Тайна - Страуб Питер. Страница 40

Том почувствовал вдруг запах пороха и понял, что запах исходит от него. Еще он понял, что если расплачется сейчас, то ни за что не сможет остановиться.

Старик улыбнулся ему.

— Как ты думаешь, что ты делал в тот день? Почему оказался в западной части острова.

— Мой друг жил в Бухте Вязов. Думаю, я шел к нему, — Том и сам понимал, насколько фальшиво звучат его слова. Несколько секунд оба молчали.

— Я помню это чувство — мне надо было попасть куда-то, — произнес наконец Том.

— Попасть именно туда, — уточнил фон Хайлиц.

— Да. Именно туда.

— Ты бывал когда-нибудь после в районе Парка Гете.

— Только один раз. Меня чуть не стошнило. Я не мог там оставаться. Это было в тот день, когда я видел вас в Уизел Холлоу.

Тома поразило выражение глаз старика — словно он смотрел на него и одновременно вычислял в уме тысячу разных вещей.

Том старался изо всех сил взять себя в руки.

— Можно спросить у вас кое-что о Джанин Тилман? — произнес он.

— Да, конечно.

— Это звучит немного глупо — но, возможно, я забыл кое-что.

— Так спроси меня.

— Вы сказали, что Артур Тилман оставил револьвер на столике недалеко от пирса, а Антон Гетц взял его и выстрелил в Джанин с расстояния тридцати футов. Но откуда Гетц знал, что револьвер косит влево. Ведь это нельзя сказать, просто взглянув на оружие?

фон Хайлиц опустил ноги, склонился над столом, взял Тома за руку и пожал ее.

— Значит, я ничего не упустил?

Старик по-прежнему держал его руку.

— Абсолютно ничего. Наоборот, ты заметил, чего не хватало в моем рассказе. — Фон Хайлиц снова откинулся на спинку дивана, уронив руки себе на колени. — Гетц знал, что револьвер косит влево, потому что сделал два выстрела. Первая пуля попала в стену охотничьего домика. Гетц тут же прицелился снова и второй выстрел убил Джанин. А первую пулю я сам выковырял из стены дома.

— Значит, вы знали, на каком месте стоял Гетц. Найдя пулю, вы вычислили, с какого места стреляли. Как с машиной Хасслгарда. Старик улыбнулся и покачал головой.

— Значит, под столом валялись две стреляные гильзы?

— Не было никаких стреляных гильз.

— Вы видели, как это случилось, — продолжал гадать Том. — Нет. Вы видели револьвер на столике. Нет. Не могу угадать.

— Ты был близок к истине. Только револьвер на столике видел в тот вечер не я, а другой обитатель Игл-лейк. Ему было лет двадцать пять, так же как мне. Он был вдовцом с маленькой дочерью и жил в своем домике достаточно уединенно. Он уехал с Игл-лейк на следующий день после убийства Джанин.

Том вздрогнул.

— Как его звали?

— Он был, наверное, единственным человеком, который слышал в ту ночь выстрелы, потому что находился в соседнем домике. В тот Редвинги устраивали в клубе вечеринку — справляли помолвку Джонатана с Кейт Даффилд. Они пригласили из Чикаго оркестр под управлением Бена Поллака. Было очень шумно.

— Этот человек строил больницу в Майами? — тихо спросил Том.

— Это был один из первых крупных контрактов «Милл Уолк констракшн». Ты ведь видел заметку в моем альбоме, правда? Он даже открыл тогда в Майами второй офис. По-моему, он работает и сейчас.

— Так значит, мой дедушка слышал выстрелы. Он, наверное, подумал...

— Что Артур Тилман убил свою жену? — Мистер Тень закинул ногу на ногу и сложил руки в замок на животе. — Я останавливался поговорить с ним в Майами, после того как убедился, что Майнора Трухарта освободили из тюрьмы. Хотел рассказать, что случилось на Игл-лейк после его отъезда. И привез ему номера газет, где писали об убийстве.

Том никак не мог осознать смысл сказанного — не может быть, чтобы Гленденнинг Апшоу был свидетелем убийства и спокойно удалился с места трагедии.

— Балкон твоего дедушки выходил на озеро. По вечерам он обычно сидел там и размышлял, как достать цемент по более дешевой цене, чем Артур Тилман, — или о чем он там еще думал. С балкона Глен мог видеть пирс Тилманов так же хорошо, как свой собственный.

— И на следующее утро он сбежал?

Фон Хайлиц фыркнул.

— Глен Апшоу не бежал никогда и ни от чего в своей жизни. Я думаю, он просто не мог отменить дела, по которым пришлось уехать. В любом случае, это было его последнее лето на Игл-лейк — с тех пор никто из членов вашей семьи там не бывал.

— Нет, нет, — возразил Том. — Он перестал ездить туда от горя. Ведь в то лето утонула моя бабушка. И он не мог больше видеть это место.

— Твоя бабушка рассталась с жизнью в тысяча девятьсот двадцать четвертом году — за год до убийства Джанин Тилман. Так что вовсе не горе, а дела вынудили его покинуть остров. Строительство больницы было для Глена гораздо важнее семейных неурядиц его конкурента.

— И он готов был допустить, чтобы казнили ни в чем не повинного проводника?

— Твой дедушка рассказал мне, что видел лежащий на столике около пирса «кольт». Выстрелы же могли означать все что угодно — на озере вообще трудно определить, с какой стороны доносится звук. А выстрелы на Игл-лейк раздавались довольно часто — оружие было в каждом доме. Возможно, твой дедушка просто не знал, что Джанин мертва.

— Но возможно, что знал?

— Ты часто видишь своего дедушку?

— Один или два раза в год.

— А ведь ты — его единственный внук. Он живет всего в пятнадцати милях от вашего дома. Глен хоть раз поиграл с тобой в мяч? Свозил тебя покататься на лошади или на лодке? А в кино?

Смешно было даже предположить такое, и это ясно отражалось на лице Тома.

— Думаю, что никогда, — продолжал фон Хайлиц. — Глен очень высокомерный человек. Нелепо высокомерный. В нем словно чего-то не хватает.

— А вы знаете, как утонула моя бабушка? Почему она вышла из дома ночью? Она что, была пьяна?

Старик пожал плечами. У него снова был такой вид, словно он что-то вычисляет в уме.

— Она действительно вышла одна ночью. Все, кто жил тогда на Игл-лейк, довольно много пили. — Фон Хайлиц поднял полу пиджака и залез под жилет, чтобы разгладить невидимую Тому складку. Затем он снова поднял глаза. — Я очень устал, Том. Тебе лучше пойти домой.

Оба встали почти одновременно. Тому показалось, что фон Хайлиц общается с ним двумя разными способами. И самые важные вещи он обычно произносит молча. А если ты их не понял, ничего уже не поделаешь.