Мертвая невеста - Стрельцова Маша. Страница 13

Мы переглянулись с Лариской и, не сдержавшись засмеялись.

— А что я такого сказал? — недоуменно спросил охранник.

Мы, полные сил и крови, легко побежали от него по дороге к кладбищу.

— Знал бы он! — смеялась Лариска на бегу.

— Да сохрани Господь от таких гостей! — поддакивала я.

Мы снова были подругами, и это было замечательно.

— Послушай, а как бы ему память стереть, а? — вдруг остановилась Ларенца.

— Зачем?

— Но ведь завтра он следователям про нас расскажет!

— Пусть, — пожала я плечами. — Мертвым закон не писан. Не станут ведь они нас откапывать, чтобы в тюрьму засадить, верно?

— А ведь и точно! — пакостно захихикала она, и мы, сняв туфельки, снова побежали домой. Нас переполняла легкость и эйфория. И чувство, что мы — живые.

И я так и уснула в ту ночь — с улыбкой на губах. Смерть определенно поворачивалась ко мне лицом.

Глава шестая

— Сегодня я научу вас поистине страшным вещам, — расхаживая перед нами, сказал Антон. — Прежде всего — вы усвоили, что вы — мертвы?

— Да, — не колеблясь ответили мы.

— Отлично. Все на свете вы не сможете, вы все же мертвые, а не дипломированные маги. Но некроаура — это сильнейшее поле, и если умело ей пользоваться — вы сможете… ну например это.

Он положил Ларискину руку на свою и властно сказал:

— Пожелай, чтобы моя плоть разложилась.

— Ты чего, дурак? — пискнула она, отдергивая руку.

— Нет, я некромант, — улыбнулся он. — Давай, действуй!

— Я не могу, — заупрямилась она.

— Давай я попробую, — вызвалась я.

— Еще чего!

Ларискина рука в мгновение ока оказалась в ладошке Антона, она напряглась — и я увидела, как покраснела и вздулась его кожа по локоть. Она вспухала, словно перекисшее тесто, посинела, потом почернела и из трещин потек густой зеленоватый гной. Запахло тухлым мясом. А Лариска смотрела ему в глаза и спокойно держала свою руку в гнойной мешанине.

— А теперь — как мне это вылечить? — спросила она.

— Никак, — хмыкнул он, осторожно освобождая свою гнилую руку от ее пальчиков. — Ты можешь только разрушать. Алёна, достань из сумки бутылочку зеленого стекла и промой руку лекарством.

Я так и сделала. Осторожно, чтобы не причинить ему боли, я лила жидкость прямо на его плоть, и гной вскипал от пролитых капель. Вскоре рука была как новенькая.

— Лариса, ты умница, — серьезно сказал он, и негодяйка расцвела от похвалы. — Алёна, а теперь ты.

О, как же я не хотела этого делать. Причинить боль любимому — это просто невозможно. Но его глаза требовательно смотрели на меня, в ушах еще стояли похвалы Лариске—крыске, и потому я подчинилась.

Положив ладошку на его кожу, я насладилась прикосновением, взглянула ему в глаза и позволила покойницкому холоду стечь в его кожу.

«Ты этого хотел?», — горько думала я в душе, чувствуя, как раскаляется его кожа, как лейкоциты в его крови пытаются изо всех сил сопротивляться неведомой заразе.

Под моей ладошкой вспухла горошина язвы, прорвалась, и теплая жидкость потекла меж пальцев. Он одобрительно кивнул.

Через минуту с его руки частным дождем капал гной, и я очень надеялась, что мое месиво получилось куда как зловоннее Ларискиного.

— Отлично, — похвалил он, пока я снова лила лекарство на его руку.

— Тебе что, совсем не больно? — не выдержала я.

— Больно конечно, я ведь живой, — беспечно пожал он плечами.

— Тогда почему ты позволяешь это делать?

Я почти кричала на него, разозленная тем, что он меня заставил с ним такое сделать.

— Алёнушка, ты просто не знаешь, как учат быть некромантами, — печально улыбнулся он. — Поверь, то, что вы сделали сейчас — это просто цветочки.

— И кто же тебя учил? — тихо спросила я.

— Ее уж нет в живых, — жестко улыбнулся он.

И я отчего-то побоялась задавать вопросы дальше…

— Антон, а что там с нашими экзаменами? — капризно спросила Лариска. — Ты даже не спросил, как прошло! И не появлялся аж три дня!

— А что спрашивать, я и так все знаю, — он посмотрел на нас с такой нежностью, что я просто растаяла. — Мужик в балетной пачке и диадеме — это было нечто! Вся следственная группа обхохоталась!

— Это я придумала! — похвалилась она.

— А ты, Алёнушка, как? — повернулся он ко мне.

— А что я? — скучающе погрызла я травинку. — Подчинила девчонку, она у меня полчаса прыгала кругом кровати на одной ножке и кукарекала. Выдавала печенье на утреннике за каждую спетую песенку. А потом выпила девчонку и допила мужика за нашей несравненной Софии Лорен.

— Ябеда! — вспыхнула Лариска, и так посмотрела на меня, что я поняла: она вспомнила, что мы — враги. Ну, милая моя, я про то подумала еще час назад, когда снова заглянула в глаза Антона. Еще никогда две девушки, что борются за любовь одного мужчины, не становились подругами.

— Девочки, не ругайтесь, — примиряюще сказал Антон. — Вы обе молодцы. Вы справились с экзаменом. Вы сегодня запросто освоили разложение. Я вами просто горжусь.

— Гордится он, — несчастно буркнула Лариска, отвернувшись.

Я знала, что она чувствовала. Она хотела, чтобы он похвалил ее. Сказал, какая она способная и что он ей гордится. Одной ей. Хотелось, чтобы он погладил ее по голове и нежно прошептал ее имя.

Я знала это — потому что сама чувствовала это.

— Черт, — слегка растерянно сказал он. — У меня сегодня ночью работы полно, ну да ладно, все брошу. Идем купаться?

Мы переглянулись с Лариской и не колеблясь сказали:

— Идем!

Да мы к черту на кулички готовы были отправиться, только бы с ним не расставаться!

Я полагала, что поедем мы на пляжи Туры, но Антон отвез нас за город, на Андреевское озеро — прозрачное, как слеза ребенка. Даже ночью местечко выглядело просто райским: пышная зелень, нагретый за день песок, серебристая в лунном свете водная гладь.

Антон с врагиней быстренько разделись и сиганули в воду, причем распутная Лариска — в одних трусиках, сославшись на отсутствие купальника. Но я была уверена — мерзавка попросту хотела продемонстрировать свою силиконовую грудь.

Я же меланхолично бродила в платье по краю озера, мочила ноги и смотрела на звезды.

— Алёнушка, а ты что, купаться не будешь?

— У меня купальника нет! — чопорно сказала я.

— Я не буду подсматривать, раздевайся и залазь в воду, — улыбнулся Антон.

— Нет, — отрезала я.

— Да она шрама стесняется! — мерзко заржала Лариска, и я замерла, закрыла глаза и принялась считать до десяти. Бешенство просто скрутило меня.

— Разумеется, свои недостатки надо скрывать, — холодно обронила я наконец. — Такие, например, как клиническую тупость. Ты бы старалась больше молчать — может, и сошла б за умную.

— Да ладно тебе, — снисходительно ответила она. — Я б на твоем месте тоже ни за что бы ни разделась, с таким-то шрамом!

— Убью! — в ярости выдохнула я.

Она показала язык:

— А ты меня уже убила, так что отдыхай!

— Девочки, не ссорьтесь, — жестко сказал Антон и вышел на берег.

На миг у меня перехватило дыхание от красоты его тела. Бог мой, да я такие раньше видела только высеченными из мрамора.

Он одел джинсы и пошел ко мне:

— Ну что ж, раз купание не удалось — прогуляемся под луной?

— Э, Антон, ты куда? — закричала Лариска.

— А ты купайся! — мстительно ответила я. — Купайся, милочка!

— А можно я с вами? — как-то тихо спросила она.

— Нет! — рявкнула я.

— Конечно, Лариса, — доброжелательно ответил Антон.

Через минуту мерзавка шла по другую сторону от него. И она даже не соизволила одеться!

«Убью», — холодно думала я.

Они с Антоном о чем-то болтали, а я шла, погруженная в мысли: как убить мертвую? Да так, чтобы больше не встала? А еще я думала о том, как бы попросить у Антона… но нет, я стеснялась. Словно было в этом нечто неприличное.