Оборотень - Сухов Евгений Евгеньевич. Страница 19

Поганое настроение Леватого усугублялось тяжелейшим похмельем.

Выпитый накануне самогон стоял у него поперек горла, вызывая тошноту. Начальник зоны весь день страдал от головной боли и изрыгал на подчиненных целые облака перегара.

Перво– наперво Леватый вызвал к себе Беспалого, в котором теперь видел причины всех бед, в том числе и своих собственных.

– Ты, гражданин начальник, волком на меня не смотри! – поймав на себе злобный взгляд Леватого, процедил Беспалый. – Ты ведь сам мне руки развязал. Ты ведь знаешь, сворачивать на полпути я не умею. А потом, если бы мы не перерезали этих сук вчерашней ночью, то уже на следующую ночь они бы порезали нас. Это как пить дать. Или ты не знаешь наших порядков, гражданин начальник? Мы волки, и если в стае кто-то захромает, то остальные сородичи обязаны разорвать его на куски. Только так можно сохранить стаю.

– За все, что здесь происходит, отвечаю я! И как, по-твоему, я все это объясню? Откуда взялись эти трупы? Ты учти, если меня отсюда уберут, тогда и тебе каюк! Я тоже никогда ничего не прощаю и не забываю, особенно если моя служба пойдет наперекосяк из-за глупости одного паршивого зека.

– – Полегче на поворотах, начальник. Я сделал все. что от меня требовалось! На зоне я стал смотрящим и навел такой порядок, какого ты обеспечить не сумел. А как ты знаешь, любой порядок требует жертв. Прирезанные суки будут хорошим примером для тех, кто надумает бузить.

В кабинете начальника лагеря на несколько минут воцарилась мрачная тишина. На сей раз Леватый не предложил своему гостю даже воды, и это было дурным знаком.

– И что посоветуешь делать мне, когда твой друг Веселовский пригонит сюда инспекцию? – поинтересовался Леватый.

Беспалый криво усмехнулся. Он по-прежнему находился под впечатлением событий прошедшей ночи и отчетливо понимал, что начальник зоны ему теперь не опасен: самое большее, на что он способен, – это капризно кривить губы и изображать из себя обманутого.

– Что я посоветую тебе, начальник? – произнес холодно Беспалый. – Башку в петлю сунуть. Или заткнуться. Вот так-то!

Беспалый, не прощаясь, поднялся со стула, широко распахнул дверь и, насвистывая, как ни в чем не бывало вышел в коридор.

Отныне он стал настоящим хозяином колонии, и разве что солдаты-первогодки, еще не успевшие разобраться в лагерной иерархии, не отдавали ему честь. Пока…

Из кармана Варяга вновь подал голос мобильный телефон. Беспалый осекся на полуслове.

– Извините, Тимофей Егорыч, – виновато пожал плечами Варяг и произнес в трубку:

– Слушаю.

– Владислав Геннадьевич, это Чижевский.

– Ну что, сделали какие-нибудь выводы? – поинтересовался Варяг.

– Так точно. Считаю, что расследование имеет смысл вести только по двум линиям. Во-первых, через некоторое время после того, как мы вышли из машины и вошли в ресторан, рядом с нашей машиной припарковался джип «мицубиси» черного цвета, люди из которого тоже прошли в ресторан, но на самом мероприятии не присутствовали. Видимо, это лица, сопровождавшие кого-то из участников мероприятия, – кого конкретно, мы сейчас выясняем. В принципе из этого джипа можно было поставить под нашу машину магнитную мину, даже не открывая дверей.

Кстати, судя по видеозаписи, их и не открывали. Вокруг на стоянке хватало свободных мест, но джип почему-то стал именно рядом с нами.

– Это может быть совпадением, – сказал Варяг. – И потом, как из пустого джипа…

– Я не утверждаю, что джип был пустой, я только сказал, что из него вышли люди. В нем вполне мог затаиться человек, который затем через отверстие, прорезанное в днище, мог специальным телескопическим манипулятором подвести бомбу под нашу машину и там ее прикрепить. Такие вещи практикуются довольно часто, мне известно много примеров, правда, пока только за бугром.

– А где Саша был? – спросил Варяг.

– В основном сидел за рулем. Магнитная мина прикрепляется практически бесшумно, так что он, скорее всего, ничего не слышал. К тому же в машине постоянно играет музыка. Пару раз он выходил размяться рядом с машиной, но не заметил ничего подозрительного. Один раз ходил в туалет ресторана.

– М-м-м… Как-то сложно это все, – засомневался Варяг. – А если бы рядом с нами уже кто-нибудь стоял?

– Ну поставили бы бомбу в другой раз, – невозмутимо возразил Чижевский. – Попытка не пытка. Получилось на стоянке – ну и хорошо.

– Чтобы не гадать, надо найти тот джип и осмотреть его, а параллельно установить, кому он принадлежит, – сказал Варяг.

– Уже работаем, – отозвался Чижевский. – Номера на пленке зафиксированы, лица хозяев – тоже, так что, думаю, скоро все выясним.

– Хорошо, с этим разобрались. А какова вторая линия? – спросил Варяг.

– Извините, Владислав Геннадьевич, но вторая линия – это покойный Саша, – грустно сказал Чижевский. – И, на мой взгляд, она более правдоподобна.

Варяг нахмурился – когда подозрение в предательстве падало на тех, кому он доверял, его охватывали тоска и отвращение к жизни.

– Но Саша погиб, – напомнил Варяг сердито.

– Ну и что? – хмыкнул Чижевский. – Не вижу никакого противоречия.

Бомбу ему могли всучить под видом любой безобидной вещи – какой-нибудь запчасти к машине, например. Я, правда, приказал ему все такие предметы показывать мне, но он мог не успеть этого сделать или решить, что это не обязательно… И конечно, ему могли навязать бомбу принудительно – деньги, запугивание, шантаж…

– Не верю, – мрачно произнес Варяг. – Саша был порядочный парень. Ты же, Николай Валерьянович, сам его проверял.

– И проверял, и контролировал, – согласился Чижевский. – Но, видно, за всем не уследишь.

– Ладно, приговоры выносить подождем, – сказал Варяг. – Надо восстановить последние дни его жизни – полностью, шаг за шагом. И выяснить, что делали его близкие в эти дни. Возможно, на него каким-то образом надавили как раз через близких. Только вот что, Николай Валерьяныч: работать прошу с максимальной деликатностью. Все-таки человек погиб, мы его не уберегли, с нас и спрос. И насчет джипа тоже поаккуратнее все выясняйте. Пусть лучше хозяева вообще не знают, что они у вас в разработке. А то ведь за подозрения в наших кругах принято отвечать, сам знаешь.