Небо сингулярности - Стросс Чарлз. Страница 27

Радар доложил:

– Препятствий нет. Все чисто.

Чего и следовало ожидать. Здесь, на расстоянии от пятнадцати до пятидесяти астрономических единиц от планет, можно было лететь сотню миллионов километров в любую сторону, не встречая материальных предметов больше снежка. Интенсивный импульс УФ-лидара идет минуты, часы, только потом возвращается с едва заметным следом нуклонной оболочки.

– Отлично. Ходовая рубка, вперед. Ускорение одна целая «же», конечная скорость десять километров в секунду.

Мирский шагнул назад, глядя, как офицер у руля вводит маневр в компьютер. Десять километров в секунду – не бог весть какая скорость, зато на ней можно уйти от точки возникновения, не особо шумя двигателями, и освободить место для идущих сзади кораблей. Импульс лидара из глубин гало мог означать лишь крадущийся военный корабль, и очень вредно для здоровья оставаться слишком близко к его точке возникновения. В облаке Оорта индустриализованных систем даже снежок может укусить.

– Отметка на девять-два-шесть-четыре! – доложил Радар-2. – Дистанция четыре и девять десятых мегакилометра, пеленг один-семь-пять через три-три-два. Куча горячих гамма-квантов, одна и четыре десятых МЭВ – они антиматерией топят!

– Ускорение? – спросил Мирский.

– Отслеживаю… Одна и три десятых «же», подтверждается. Без изменений. Секунду…

– Связь, господин капитан! Бюллетень от «Камчатки».

– Докладывайте.

– Сообщение. Начало. Атакован ракетными заградителями противника, точка. Положение серьезное, точка. Где эсминцы, знак вопроса. Откликнитесь, кто может. Конец сообщения.

Мирский заморгал. Корабли противника? Так быстро?

Прииск Вольфа находится, можно сказать, прямо у порога Новой Республики. Это была система шахт, эксплуатируемая богатым и хорошо индустриализованным Септагоном Центральным. Какого хрена они пустили сюда корабли чужаков…

– Вторая вспышка в направлении девять-два-шесть-четыре, – доложил Радар-1. – Тот же профиль излучения. Похоже, мы взбудоражили рой!

– Подождите! – проскрежетал Мирский. Он встряхнулся, явно пораженный неожиданным известием. – Подождите, черт побери! Посмотрим, что тут еще. Связь! Ни при каких обстоятельствах не отвечайте на сигналы «Камчатки» и вообще ничьи, сперва не получив моего разрешения. Если здесь корабли противника, то мы не знаем, не раскололи ли они наш код.

– Так точно! Молчание всех сигналов.

– Так. – Он наклонил голову, разглядывая экран. – Если это засада…

Следы гамма-лучей высветились на главном экране с пояснениями, указывающими положение источников и их вектора по отношению к находящейся впереди планетной системе. Один и три десятых «же» – не слишком большое ускорение, но достаточное, чтобы у Мирского мороз пробежал по коже: это был признак серьезных двигателей, ядерных, или на антиматерии, или на квантово-гравитационной индукции, но уж никак не хилых ионных движков роботов-рудовозов. А это много что могло значить: субсветовые релятивистские бомбардировщики, ракетоносцы, внутрисистемные перехватчики – да что угодно. И «Полководец» должен будет проскочить мимо них к зоне следующего прыжка, что им дает возможность выстрела на ходу при скорости более тысячи километров в секунду… на которой песчинкой можно разнести корабль в клочья. Если это засада, то она уже все силы экспедиции пригвоздила.

– Радар! – сказал Мирский. – Импульс лидара на тридцать секунд. Потом постройте вектор перехвата этих чертовых штук. Смещение десять килокилометров в самой близкой точке. Ускорение десять «же». Бортовой залп двух СЕМ-20 со ста «ка».

– Есть!

– Ракеты к пуску готовы, пуск в минус десять секунд, – доложил капитан третьего ранга Хельсингас от Батареи-1.

– Пусть как следует посмотрят на наш профиль атаки, – пробормотал капитан вполголоса. – Вблизи и отчетливо.

Муромец на него покосился.

– Илья, держи людей в готовности.

Муромец кивнул.

– Гамма-вспышка! – доложил Радар-2. – Вспышка на один-четыре-семь-один, дистанция одиннадцать целых две десятых мегакилометра, пеленг один дробь семь-пять дробь три-три-два. Похоже на стрельбу, господин капитан!

– Вас понял. – Мирский сцепил руки, и Муромец вздрогнул, когда капитан щелкнул костяшками. – Спеши и жди. Рулевой, что там с курсом атаки?

– Готовим, господин капитан!

– Лидар вперед. Похоже, что мы в перестрелке, и они знают, где мы сейчас. Так что давайте и мы на них посмотрим.

Связь доложила:

– Господин капитан, новое сообщение, предположительно с «Камчатки». И еще одно с «Авроры».

– Читайте.

Мирский кивнул в сторону будки связиста, где старшина сматывал перфоленту, вылезающую из медной собачьей пасти.

– Сообщение с «Камчатки». Начало. Ведем бой с ракетоносцами противника, точка. Отстреливаемся, точка. Корабли противника с кормы захватили нас радаром обнаружения цели, точка. Положение отчаянное где вы. Конец сообщения. Сообщение с «Авроры». Начало. Никаких контактов с противником, точка. Камчатка не на курсе готовится к коррекции элементов орбиты что за стрельба. Конец сообщения.

– Твою мать! – Муромец побагровел.

– Вот именно, – сухо отозвался Мирский. – Вопрос только – чью? Тактика! Наше положение?

– Цель найдена, капитан. Дистанция четыре целых восемь десятых «эм», скорость прохода сто километров в секунду. Боевой контакт в течение двух целых четырех десятых килосекунды.

– Значит, у нас… запас в триста секунд, – заключил Мирский, глянув на дисплей часов. – Должно хватить. Можем посмотреть на ближайший, не подходя настолько близко, чтобы их база запуска могла стрелять по нам, будто она ракетоносец. Всем все ясно? Артиллеристы! Протокол слежения за этими птичками в реальном времени. Интересно, на что они способны. Радар, спектроскоп на цель навести можете?

– На трех «ка» в секунду, с расстояния десять «ка»? Да, только нужен будет здоровенный маяк для задней подсветки.

– Будет вам маяк! – осклабился Муромец. – Артиллеристы, уменьшить заряд у ракет до одной десятой килотонны перед выстрелом. У вас боеголовки – стандартные МП-3?

– Так точно!

– Вот их и оставьте.

Стоя в глубине мостика, Рашель постаралась не вздрогнуть. Давно работая в инспекции по вооружению, она слишком хорошо знала действие америциевых бомб: атомное оружие делалось с изотопом более плотным и активно расщепляющимся, чем плутоний, более стабильным, чем калифорний. Просто добрые старые атомные бомбы, окруженные объемным зарядом и линзой медных дробленых игл – шрапнелью, которая в вакууме разлетится от огненного шара взрыва остронаправленным конусом со скоростью, составляющей приличную долю от световой.

Следующие тридцать минут прошли в напряженном молчании, нарушаемом только краткими докладами от радаров. Больше ни одна цель не проявилась вспышкой из укрытия. В поясе Койпера они могли находиться, но их не было достаточно близко, чтобы увидеть лидарный импульс линкора или быть им увиденными. Тем временем пассивные сенсоры зарегистрировали два атомных взрыва в пределах половины светового часа – определенно кто-то вел стрельбу. А за этими взрывами возникли характерные турбуленции от появления из прыжка шести больших кораблей, запитывающих боевые лидары и расходящихся в стороны.

– Точка запуска через шестьдесят секунд, – объявил Хельсингас. – Две горячих СЕМ-20 уже на направляющих.

– Пуск по плану, – сказал Мирский, выпрямляя спину и глядя прямо перед собой на экран. Зеленая стрела, показывающая вектор «Полководца Ванека», выросла и стала уже показывать релятивистские искажения вокруг экстраполированного чувствительного острия: корабль приближался к полупроценту световой скорости, достаточно уже опасной. Слишком высокая скорость может не дать следить за целями, хуже того, она не даст уклониться, или быстро поменять вектор, или прыгнуть, уходя от опасности.

– Триста секунд. Заряжаем ракеты. Готовы, капитан!

– Излучение от цели! – доложил Радар-2. – Много… много… Это помехи, капитан!