Фиктивный брак - Стюарт Алекс. Страница 69

— Джой…

— Джой, — сказал Рекс одновременно, — я хочу представить тебе…

Между Джой и Джеффри стоял высокий парень с орлиным носом, с яркими жемчужно-серыми глазами на энергичном лице. Рекс сказал:

— Это мистер Смитсон. Мистер Алан Смитсон. А это моя жена. — Еще один шип из кактуса. — Мистер Смитсон, который на самолете в прошлый раз летал с Персивалем Артуром на Корсику. Ты помнишь?

— Да, конечно.

При воспоминании о той звездной ночи Джой приветливо улыбнулась летчику.

— Как-то так получается, что всех летчиков, похоже, зовут одинаково, Алан? Вы — тот самый пилот?

— В какой-то степени. Я хочу спросить, вы простили мне эту историю с похищением и коротким путешествием на самолете, не так ли? Я ползал на коленях перед вашим мужем. Мне не надо повторять все заново, верно? — воскликнул пилот с очевидной смесью беспечной безответственности и мудрости, полный решимости и самоотверженности, типичный смелый летчик.

А я могу вместо этого потанцевать с вами. Можно, миссис Траверс?

Джой пришлось дать обещание. (Ее сердце опять упало. Неужели Рекс допустит, чтобы все танцы были ангажированы?) Она пробормотала какие-то стереотипные слова в отношении Персиваля Артура и полученных им удовольствий от полета. Пилот высказал предположение, что Джой очень любит летать. Что? Ни разу не поднималась в воздух? Еще нет? О, но это необходимо сделать. Джой напустила на себя беззаботный вид, который был у нее до Рекса, и засмеялась, объяснив, что ее голова не переносит высоты и ничто не заставит ее оторваться от земли! Затем она дала обещание потанцевать полковнику Хей-Молине и графу.

И все еще, казалось, без нарочитой грубости или преднамеренности самолетообразные плечи Рекса закрывали от нее парящий, изящный, черно-белый, как у водной трясогузки, профиль Джеффри Форда, держа его позади небольшой группы, расположившейся — около нее. Но теперь он, Джеффри, был с другой стороны.

— Ты танцуешь, Джой? — спросил он.

Прежде чем ответить, она услышала смеющийся, спокойный, уверенный голос Рекса:

— Этот танец мой!

О, если бы можно было перевести это на язык звука… Существует арпеджио, которое исполняется на арфе в качестве перехода между двумя уэльскими мелодиями. Оно начинается на струне, звучащей подобно жужжанию пчелы, скрывшейся в глубине розы. Оно журчит все выше и выше, теребя сердечные струны слушателя. И еще выше в трепетном гимне, пронзительном, как громкая песня жаворонка, дрожащая в утреннем небе… Потом опять ниже перебираются сердечные струны, и еще ниже, до уровня жужжания пчелы из глубины самой большой дамасской розы, и еще ниже… Эта мелодия сильнее слова выражает пульсирующе-радостное восторженное настроение. Оно молнией пробежало по всем клеткам Джой, когда Рекс протянул руку и привлек ее к себе.

«Это только ради танца», — упорно твердила она себе.

Играл негритянский джаз-оркестр, и разноцветная толпа завсегдатаев Ривьеры, как стайка мошек, кружилась возле них.

…На самом деле Рекс не так обхватил ее рукой, как в ту ночь на балконе. Не по-настоящему. Однако, казалось, настолько все близко к «действительности», что горечь этого утра начинала таять. Слова о «свободе», «ты закрываешь мне выход», «юридические формальности», «обсудим после», «благодарю»… явно потеряли смысл. Что значат они по сравнению с обвораживающим гипнозом прикосновения?

Рекс скептически оценил это телепатическое послание, удерживая девушку около себя, хрупкую, теплую, трепетную… («Ей нравится, что я обнимаю ее?»)

Джой с отчаянием и радостью подумала: «Да! Мне это не мерещится, не грезится, это не сон. Такое чувство, будто он хочет обнять и удержать меня». Мгновения восторга, родившегося только для того, чтобы умереть!

Это произошло до того, как они успели сделать первое танцевальное па. Перед Рексом возникла небольшая, одетая в ливрею фигура лакея, делавшая ему знаки:

— Месье доктор…

Кому он понадобился? Бросив отрывистое:

— Извини, одну минуту, — он вытащил Джой из толпы и подошел к мальчику в малиновом, красном, золотом, который передал ему записку.

— Хэллоу, миссис Траверс! — приветствовал полковник Хей-Молине, проходивший как раз мимо, он направлялся в американский коктейль-бар, поэтому обошел танцоров и остановился. — Как вы расцениваете поведение этой помолвленной девушки? — Он кивнул в сторону своей невесты, миссис Форд, с сияющей улыбкой кружившейся в водовороте этого французского изящества и провальсировавшей мимо них с каким-то молодым человеком, с которым, по-видимому, предавалась флирту еще во времена короля Эдварда. Ничто не будет удручающе действовать на Пэнси сегодня вечером, ничто не вызовет ее неудовольствия, хотя ее Джим — помолвленный или свободный, кто знает? — всегда найдет время и желание подмигнуть какой-нибудь хорошенькой женщине. — Вашего милого друга отозвали?

— Да, — улыбнулась Джой, вонзившись кончиками ногтей в ладони своих рук. — Только начали танцевать… И все!

— Предостережение любой молодой женщине: не становись женой доктора, — произнес с игривым блеском в глазах полковник, на минуту задержавшись возле нее. — Временами эти пациенты — сплошное неудобство. И, возможно, его вызвала подруга моей тетки мисс Уир, которая хочет знать, что ей следует делать во время бессонницы. Может быть, порекомендует, скажем, считать овец?.. Хэллоу, Джефф…

Он подвинулся, чтобы дать возможность подойти молодому человеку, улыбающемуся, приветливому, пытающемуся вызвать у Джой хотя бы дежурную улыбку. Хей-Молине ласково кивнул им и полностью переключил свое внимание на священнодействующих служителей бара.

— Джой, — начал было Джеффри. Но в это время вернулся Рекс.

Быстро обернувшись, Джой бросила взгляд на мужа:

— Кто это был? Тот нехотя ответил:

— Невестка Мелани из Канн. Я обещал осмотреть ее и подсказать, когда появится ребенок. Объясни остальным, мне жаль, но ничего нельзя поделать. Надо идти.

И он удалился. Рекс ушел безо всякого сожаления. (Она не могла утверждать, что это ее небрежная улыбка в сторону Джеффри охладила его подобно капле холодной воды, попавшей в кипящее молоко.) Рекс ушел, оставив звук своего голоса, резкий и бесстрастный, и краткий миг прикосновения…