История с привидениями - Страуб Питер. Страница 68

Погода переменилась всего на два дня. Снег прекратился и выглянуло солнце. Впервые за полтора месяца температура поднялась выше нуля; площадь превратилась в большую топкую лужу, а река, еще более серая и зябкая, чем в тот день, когда в нее шагнул с моста Джон Джеффри, была готова залить берега. Уолт Хардести и его помощники вместе с добровольцами загородили набережную мешками с песком, чтобы предотвратить потоп, причем в течение всей работы Хардести не снимал своего ковбойского наряда.

Омар Норрис теперь пил вволю, преспокойно ночуя в гараже, когда жена выставляла его из дома. Весь город в эти дни как будто расслабился. Уолтер Берне ходил в банк в веселенькой розовой рубашке и у него было совершенно не банкирское настроение. Рики и Сирс подшучивали над Элмером Скэйлсом за его неумение предсказывать погоду. Посещаемость кинотеатра Кларка Маллигена возросла вдвое. Спешащие по улицам пешеходы весело увертывались от брызг грязи, которой обдавали их машины. Пенни Дрэгер, бывшая подруга Джима Харди, нашла себе нового приятеля — таинственного незнакомца, бритого и в темных очках, который просил называть его Г и говорил, что он моряк. В лучах солнца и журчании воды Милберн казался совсем другим. Стелла Готорн, лежа в горячей ванне, решила отослать Гарольда Симса обратно к университетским библиотекаршам.

Не радовалась только Элинор Харди, мрачно начищающая перила в своем отеле. А Джон Джеффри и Эдвард Вандерли лежали в земле; а Нетти Дедэм в больнице упорно повторяла то же никому не понятное слово; а Элмер Скэйлс, еще сильнее отощавший, продолжал сидеть с ружьем у окна. Солнце садилось все раньше, и по вечерам улицы погружались в темноту, и на город опять наваливались старые страхи. Два дома стояли посреди него, как острова мрака: дом на Монтгомери-стрит, где из комнаты в комнату перемещались неведомые кошмары, и старый дом Эдварда Вандерли на Хэйвен-лэйн, хранящий свою тайну.

Льюис провел первый день оттепели, расчищая подъезд от снега. К полудню он весь вспотел, а руки и ноги болели сильнее, чем когда-либо. Он перекусил, принял душ и заставил себя закончить работу. Снег намок и стал гораздо тяжелее, и он убрал все только к вечеру. После этого он снова принял душ, отключил телефон и умял четыре бутылки пива и два гамбургера. Потом с трудом вскарабкался наверх, в свою спальню, и заснул.

Ночью он услышал дикий свист ветра, который снова засыпал снегом его с таким трудом расчищенный подъезд. Кроме этого, слышалось еще что-то — музыка? — и он подумал: «Мне это снится». Но боль в мускулах мешала в это поверить. Он встал, подошел к окну и увидел полную луну, нависшую над обнаженными деревьями. Потом он разглядел то, что заставило его подумать, что все-таки это сон. Как он и боялся, снег засыпал его двор, а на снегу стоял человек в одежде музыканта с блестящим саксофоном в руках. Льюис глядел на него, не в силах пошевелиться или хоть что-нибудь сообразить, и тогда музыкант поднес саксофон к губам и извлек из него трель. Его кожа была черной, как ночное небо, и он стоял на снегу, хотя должен был бы утонуть в нем по талию. Льюис знал, что он должен пойти и лечь в постель, но продолжал стоять и смотреть на музыканта, пока его фигура не преобразилась — теперь это был Джон Джеффри, улыбающийся ему черным лицом. Льюис рухнул на кровать.

После долгого сидения в теплой ванне он спустился вниз и с удивлением выглянул в окошко столовой. Большая часть выпавшего за ночь снега уже растаяла, оставив лужи черной воды. Небо было безоблачным. Льюис потряс головой. Конечно, это сон, просто племянник Эдварда заронил к нему в мозг эту картину — черного музыканта с дурацким именем. «Теперь нам будут сниться его сюжеты», — подумал он и усмехнулся.

Он вышел в холл и натянул ботинки. Пройдя на кухню, он поставил греться чайник и посмотрел в окно. Лес был таким же черными мокрым, как деревья у фасада, снег у опушки казался глубже и белее. Он может пройтись, пока вскипит вода, а потом вернуться и позавтракать.

На улице было удивительно тепло, и это окружало его каким-то уютным, безопасным коконом. Лес, наполненный весенним журчанием воды, совсем не напоминал картинку из страшной сказки.

Он шел по привычной тропе, глубоко дыша, вдыхая аромат таяния и прелых листьев. Теперь он жалел, что много выпил в доме у Сирса и наговорил лишнего. Глупо винить себя в смерти Фредди Робинсона. И в тот раз он ничего такого не слышал — просто снег упал с ветки.

Ему нужно женское общество. Теперь, когда с Кристиной Берне все кончено, можно пригласить на ужин Анни, официантку Хэмфри, и пусть она говорит о книгах и картинах. Это поможет ему изгнать страхи прошедшего месяца. Можно пригласить и Энни, пускай обе говорят о картинах.

Потом он подумал, что можно на часок-другой увести у Рики Стеллу и просто наслаждаться созерцанием ее, сидящей рядом.

Очнувшись от своих мыслей, Льюис обнаружил, что зашел уже довольно далеко. Он был один в лабиринте освещенных солнцем деревьев и журчащей воды. Иллюзию необитаемости нарушала только виднеющаяся с дороги желтая цистерна. Он вздохнул и повернул обратно.

Он проголодался и был рад, что купил в Милберне бекон и яйца. Он намелет кофе, пожарит яичницу и тосты, а после завтрака позвонит девушкам и пригласит их на ужин. Стелла подождет.

На полпути домой он почуял запах еды. Он удивленно принюхался — без сомнения, пахло завтраком, тем самым, что он только что вообразил. Кофе, бекон, яйца. Ага. Кристина. Решила помириться. У нее ведь был ключ.