается в том, что год назад у Лафаэле украли 70 долларов. Вора поймали, и было решено, что Лафаэле получит назад двенадцать долларов, а полицейский обеспечит их выплату. Получил же он всего три доллара, и ни копейки больше. Полицейский объяснил, что, когда он поймал того человека, денег у него уже не было. Вор стал просить у полицейского пощады, сказал, что у него нет ни отца, ни матери, и настаивал на том, чтобы полицейский усыновил его. Тот согласился, но через некоторое время у него возникла счастливая идея заставить вора отработать украденную сумму, и он послал его в Ваилиму, под начало к Генри. Три доллара были заработаны честь по чести и вручены Лафаэле, но работать дальше преступник отказался. Полицейский вторично заставил воришку возвратиться к принудительным работам, но на этот раз с него и половины дня оказалось достаточно, и он покинул не только Ваилиму, но и семью своего приемного отца. Интересно, что сказал бы лондонский полицейский, поймавший вора, если бы хитрец предложил покончить дело собственным усыновлением.

Талоло очень смешной. Бэлла спросила его: «Что делать, если начнется война и воины потребуют у нас свиней?» Он попросил повторить вопрос. «Если Малиетоа скажет: отдайте мне вашу свинью, что нам тогда делать? Отдать? А потом придет Матаафа и скажет то же самое?»

– Ну нет, – сказал Талоло, – Матаафа не делай так. Матаафа говори: «Пожалуйста, отдай свинья».

Бэлла рассказала ему про американских индейцев, о том, как они снимали скальпы со своих жертв. Это наполнило Талоло ужасом.

– Но ведь вы, самоанцы, отрезаете головы у раненых врагов note 105, – сказала Бэлла.

– О, это совсем другой дело, – ответил он. – Раненый человек, он чувствуй плохо. Отрежь голова, он больше не плохо. Ты отрежь много голова, отнеси королева (королю), она говори: «Я очень, очень удивлен».

Он всегда говорит «удивлен» вместо «благодарен».

Наша повозка совсем развалилась, но обнаружилось, что Пусси Уилсон прекрасно умеет пользоваться вьючными седлами. Как-то мы дали ему большую белую лошадь и самое большое вьючное седло с сумками и послали его поискать по окрестным деревням плодов хлебного дерева и таро. Он пропадал целый день и вернулся к вечеру совершенно разбитый, всего с тремя или четырьмя корешками таро. Подозреваю, что он останавливался у каждого домика, чтобы продемонстрировать лошадь и похвастаться своим высоким положением в Ваилиме.

Миссис и мисс Гэрр собираются взять Баллу с собой на бал-маскарад. Я сделала корону для миссис Гэрр, которая будет в костюме Зенобии. Она должна быть очень хороша в этом костюме.

Мистер Хаггард приезжал повидаться и провел у нас вечер. По нашему приглашению была с визитом мать Талоло, действительно весьма почтенная женщина, вполне достойная восторженного обожания, с которым к ней относится Талоло. С ней была родственница, почти слепая из-за катаракты. Им показали дом, и все время слышались их восклицания по-самоански: «Замечательно красиво!» Даже нырнув во тьму погреба, они повторили то же самое. Я подарила матери маленький красный крестик из святой земли, который мне дал в Марселе один матрос. В центре крестика – снимок Иерусалима под увеличительным стеклом. Второй женщине я вручила небольшое серебряное украшение на шею и еще немного лент обеим. Забавно было глядеть на Фаауму, водившую их по дому с показным равнодушием. Ее поведение как бы говорило: «Несомненно, вас поражает все это великолепие, но для меня это будни».

Вчера был сильный дождь, и до сих пор еще пасмурно и сыро. В субботу приходил старик плотник Хендерсон узнать, нет ли видов на какую-нибудь работу. Он симпатичен мне и очень нуждается, поэтому я была рада, что для него нашлось кое-какое занятие. Заказала ему ставни для моего большого окна на случай урагана и разные мелкие поделки.

На побережье ходят невероятные сплетни насчет того, что происходит в Ваилиме. Предполагается, что мы близки с Матаафой и католическими священниками. Больше всего волнует, что здесь нет ни одного протестанта, кроме нас самих. Но ведь это из чистой корысти: все попи – способные, трудолюбивые, честные люди, то есть, я хочу сказать, соблюдающие честность здесь и по отношению к работе. За Пусси Уилсоном, кажется, есть какой-то грех, но тут он один из лучших работников. Нового помощника Талоло зовут Полу. Талоло по собственному желанию отправили за почтой на прибывший пароход.

В прошлую субботу, перед тем как отпустить людей на воскресенье домой, Льюис вызвал их к себе наверх и выдал каждому по синей пилюле. Один бедняга спрятал свою за щекой и попался. Пришлось ему глотать ее под всеобщий хохот. Я боялась, что они больше не придут, но они вернулись уже в воскресенье утром, заявив, что чувствуют себя гораздо лучше. Я вспомнила сейчас об этом потому, что Льюис как раз пришел сказать, что отправляет большую группу людей на болото – на прополку таро и бананов – и думает предварительно дать каждому дозу хинина.

Только что был чернокожий слуга мисс Гэрр с запиской, и мы невольно отметили разницу между его внешностью и видом рабочих плантации. Этот – веселый, улыбающийся, красивый, тогда как работники плантации унылые, безучастные, меланхоличные бедняги, едва отвечающие, если заговорить с ними.

Вернулся Фуси (кажется, 4-го), уволившийся без малейшего урона для своей репутации. За бедным Талоло прислали из дому: его ребенок заболел инфлуэнцей. По слухам, инфлуэнца свирепствует в Апии. Сегодня приходил муж прачки сказать, что жена больна и нам придется обождать белья до следующей недели. Уже перед уходом я, к моему испугу, узнала, что и сам он заболевает.

У нас сегодня обедали мистер Дэмет и мистер Хаггард. От обоих мы узнали массу интересных новостей. Главный судья и президент барон фон Пильзах, которые вначале невзлюбили друг друга, потом заключили род союза и, чтобы собрать на своей стороне побольше сил, поддерживали один другого, рассчитывая добиться на островах абсолютной власти. Но когда положение стало неопределенным и в воздухе запахло неудачей, главный судья предпринял поездку на Фиджи и в колонии, предоставив президенту одному принять главный удар. Теперь он приехал назад и, выражая крайнее удивление по поводу положения дел, отвернулся от бедняги президента. Мистер Айд, американский земельный комиссар, подал в отставку, уехал домой и, как говорят, намерен предложить мистера Хаггарда на пост главного судьи note 106.

Несомненно, административный состав должен смениться. Мистер Хаггард очень мудро толковал о положении дел. Единственное, вернее, основное, чего я опасаюсь от него на посту главного судьи, – это его крайний английский патриотизм. Он, как и мы все, хочет установления английского протектората note 107. Но идти к этой цели надо с большим тактом и осторожностью. Англичане уже раз отказали в протекторате, и это может повториться. После английского лучше всего американский протекторат. Правда, англичане ввезли бы рабочую силу из Индии, а против Америки они так озлоблены, что, наверное, предпочли бы разрушить остров, чем увидеть его американским. Не странно ли, что большинство интеллигентных англичан смотрит на обычное чувство человека по отношению к родной стране как на глупость, но «таланту все дозволено». Мистер Карразерс – единственное исключение из этого правила среди известных мне английских подданных. Он говорит, что крикливое хвастовство его соотечественников провинциально и вульгарно, что оно наполняет его стыдом и унижением. Это единственная тема, на которую Льюис, обычно такой блестящий собеседник, может лишь твердить одно и то же как попугай.