Жизнь на Самоа - Стивенсон Роберт Льюис. Страница 7

Окончена начатая вчера постройка свинарника. Вид у него, надо сказать, неказистый, но достаточно будет пары каких-нибудь ползучих растений, чтобы придать ему живописность. Вчера приходил прощаться Тамате, так как неожиданно прибыл его пароход.

Пока я наблюдала за строительством свинарника, а Льюис работал в павильоне, глупой птице удалось вылететь наружу. Я просто счастлива, что мы от нее избавились. Мучительно было думать о том, как она мечется под крышей, изнемогая от голода, жажды и страха. А Льюис даже не пожелал тратить сочувствия на такую дуру.

Я взяла продырявленную гвоздями молочную кастрюлю и вставила ее в отверстие бочки с водой в месте присоединения шланга. Надеюсь, что москитов теперь поубавится.

Вчера нас навестил Генри, прежний секретарь Льюиса, чистокровный самоанец с острова Савайи. Тогда, нанимаясь на секретарскую должность, он выразил надежду, что в процессе работы научится говорить по-английски «длинные фразы». Генри не внушает нам особой симпатии note 19. Он терял способность двигаться всякий раз, когда я просила о маленькой услуге – принести стул или пройти несколько шагов до миссии. Тем не менее мы чувствуем, что его надо поддержать, потому что он интеллигентный и во многих отношениях очень передовой самоанец. Вчера он опять попросился на работу, но, так как здесь он нам абсолютно не нужен, Льюис предложил ему выполнять трижды в неделю обязанности курьера по шиллингу за поездку. Так как можно предположить, что его посещения будут не реже, получается как бы по шиллингу за визит. Он был готов отказаться, но побоялся потерять шанс на что-нибудь лучшее в будущем и дал согласие.

Как раз когда я сидела за весьма скромной трапезой – немного тушеной телятины, жесткой, как подошва, с гарниром из вареной папайи и хлебных плодов и стаканом красного вина с водой, – явился с визитом немецкий генеральный консул доктор Штюбель. Кажется, над всей лошадиной сбруей в Самоа тяготеет непонятный рок: уздечки рвутся, седла распадаются на составные части и вообще верховая езда сопряжена с несколько рискованным интересом. Случайно у меня оказался под рукой кусок крепкой веревки, и доктор Штюбель смог подвязать лопнувшую уздечку. Надеюсь, моя веревка честно сослужила службу в помогла доктору благополучно добраться до дома.

На участке всюду молодые побеги папайи, что меня очень радует в расчете на будущих коров. Мы с Паулем посадили много фасоли, но только в порядке опыта. Считается, что здесь она не будет расти. В несколько ящиков с землей мы высеяли семена помидоров, артишоков и баклажанов. На днях мистер Карразерс note 20 прислал нам полдюжины превосходных ананасов, и мы, по мере того как едим их, сажаем верхушки.

Миссис Бен сегодня не в духе, и ее бедному супругу приходится плохо. Она так вскидывает голову на ходу, что ключи, которые висят у нее на ухе, со звоном ударяются о скулу. Ее очень разозлило, что Пауль запретил ей мыться под краном бочки с питьевой водой.

Написала длинное письмо Ллойду note 21 о здешней нашей жизни и теперь совсем запуталась: боюсь, что повторяюсь.

Была так занята, что не могла написать ни словечка. Зато у меня достижение: посажено порядочно сахарной кукурузы, немного гороха, лука, салата и редиски. Взошли лимская фасоль и несколько канталупских дынь. Приезжал мистер Карразерс и привез маленький кустик мяты и несколько черенков страстоцвета, которые мы посадили вокруг беседки. Он видел, как один из наших работников продавал дыни с ваилимского участка. Правда, они непригодны для еды, но сам факт возмутителен.

У Ва, жены Бена, тяжелый характер. Недавно вечером я слышала, как она ворчала на него, точно сварливая старуха, а потом вдруг с визгом бросилась к водопаду. Изрядно поплакав и покричав, она вернулась и присоединилась к общей молитве. Бен – отличный, достойный человек; как жаль, что он так неудачно женился. Меня сначала удивляла крайняя, по-самоанским понятиям, бедность миссис Бен, потому что у нее нет ничего, кроме старой циновки, которой она укрывается ночью, используя для подстилки одну из моих. Но Льюис объяснил мне, что Бен чужой здесь, без всяких родственных связей и поэтому должен был считаться такой плохой партией, что семья Ва, вероятно, решила оставить ее без свадебных подарков. Это напомнило мне, как тогда на Бутаритари note 22 Артур Уайз, опустившийся бродяга-ныряльщик, желая уязвить Льюиса, кричал, когда мы сели за стол: «Что вы делаете? Кого угощаете? Ведь это человек не с нашего острова!» Если уж на то пошло, это обвинение столько же относилось к нему, как и к нам.

По-видимому, добиться присылки сюда из Апии чего бы то ни было совершенно невозможно. Письма и записки летают взад-вперед, но, за исключением заказов мяснику Краузе, безрезультатно. Не странно ли, что в городе, где без труда найдешь шампанское высшей марки, не говоря уж о составных частях любого коктейля, нельзя купить ни грабель, ни лопаты.

Генри приходил еще раз в назначенный день и провел у нас несколько часов, помогая распаковывать ящики. Он опять просил работы, и, слегка поторговавшись, мы договорились, что он придет в понедельник сажать со мной деревья, которые сам же добудет; его обязанностью остается также несколько раз в неделю ездить верхом в Апию с разными поручениями. Кроме того, они с Льюисом будут ежедневно заниматься друг с другом самоанским и английским. Его жалованье – десять долларов в месяц и стол. Я должна выдать ему одеяло; спать он будет внизу с семьей Бена, а питаться вместе с Паулем.

Из-за отсутствия продуктов мы чуть ли не голодали до вчерашнего дня, когда Бен зарезал двух кур и из города прибыл большой кусок мяса. Пауль купил пару голубей, и миссис Блэклок note 23 принесла свежих помидоров. Затем объявилась моя ирландка, похудевшая, но очень веселая, с хлебными плодами в сыром и вареном виде и с полисами, после этого Бен принес еще полисами, и, наконец, сегодня девушка-туземка, присланная миссис Блэклок, доставила огромные бананы, зеленую стручковую фасоль, дюжину яиц и букет цветов. Миссис Блэклок вчера очень мило выглядела и держалась с достоинством. Она, как могла, вела светскую беседу, а в промежутках тихо напевала. По дороге сюда она сорвала душистое вьющееся растение и с небрежной грацией обвила его вокруг талии так, что концы двумя длинными усами спускались почти до земли.

Бен вернулся с охоты с восемью попугайчиками. Итак, у нас то голод, то пир горой. Вчера вечером мы всполошились, думая, что слышим мушкетные выстрелы, но это был всего-навсего Пауль, тщетно пытавшийся соорудить стол в павильоне. Приходил плотник мистер Уиллис с планами нашего будущего дома. Он муж Лаулии, той самой, что написала историю своей жизни. Поручим ему составить смету. Вчера утром молочница явилась без молока, а сегодня принесла две бутылки, видимо считая, что это одно и то же.

День, полный мелких происшествий. Прошлой ночью был сильный дождь, к моей большой радости, потому что огороду нужна влага. Но он продолжал лить, когда я уже предпочла бы хорошую погоду. Наша кухня в шести – восьми ярдах от дома, поэтому готовка превратилась в цепь приключений. С вечера я поставила тесто для хлеба и стремилась начать печь пораньше. Как раз вовремя подручный принес от плотника заказанную доску. Я положила ее на стул на задней веранде и, стоя на коленях, прикрывшись от дождя шалью, принялась разделывать тесто. Тут я преуспела, но попытка испечь хлеб довела меня чуть ли не до истерики. С противнем готового теста я под зонтиком добежала до кухни, но, к моему расстройству, все дрова оказались мокрыми, а ветер так задувал в трубу, что печь извергала клубы едкого дыма из всех щелей и отверстий. Пауль сбегал к месту, где работал плотник, и вернулся с ящиком стружек, которые мы подсушили на плите, порядком наглотавшись при этом дыма. Потом я позвала Бена и показала ему, как прибить половинку керосинового бидона над выходным отверстием печной трубы, чтобы защитить ее от ветра. Это немного помогло, но дождь лил прямо на плиту, и, несмотря на огромное количество стружек, поглощенных печью, она так и не нагрелась. Наконец я соорудила вокруг печи барьер из ящиков, и это помогло настолько, что через каких-нибудь два часа мне удалось наполовину изжарить, наполовину засушить птицу для завтрака. К этому времени был готов и хлеб, но, надо сказать, и я тоже.