Высокий Дом - Стоддард Джеймс. Страница 49

Они внимательно изучили карту и отыскали дорогу, ведущую в Аркален через земли, которые Енох назвал пустошами. Собравшись, братья вышли из Часовой Башни через ту дверь, в которую вошел Глис. Она вела в широкий коридор, по обе стороны которого не было ни дверей, ни комнат. Казалось, раньше тут мог располагаться пиршественный зал. Пол сверкал так, словно его натерли совсем недавно, в широкие окна лился дневной свет. Шагать тут было весело, но братья все-таки старались слишком громко не топать и переговаривались шепотом.

До вечера они лавировали по бесчисленным лестницам, проходили пустыми залами, бесконечными коридорами и в конце концов попали в помещения, целиком отделанные темно-коричневым дубом. Полы здесь тоже были натерты до блеска и переливались, словно шоколадное море. Паркет был уложен так, что казалось, с пола на братьев глядят улыбающиеся физиономии. Судя по карте, место это именовалось Китинтим. И Картеру, и Даскину очень понравились и величественные стропила, и резные грифоны, и они решили, что неплохо бы сделать это место вновь обитаемым. Переночевали в пустой комнате, некогда служившей гостиной, возле камина, выложенного черным обсидианом. К полному изумлению братьев, в камине до сих пор лежали дрова. На рассвете Картер и Даскин вновь тронулись в путь. Китинтим, погруженный в дремоту, производил впечатление патриархальной древности. Тени теней терялись среди могучих стропил, только свет фонаря озарял мириады безлюдных залов. Грифоны, восседавшие на каминных полках и арках, грозили крючковатыми клювами, в углах стрекотали сверчки. Чудовищное одиночество окутывало пустые комнаты, но ни Даскин, ни Картер не испытывали страха – скорее, благоговение. Они нашли стол, подтащили к камину, стерли с него пыль и с аппетитом перекусили в зале, где казались себе карликами, не обращая никакого внимания на зловещие тени и угрюмые скульптуры по углам. Они говорили о том, чем оба когда-то занимались в Высоком Доме, как играли в гардеробных и на лестницах, как бегали по лужайкам, изображая Веллингтона в битве при Ватерлоо. Горячий чай согрел их, зал огласился негромким смехом. Картеру нравилось это приключение. Было так здорово сидеть вдвоем с братом в теплой темноте, в такой дали от других людей. Он понял, что воспитывали их одинаково – Даскин, как и он, рос в одиночестве, без друзей-ровесников, и его единственными товарищами были Бриттл, Чант и Енох. Картер рано остался без матери, а Даскин столь же рано лишился отца.

– Но куда он уходил – я не знал, – сказал Даскин. – Он никогда об этом не говорил. А расспросов старательно избегал.

– В письмах он упоминал о Море, Которое Не Переплыл Ни Один Смертный, – ответил Картер. – По-моему, он отправился туда, чтобы думать о маме.

– Так мы поэтому будем искать его в Аркалене?

Картер вздохнул:

– Так мне сказал динозавр, что живет на чердаке. Оттуда нужно начать поиски.

Они расстелили спальные мешки на полу возле камина. Картеру было необычайно приятно лежать и слушать, как потрескивают поленья.

– О чем ты думаешь? – спросил Даскин.

– О, о многих странных вещах. Я люблю эти залы, эти ниши, бесконечные переходы, потайные двери. Обещания приключений. По-моему, во всех заброшенных местах есть что-то чудесное. Это ведь все равно что вернуться в детство, выйти ночью на улицу, услышать, как шумят под ветром деревья, и испытать страх – вдруг кто-то выскочит из темноты, а ты не успеешь добежать до дома. Но за страхом таится вопрос: кто населяет землю, когда никого нет? Что делают деревья, когда их никто не видит? А камни? Вот и здесь такое заброшенное место. Тут ведь наверняка много-много лет никто не бывал – мы с тобой первые с незапамятных времен. Тебе часто доводилось бывать за пределами особняка?

Даскин провел рукой по светлым волосам.

– Мать брала меня с собой в Вествинг – это часть Белого Круга. У нее там родственники. Но это произошло уже после того, как пропал отец. Он мне про Дом никогда не рассказывал. О его необычайных особенностях я узнал от нее.

Картер кивнул:

– У меня было примерно так же. Отец не хотел, чтобы мы удалялись от Внутренних Покоев. – Он обвел рукой темноту. – А тебе нравятся вот такие безлюдные места?

Глаза Даскина сверкнули золотом в свете камина.

– Я как-то об этом не задумывался. То есть… не задумывался так, как ты говоришь. Мне нравятся те комнаты в Эвенмере, что мне знакомы, где я вырос, а тут такой простор… Когда я был маленький, я все боялся, что заблужусь и не найду дорогу домой.

Раздался раскат грома – первый за долгое время. Стихло эхо – и зарядил, забарабанил в стекла дождь.

– Полицейский говорил, что гроза не прекратится, покуда он не велит, – сказал Даскин. – И еще он сказал, что когда я стану Хозяином, я смогу повелевать стихиями.

– Хорошенькое обещание.

– Он меня не соблазнил. Я ему не поверил. Он бы держал меня в Хозяевах ровно столько, сколько бы его это устраивало. Он использует в своих интересах все, к чему прикасается. Картер, почему ты позвал меня с собой?

– Ты спас мне жизнь.

– Да, но ведь это могла быть уловка, чтобы обманом завоевать твое доверие. Наверняка тебе и это приходило в голову.

– Приходило. Но зачем? Полицейскому я нужен мертвый или управляемый. Я был в твоих руках. С какой бы стати тебе водить меня за нос?

Даскин пожал плечами.

– И потом, – добавил Картер, – мне хочется верить тебе. Енох прав. Сыновья Андерсона не должны быть врагами.

Даскин некоторое время задумчиво смотрел на огонь, потом проговорил:

– Знаешь, отец часто о тебе вспоминал. Когда я был маленький, я жалел о том, что ты не живешь в Эвенмере. Мне хотелось, чтобы у меня был брат. Мать не знала, а я прятал под подушкой твой портрет – особенно тогда, когда отца не бывало дома. Жаль, что мы не выросли вместе.

– Да, – кивнул Картер. – Я бы тоже не был против.

Они уснули, глядя на огонь.

* * *

Весь следующий день они шли по залам Китинтима, но чем дальше они уходили, тем более запущенными становились комнаты. Перила на лестницах были тусклыми, на потрепанной мебели лежал толстый слой пыли, в коридорах валялись оторванные ножки столов и сломанные стулья. Только пол оставался начищенным до зеркального блеска. Запустение вызывало тоску и печаль. В неярких лучах, проникавших сквозь закопченные витражные стекла, плясали стайки моли.

Несколько часов братья шли молча, то и дело сверяясь с картой, поскольку путь их стал более запутанным. К северу Китинтим начал сужаться наподобие воронки. На карте в самом конце была указана дверь, до которой Картер и Даскин надеялись добраться самым коротким путем до темноты. Дальше лежала страна под названием Риль, а за ней, после Белого Круга, – Аркален.

К полудню они одолели большую часть пути, но к вечеру заплутали и вынуждены были вернуться назад, на что ушел целый час. Когда же они в конце концов вышли на верную дорогу, оба жутко измучались и устали, а за окнами уже смеркалось, но они продолжили путь, понимая, что цель близка. Вскоре до них донесся шум быстрого ручья.

Наконец, ближе к ночи, они вышли в широкий коридор, куда выводили все остальные проходы. Здесь царил образцовый порядок – сверкали дубовые панели, на полу лежали безукоризненно чистые желто-коричневые ковры.

Коридор оказался не слишком длинным, и шум потока звучал все громче и ближе. Стемнело окончательно, когда они подошли к дверному проему высотой футов двадцать. Картер похолодел от страха: в потоке бурлила та самая черная мерзость, что пыталась проникнуть в дом из подвала. Ручей был слишком широк – не перешагнуть. Даскин, решив, что это обыкновенная вода, решил было перепрыгнуть, но Картер схватил его за руку, удержал и зажег фонарь.

При свете фонаря ручей, струившийся по ковру, казался совершенно черным. Все, по чему он протекал, исчезало без следа. Вытекала чернота из трещины в стене слева, а затем струилась по прорытому в полу руслу, после чего исчезала в провале справа.