Тайна - Страуб Питер. Страница 41

Фон Хайлиц двигался среди шкафчиков с картотекой и горящих ламп, словно среди Луны и звезд на ночном небе. Открыв входную дверь, он сказал Тому:

— Ты лучше, чем я был в твоем возрасте.

Том почувствовал почти невесомую руку старика на своем плече.

Напротив, в доме Тома, горело всего одно окно. А в стоявшем в конце квартала особняке Лангенхаймов были ярко освещены все окна. У тротуара стояли шикарные машины и конные экипажи.

Шоферы в униформе курили, прислонившись к машинам, отдельно от кучеров, которые старались с ними не заговаривать.

— Ночь так красива, — сказал старик, выходя на порог. Том сказал ему, — «до свидания», и мистер Тень помахал ему затянутой в перчатку рукой, почти невидимый в прозрачных лучах лунного света.

Следующие несколько недель страницы «Свидетеля» пестрели сообщениями о скандале, связанном с Фридрихом Хасслгардом, и злоупотреблениях в казначействе. Министр финансов расходовал фонды не по назначению, растрачивал фонды, скрывал фонды, переводил их со счета на счет, переписывал из книги в книгу. Преступная деятельность в сочетании с некомпетентностью привела к потере огромных денег. По мере того, как шло следствие, назывались все более астрономические цифры. Последняя составила десять миллионов долларов. Высказывались предположения о том, что сестру министра убили не террористы, а «сподвижники брата по преступной деятельности».

Когда Деннис Хэндли сказал на вечеринке Катинке Редвинг, что не следит за сообщениями о разраставшемся скандале и вообще не интересуется подобного рода вещами, он был одним из немногих жителей Милл Уолк, кто мог позволить себе подобное заявление.

Однажды Деннис Хэндли попросил Тома остаться после уроков.

Как только Том вошел в его кабинет, Деннис казал:

— Мне кажется, я знаю ответ на свой вопрос, и все же я должен его задать, он опустил глаза, затем взглянул в окно, за которым открывался вид на узкую, обсаженную деревьями Скул-стрит и на дом директора. Том ждал, когда же Деннис задаст свой вопрос.

— Это касается той машины, которую ты искал — «корвета» на Уизел Холлоу. Эта машина принадлежала тому, про кого я думаю?

Том вздохнул.

— Эта машина принадлежала тому, кому принадлежала.

Деннис со стоном обхватил голову руками.

— Две недели назад я хотел поговорить с тобой — твоя мать попросила меня кое-что у тебя выяснить — одну мелочь, — и я решил пригласить тебя к себе, чтобы показать тебе старые рукописи. Мне казалось, что это доставит тебе удовольствие. Вместо этого ты сделал вид, что тебе нехорошо, и заставил меня отвезти тебя через весь город к месту преступления. На следующий день исчезает человек, которому принадлежала машина. Еще одного человека убивают. Льется кровь. Двое расстаются с жизнью.

Деннис поднял руки в театральном жесте, полном ужаса.

— Это ты написал письмо, о котором говорили на пресс-конференции?

Том нахмурился, но ничего не сказал.

— Меня тошнит от всего этого, — заявил Деннис. — Вся ситуация нездоровая, и мой желудок это чувствует. Ты хоть понимаешь, что не стоит вмешиваться в такие дела?

— Человеку сошло с рук убийство, — сказал Том. — Рано или поздно они все равно обвинили бы в этом невиновного и сказали бы, что загадка разгадана.

— А то, что случилось вместо этого? Это тебе не школьная вечеринка! — Деннис покачал головой и снова посмотрел в окно, стараясь не встречаться взглядом с Томом. — Меня тошнит от этого. А ведь ты был моей надеждой. У тебя есть способности, которых хватило бы на двоих.

— Вы хотите сказать — на нас двоих? — уточнил Том.

— Я хочу, чтобы ты сконцентрировался на действительно важных вещах, — медленно, почти со злобой произнес Деннис. — Не разбрасывайся на всякий мусор! У тебя внутри — настоящее сокровище — неужели ты этого не понимаешь? — Деннис изо всех сил старался придать своему добродушному широкому лицу такое выражение, чтобы Том понял его мысль. — Настоящий мир существует рядом с другим, фальшивым. И настоящий мир — внутри тебя. Если повезет — а тебе вполне может повезти, — ты сумеешь сохранить его, выполняя нужную работу, воспринимая произведения искусства, относясь по-доброму к своим друзьям и отказываясь от участия в фальшивых делах. Вспомни Е.М.Фостера — две награды за развитие демократии!

— Я не собираюсь заниматься политикой, мистер Хэндли, — сказал Том.

Лицо Денниса вдруг закрылось, словно ловушка. Теперь он смотрел на свои белые полные руки, лежащие на краю стола.

— Я знаю, как тяжело тебе бывает дома, Том. И хочу, чтобы ты знал, что всегда можешь прийти ко мне. Я никогда не предлагал этого никому из учеников, даже тем, кого учил очень долго. Ты можешь также звонить мне в любое время.

Том понял вдруг, что всю свою жизнь Деннис Хэндли будет говорить эти слова любимым ученикам раз в пять-шесть лет.

— У меня дома все в порядке, — сказал Том, вспоминая тем не менее монотонные, словно заученные крики матери.

— Просто помни, что я тебе сказал.

— Я могу идти? — спросил Том.

Деннис вздохнул.

— Послушай, Том — я просто хочу, чтобы ты понял, кто ты. Именно это меня и волнует.

Том встал, и у него тут же перехватило дыхание. Он не мог ни сесть обратно, ни повернуться и уйти.

Деннис посмотрел на него глазами, выражавшими одновременно негодование, удивление и желание повторить еще раз все, что он только что сказал.

— Иди, — Том сделал шаг в сторону двери. — Я тебя не задерживаю.

Том вышел из кабинета и увидел Фрица Редвинга, сидящего спиной к окну, выходящему на школьный двор. Фриц остался на второй год и таким образом попал в один класс с Томом.

— О чем он говорил с тобой? — спросил Фриц, почесывая ногу.

Том сглотнул стоящий в горле ком.

— Да так, ни о чем.

— Мы можем поехать на урок танцев, — сказал Фриц. — Те, кто занимается спортом, еще в раздевалке.

Они пошли по коридору в сторону выхода.

У Фрица были густые белокурые волосы, хотя во всем остальном он был типичным Редвингом — низкорослым, широкоплечим, с короткими ногами и практически без талии. Фриц был добрым и дружелюбным мальчиком, зато в семье о нем были не самого высокого мнения. Он был очень рад обнаружить в классе, куда попал, оставшись на второй год, своего старого друга Тома Пасмора, ему казалось, что Том как бы делит с ним его позор. Том знал, что, когда люди говорят о тупости младших Редвингов, они в основном имеют в виду Фрица, но Фриц казался ему вовсе не глупым, а скорее медлительным и, как следствие этого, не склонным к размышлениям. На размышления требовалось время, а Фриц был очень ленив. Когда он все-таки снисходил до того, чтобы подумать, то обычно делал это как надо. Белокурая макушка Фрица едва доставала до плеча Тома. Рядом с другом Фриц напоминал маленького косматого мишку.