Клинок Тишалла - Стовер Мэтью Вудринг. Страница 78
Разоблачившись донага, он набросил на Тан’элКота веревочную петлю. Бывший император попытался сесть, невнятно бормоча, что, мол, все это неправильно и должно быть иначе.
– Если мы начнем выяснять, что правильно, а что нет, – рявкнул Хэри из-под маски, заглушая звуки пожара, – то здесь оба сдохнем ! Держись!
– Твоя одежда… – тупо пробормотал Тан’элКот. – Ты голый.
– Теперь я знаю, почему тебя считают гением, – бросил Хэри. – Не дергайся.
Он торопливо пропустил конец каната у великана под мышками.
– Что… Ты что делаешь? Пожар… что? Больно…
Хэри зловеще ухмыльнулся, затягивая узел.
– Еще бы.
Бывший император закашлялся, брызгая слезами и кровавой слюной.
– Что ты делаешь?
– Спасаю твою шкуру. Слышал про такого парня, Бэтмена?
– Бэтмена? – Тан’элКот нахмурился, словно не мог сосредоточить взгляд на собеседнике. – Не понимаю…
– Сейчас поймешь, – пообещал Хэри и прыгнул.
И в прыжке, на нисходящей ветви траектории, повис на канате, поджав ноги.
Высоко-высоко наверху натяжение каната потянуло «Царя Давида» вместе с тележкой к краю лестничного колодца.
Статуя доползла до перил и накренилась. На какой-то жуткий миг Хэри показалось, что он неверно оценил расположение центра тяжести скульптуры, но та накренилась еще сильнее и еще, словно алкаш под порывами ветра, с полсекунды повисела на перилах… и перевалилась за край.
– Поехали! – крикнул Хэри.
Статуя рухнула, точно валун с обрыва.
Хэри и Тан’элКота понесло вверх.
Статуя падала, то и дело ударяясь о лестницу и грозя запутаться в канате. Хэри выругался про себя, сообразив, что каменная глыба несется прямо на него, словно исполинская мухобойка. «Ну ладно, недодумал, с кем не бывает…»
Он сделал уголок, словно прыгун с шестом, и в последний момент что было сил ударил край падающей тележки пятками – сердце его зашлось, когда его мраморный двойник пронесся мимо и исчез в клубах дыма.
Вознесшись таким манером в мастерскую, Хэри ухватился за стрелу крана, а статуя грохнулась о каменный пол и разлетелась на куски. Одной рукой Хэри цеплялся за стрелу крана, а другой мертвой хваткой держал канат, на конце которого болтался Тан’элКот. Великан был таким тяжелым, что канат вот-вот мог рассечь мышцы руки до кости. И, не дожидаясь, когда это случится, Хэри изловчился и принялся раскачиваться.
Вскоре усилия его увенчались успехом: в очередной раз крепко ударившись о перила, Тан’элКот сумел за них уцепиться. Убедившись, что великан держится крепко, Хэри слез со стрелы крана и поспешил ему на помощь.
– Ты … – яростно заревел спасенный Тан’элКот, судорожно кашляя и истекая слезами. Шевелюра его еще слегка дымилась. – Ты просто… не можешь… ничего… сделать… просто!
– Заткнись и тяни этот долбаный кабель! – рявкнул Хэри в ответ. – Мы еще не выбрались!
Он подтащил стремянку, на которой лежал пневматический резец, под край стеклянного купола, и установил так, что площадка едва не уперлась в потолок. Вскарабкавшись наверх, он схватил резец и, вогнав инструмент в то место, где бронестекло соединялось с краем купола, врубил мощность на полную. Резец загрохотал, как отбойный молоток.
Хэри наскоро наметил на бронестекле круг в человеческий рост – давление в баллоне падало стремительно. Тан’элКот, кашляя, заполз к нему, волоча за собой моток каната. Резец долбил все медленней, все слабей, пока не замер.
Хэри прислонился плечом к выбитому в бронестекле кругу и нажал. С таким же успехом он мог попытаться сдвинуть гору. Тогда за дело взялся Тан’элКот. Отодвинув Хэри в сторонку, он ухватил баллон из-под сжатого воздуха, размахнулся и ударил. Бронестекло покрылось паутиной мелких трещин, словно грозовая туча сеткой молний.
Тан’элКот ударил снова, потом еще раз и еще, стараясь держаться намеченного Хэри круга. Красное лицо его сделалось лиловым. Наконец он треснул баллоном в последний раз – в центр круга. Кусок бронестекла вылетел наружу с таким звуком, словно открылась консервная банка.
Первым на волю выбрался Тан’элКот, за ним полез Хэри, стараясь не порезаться об острые как бритва осколки бронестекла.
Очутившись на холодной темной крыше, Хэри первым делом сорвал маску и рухнул рядом с отхаркивающимся Тан’элКотом. Из-под стеклянного купола валил дым, поднимаясь к полной луне.
Руки Хэри тряслись. Маска дыхательного аппарата изнутри была забрызгана кровью.
– Черт, – пробормотал он себе под нос. – Черт, а ведь у меня получилось.
8
Он лежал рядом с Тан’элКотом, чувствуя, как поверхность крыши холодит обожженное тело. Боль только начиналась, но Хэри чувствовал – будет плохо. И все же сейчас он был доволен собой. Можно было лежать под звездами и радоваться, что еще живой.
– Почему? – хриплым голосом произнес Тан’элКот. – Почему? Я твой враг. Почему ты это сделал?
– Не знаю, – ответил Хэри. – Мне это показалось хорошей идеей. – Он улыбнулся великану окровавленными губами. – Может, хотел услышать от тебя спасибо.
Тан’элКот отвернулся.
– Мой Давид, – пробормотал он. – О, мой Давид…
– Ты что, статую свою долбаную жалеешь? – Хэри с трудом принял сидячее положение. – Твоя жизнь или твоя статуя. Что ты предпочел бы спасти?
Тан’элКот закрыл лицо ладонями.
– Не приведи бог художнику делать такой выбор.
– А ты и не делал, – напомнил Хэри. – Никто тебя не спрашивал.
– Я не просил тебя о помощи, – горько вымолвил бывший император. – И не стану благодарить.
Хэри сидел, глядел на своего вечного противника и думал, что благодарность ему, собственно, и не нужна.
Старый, усталый, пожеванный жизнью, полуногий…
«Я еще могу».
Хэри оскалился на луну.
«Я еще, блин, все могу».
Это чувство стоило всех заработанных им ожогов.
– Давай шевелись, – бросил он резко. – Привяжи к чему-нибудь свой долбаный канат, чтобы мы могли слезть с крыши.
Покуда Тан’элКот привязывал канат к декоративному зубцу на фасаде Кунсткамеры и спускался по нему на землю, Хэри Майклсон оценивал понесенные потери.
Дункану уже не помочь; социальная полиция вцепилась в него бульдожьей хваткой и не отпустит, не выжав кровь до капли. Вера продержится – как ей ни тяжело, одиноко и страшно среди незнакомых людей, непосредственной опасности для нее нет. Шенкс не из тех, кто может запытать и убить беспомощного ребенка ради собственного удовольствия – она пытала и убивала беспомощных детей только ради собственной выгоды. Тан’элКот в помощи больше не нуждается; зная, какая опасность ему грозит, он может обратиться за помощью к приятелям-инвесторам.
А сам Хэри…
Чтобы спастись, он должен принести в жертву нечто большее, чем жизнь.
– Я спустился! – крикнул Тан’элКот с тротуара.
Вместо ответа Хэри отошел от наполненного дымом прозрачного купола к соседнему и прислонился к гладкому бронестеклу, сквозь дуговое сияние куклы Пэллес Рил вглядываясь туда, где восковой Кейн нанизывал себя на меч воскового Берна. Он столько раз переживал этот миг за последние семь лет, что теперь не мог сказать с уверенностью, сохранились у него собственные воспоминания о нем или он помнит только пережитое в записи. Просмотреть запись из вторых рук, чтобы проверить свою память, у него всегда не хватало духу.
Но одно он знал наверняка: умирая в тот день на той арене, он был счастлив, как никогда в жизни.
«Ну ладно, – подумал он, глядя на воскового Кейна. – Ладно. Теперь я понял».
Потому что Кейн действительно умер тем жарким осенним днем на стадионе Победы. Семь долгих лет Хэри Майклсон был гниющим трупом Кейна.
«Ну и… в жопу. Ничего особенного в смерти нет. Умереть всякий может».
– Я спустился! – повторил снизу Тан’элКот. – Ты идешь?
Хэри подошел к краю крыши. Из машинного улья между Студией и Кунсткамерой выезжали с ревом машины службы безопасности и где-то далеко завывали сирены пожарных.
– Ты меня не видел! – крикнул он Тан’элКоту, наматывая канат на руку. – Меня здесь не было. Ты выбрался сам. Слышишь?