История с привидениями - Страуб Питер. Страница 67

— Уолт, я сама возьму, — крикнула мать.

Звонок смолк. Мать говорила из комнаты, где стоял телевизор. Питер смотрел на белый молчащий телефон. Может, это не ее… может, это Джим Харди. "Не волнуйся, старик, я в «Яблоке». Он непроизвольно взял трубку.

Голос принадлежал Льюису Бенедикту.

— … Нет, Кристина, я не могу приехать. У меня снег в шесть футов.

— Кто-то на линии, — сказала мать.

— Не глупи. И еще, Кристина, ты знаешь, что мне не стоит к вам приезжать.

— Пит?

Это ты слушаешь?

Питер затаил дыхание.

— Черт возьми, это ты? — голос матери зазвенел, как рожок.

— Кристина, извини. Останемся друзьями. Желаю тебе хорошо провести время.

— Нечего извиняться, — и мать повесила трубку. Питер тоже поспешно опустил свою.

Он сидел в шоке, не веря тому, что услышал. Шаги. Дверь кухни открылась. Он повернулся — перед ним стояла мать. Ее лицо было бледным.

— Ты подслушивал?

Он отвернулся к окну и застыл. Там белым пятном выделялось другое лицо, лицо мальчика. Он просяще улыбался, умолял впустить.

— А ну говори, маленький шпион!

Питер закричал, зажимая рот рукой, и закрыл глаза. Он чувствовал, как мать обнимает его; чувствовал ее слезы, наконец-то прорвавшиеся. Где-то вдалеке Сирс Джеймс говорил: «Да, Дон приехал сюда, чтобы вступить во владение домом и заодно помочь нам в некоторых изысканиях». Потом Сонни Венути спросила что-то неразборчивое, и Сирс ответил: «Это касается той исчезнувшей актрисы, мисс Мур». Еще какие-то голоса, удивленные и любопытствующие. Он отнял руку от рта.

— Прости, Питер.

— Я никому не скажу.

— Это не то… не то, что ты думаешь.

— Я думал, может, это звонит Джим Харди.

Зазвонил звонок.

— Бедный мальчик, у тебя такой друг и такая психованная мать, — она поцеловала его в щеку. — Я заплакала тебе всю рубашку.

Еще звонок.

— Отец откроет. Давай немного успокоимся.

— Кто это? Ты приглашала кого-то?

— Наверное. Кто это еще может быть?

— Не знаю, — он снова взглянул в окно. Там никого не было, только их отражения, бледные, как огоньки свечей.

Она вытерла глаза.

— Иди к гостям, а я пока достану кассероль.

— Кто это?

— Это друг Сирса и Рики.

Он пошел к двери. В холле стоял писатель, племянник мистера Вандерли.

— Знаете, меня сейчас интересует взаимосвязь реальности и воображения. Вот скажите, вы слышали несколько дней назад далекую музыку, что-то вроде джаза?

— Да, — сказала Сонни Венути. — А что?

Питер застыл в проходе, глядя на писателя.

— Пит! — окликнул его отец. — Иди, я представлю тебе твою соседку за столом.

— Я хочу сидеть с молодым человеком, — запротестовала Сонни Венути.

— Посидите со мной, — сказал Лу Прайс.

— Иди сюда, старина.

Питер медленно повернулся к отцу. Во рту у него пересохло. Отец стоял рядом с высокой молодой женщиной с красивым, немного лисьим лицом.

Это лицо он видел в телескоп в темном окне отеля.

— Анна, это мой сын Пит. А это Анна Мостин.

Она взглянула на него. На миг он ощутил, что они и Дон Вандерли образуют некий треугольник, а остальные — отец, Сирс, Рики — стоят по сторонам, как зрители. Потом она отвела взгляд, и остался только страх.

— О, я думаю, у нас с Питером найдется о чем поговорить, — сказала Анна Мостин.

Мое введение в милбернский свет закончилось скандалом.

Устроил его Питер Берне, высокий черноволосый парень, выглядящий достаточно разумным. Сперва он не проявлял тяги к общению, исполняя, скорее, роль слуги. Тепло относился только к Готорнам — из-за Стеллы? Но за его отчужденностью крылось что-то еще, похожее на страх. Кажется, исчез его друг. Когда я говорил с Сонни Венути, Питер просто пожирал меня глазами. По-моему, он хотел поговорить со мной.

Может быть, он тоже слышал ту музыку.

И тогда…

Тогда месть доктора Заячья лапка должна обрушиться на весь Милберн.

Странное впечатление на Питера произвела Анна Мостин. Он прямо задрожал, увидев ее. Она красива, соединяет в себе лучшие черты Норфолка и Флоренции, где, по ее словам, жили ее предки. Выглядит симпатичной и неглупой. Поразительно спокойна и даже холодна. Самоуверенная, невозмутимая холодность.

За обедом Питер Берне сидел рядом с ней. Он уткнулся в тарелку и не смотрел на Анну Мостин. В конце концов она взяла его за подбородок и повернула к себе, а потом сказала, что хочет покрасить кое-что в своем новом доме и просит его и каких-нибудь его школьных друзей помочь ей. Он обомлел — это старомодное слово подходит здесь больше всего. Стелла Готорн успела подхватить его прежде, чем он упал лицом на стол. Его увели наверх, и гости поспешили разойтись.

Только что заметил: Анна Мостин. Эти инициалы. Неужели это тоже «простое совпадение»? Она совсем не похожа на Альму Моубли, но…

Я понял, что у них общего: ощущение себя вне времени, вне возраста. Когда Альма проходила в 20-х мимо отеля «Пласа», Анна Мостин могла сидеть внутри, в платье с открытой спиной, беседуя о новых машинах и о рынке акций и мило улыбаясь.

Вечером я отнесу роман о докторе Заячья лапка к печи для мусора и сожгу.