Последний вампир - Зайцев Михаил Георгиевич. Страница 19

Амбал с пистолетом, стреляющим серебром, замычал и указал перстом на лобовое стекло.

– Вижу, Жан, старина. Вижу. Крыша строения посередине двора дымится. Селекционная ловушка горит. Пожар. Неважный из Жана вышел электрик-подрывник, доложу я вам, Игнат Кириллович. Собаковод Жан не в пример замечательнее. По вашей вине, Игнат Кириллович, моя псарня обеднела. А последнего элитного пинчера Жан пристрелил, к вашему сведению, из сострадания. И вас жаль, и пинчера. Доберман мог бы и ослушаться воли властелина, мог бы вцепиться в ваше горло, коварно выждав подходящий момент. Слишком жестоко держать последнего добермана вместе с вами в машине и не позволять ему отомстить за гибель стаи. Не менее жестоко бросать его одного в лесу. Оставлять, как капкан для первого встречного из рода человеческого. Слишком страдает собака без стаи, слишком жаждет мести. Существа, рожденные жить в стае, не должны страдать от одиночества. Пинчер уже в собачьем раю, со своими. Надобно всегда стремиться к своей стае, Игнат Кириллович. Любой ценой, всеми фибрами. Особенно нам, чернокнижникам, дерзнувшим спорить с уставами природы. Мы с вами, Игнат Кириллович, родственные души и схожие биологические системы, нам предписано держаться вместе. Вы находитесь на следующей эволюционной ступени по отношению ко мне и тем более к Жану. Старина Жан задержался на «ступени крови». Всего ничего с тех пор, как мой верный Жан выходит днем, не страшась открытого солнца, всего год, как он шагнул на «ступень наслаждения соком жизни». Я оказался усерднее и талантливее. Я давно у подножия Трона Драконов и алчу Венец Венцов. Сдается мне, вы, Игнат Кириллович, подобрались к этапу венчания с Вечностью ближе всех из живущих и существующих. Не постесняюсь назвать вас ПОСЛЕДНИМ ВАМПИРОМ на троне Детей Ночи. Нам с вами, и вам, и вам – я настаиваю, выгоднее держаться вместе, стаей. Поделитесь с младшими братьями, благодарность наша будет без меры и без границ. Пять губительных элементов – огонь, вода, ядовитые испарения, ткани запретных растений, серебро – страшны и вам, и мне, и Жану. Я не угрожаю, я прошу вас, Игнат Кириллович. Прежде всего и нижайше о прощении. Второй том рукописи кончался строкой – ищи третью книгу. Я потратил на поиски состояние, нашел документальные свидетельства об уничтожении третьей части рукописи Инквизицией и впал в отчаяние. Но возликовал, отыскав упоминание у алхимика Гельфуса о существовании полного собрания заветов о всех трех частях, собранных воедино еретиком-агностиком в десятом веке Эры Креста, о книге, избежавшей костра. Я продолжил поиски с утроенным рвением, я посвятил им жизнь. Следы наследия Драконов нашлись, и вели они в Россию. Я, урожденный русак, посчитал это добрым знаком. Когда же след затерялся среди родных погостов, я сменил тактику, начал искать не зафиксированный на пергаменте метод, а воплощенный в человеке результат. Наитие подсказало, в какой среде искать старшего брата. Вспомните, брат мой, какой восторг вызывает пробуждение наития на подступах к ступени наслаждения соком жизни. Я скупил все базы компьютерных данных на всех эзотериков России и составил программу селекции. Реинкарнацию далай-ламы ищут по меньшему количеству признаков, я заложил в селекционную программу великое множество параметров. В результате получил четырех кандидатов в братья и одну в сестры. У каждого из вас был свой процент соответствия. У вас, Игнат Кириллович, средний, наибольший у Яна Альбертовича и не намного, на пункт, отставал Станислав Свиноренко. Любопытство и нетерпение глодали – кто же из вас хранитель книги? Жан предлагал спрятать подсматривающую оптику с микрофонами в помещении для прямой селекции. Я не посмел, не дерзнул. Знаю на собственном опыте, каково это, когда наблюдают за твоим проявлением силы. Все равно что за тобой подсматривают в уборной. Нам надлежит держаться стаей, но охотиться в одиночку. Слишком интимный процесс – охота. Сызнова вас прошу, Игнат Кириллович, собрат мой, простите меня, дерзкого, за причиненные неудобства. Социально вы более ни в чем не будете терпеть нужду, я вас всем обеспечу, а вы, пожалуйста, отдайте книгу в руки просящего и алчущего. Жан прекрасно поднаторел в старорумынском, коли есть у вас сомнения в некоторых строчках, он поможет и вам, и мне, и себе. Мы стая, нам предписана взаимовыручка. – Джентльмен-оратор в водительском кресле повернул ключик в замке, который ничего не запирает. Застучал поршнями мотор. – Поедемте, пожалуй. Вскоре запахнет горелым мясом, видите, как разгорается пожар? Это оттого, что ветер усиливается. Помяните мое слово – быть к ночи дождю с грозой.

«Мерседес» поехал задним ходом и пятился уверенно метров полста, пока не доехал до зеленого пятна поляны, примыкающей вплотную к дороге. На ровной, словно поле для гольфа, полянке «мерс» развернулся задом к столбику дыма, к солнцу у горизонта, и не спеша выехал обратно на дорогу. И покатил плавненько, легко.

Кондиционер в салоне исправно охлаждал бедный на кислород воздух жаркого летнего вечера, амортизаторы иномарки услужливо гасили неизбежную, увы, даже на лучших наших дорогах, мелкую тряску, тонированные стекла мешали заходящему солнцу слепить из последних солнечных сил, потомок черт знает какой волны эмиграции крутил баранку, безъязыкий полиглот держал на мушке висок Игната, а за височной костью Сергача, выражаясь образно, бурлило серое вещество мозговых полушарий. Ответственное за интуицию и фантазию полушарие что есть мочи помогало соседнему, измученному, строить логические схемы и делать рациональные выводы. Еще до того, как машина развернулась задним бампером к мини-концлагерю для кандидатов в вампиры, Игнат многое понял, уразумел и наметил кое-какие планы дальнейшего выживания.

Джентльмен за рулем, понял Игнат, очевидный шиз. То есть шизофреник. Пространность и витиеватость джентльменских речей с резкими переходами к конкретным и однозначным вопросам, вовсе не хитроумная уловка, а следствие повреждения ума. Джентльмен может быть социально устроен, он может занимать солидный пост, иметь завидную репутацию, и при всем при этом страдать шизофренией. Запросто! Кто-то когда-то рассказывал Игнату про шизофреника – директора научного института, который днем прекрасно соответствовал должности, а вечером докучал телефонными звонками с бредовыми угрозами совершенно случайному гражданину, находящемуся вне круга его профессионального общения. Разумеется, у того ученого директора шизофрения была на начальной стадии, и заболел бедняга, само собой, нечаянно. В случае с джентльменом-вампиром и его холуем «стариной Жаном» все обстоит иначе, их клинический случай «случайным» не назовешь.

Сергач вспомнил брошюрку-бестселлер, что написала и издала уже час как покойная Ангелина, вспомнил весьма ценную брошюрку о вреде самостоятельных занятий разнообразными эзотерическими техниками. В той замечательной брошюре авторша Ангелика циклилась на восточном понятии «тантра». Словечко «тантра», кое у некоторых псевдоэрудитов вызывает ассоциации исключительно с порнухой, проще всего перевести как «сокровенное», или «тайное», но этимология этого слова имеет и более обширную трактовку – применительно к сакральным текстам, оно указывает на «необходимость знакомства с устной традицией комментирования, которая передается непосредственно от Учителя к ученику». Или, говоря попросту, – без Мастера эзотерические «самоучители» – (нет, не бесполезны, то есть – безобидны, не обольщайтесь!) – ужасно опасны. Сакральные учения и методики защищают себя от случайных интересантов и досужих энтузиастов множеством смертоносных ловушек, иначе они бы не были «сакральными».

Мелькнула в извилинах быстрая, как искра, мыслишка: «А интересно, читал ли сумасшедший библиофил ту брошюрку подозреваемой в вампиризме, возможной «сестры» Ангелины, а?..» Мелькнула мыслишка и сгинула за ненадобностью, уступая место более насущным размышлениям.

Почему бы и не быть, скажем так, «Тантре вампиров»? Почему бы средневековому румыну-чернокнижнику не записать для памяти латиницей, но не по-латински, старинные языческие рецепты и руководства для, выразимся красиво, путников на тернистой «Тропе вампиров»? Китайские даосы извели тонны рисовой бумаги на сочинения про «пилюлю бессмертия», чем же хуже румынские язычники? В Поднебесной наметился один путь борьбы с бренностью плоти, вполне мирный, в Европе – другой, кровавый и эгоистический, почему бы и нет? В демократичной к верованиям и учености Азии спокойно уживались даосизм, буддизм, конфуцианство, синто, шаманизм и т. д. и т. п., в Европах христианство огнем и мечом карало все и вся, а «Тропа вампиров» вовсе не столь безобидна, как «Путь даоса», грех не испепелить поганую тропку, право, грех! Давно развеян пепел Мастеров-проводников по той сомнительной тропке «строго мори», и алчущий джентльмен со своим немым товарищем наелись, фигурально говоря, сорняков вместо амброзии. Здоровье-то телесное они, конечно, поправили, подлечили организм на первой «ступени крови», быть может, не людской вовсе, а, скажем, бычьей, но умом энтузиасты-чернокнижники, очевидно, тронулись. Игнат вспомнил пример опасного для психики магического упражнения из брошюры покойницы Ангелики – опускаешь правую руку в кипяток, левую в ледяную воду, и так называемый «энергопотенциал» тела возрастает тысячекратно. Но ежели упражнение длится слишком недолго, то кранты головушке. И ежели чересчур долго, тоже абзац мозгам. Определить нужное время – прерогатива Мастера, и для каждого индивидуума оно свое, так-то! Чуть «недо» или «пере», и в здоровом теле зарождается дурной дух.