Сходняк - Бушков Александр Александрович. Страница 34

– Рубашку-то хоть одну продал? – невесело улыбнулась Маша.

– Да чтоб я и не продал! Пять штук всучил. А один толстый дядька в пижаме и с собакой спаниелем аж две купил.

– Это Кирилл Григорьевич, – задумчиво сказал Таксист. – Из сорок второй...

– Ромка и не продаст! – завелся цыганенок не на шутку. – Ты, тетенька, меня еще не знаешь, захочу – и тебе сейчас продам, ты и сама не поймешь, как купила мужскую рубаху!

– Как ты меня назвал? Какая я тебе тетенька!

– Ай, да ладно! – махнул ладошкой Ромка.

– Все, выяснения, кто есть кто, на потом, – сказал Карташ. – Всем спасибо за службу. Пошли...

Все было заранее обговорено. Все было вычерчено на плане прилегающей к дому местности, было выстроено на плане дома и квартиры. Оставалась сущая малость – исполнить.

Они выбрали маршрут так, чтобы не попасться на глаза людям, которые, возможно, поджидают их у подъезда. Обогнув дом, вышли к первому подъезду, наиболее удаленному от родного подъезда Грини и скрытому от него уже подернутыми осенней желтизной деревцами. Поднялись в лифте на последний этаж. В спортивных сумках, что несли Карташ и Таксист, помимо оружия имелись еще и кое-какие инструменты – на тот случай, если вдруг люки окажутся запертыми. Хотя, как утверждал Таксист, никто никогда их не закрывал. Но мало ли...

Нет, в лучших традициях расейского разгильдяйства люк на крышу на замок был не замкнут, вылезай, ходи, прыгай, бегай. Они выбрались на крышу. Держась середины, не выходя на край, огибали антенны, надолбы выходов вентшахт, забытые когда-то и вконец истлевшие рулоны рубероида. И через еще один люк они попали в подъезд, где находилась квартира Гриневского.

Возможно, и такой ход с их стороны кто-то предвидел. Ну что ж, в этом случае их шансы против имеющихся значительно уменьшатся, только и всего.

Они опять воспользовались лифтом. Квартира Таксиста располагалась на шестом этаже панельной брежневской девятиэтажки. Стандартная постройка, стандартная планировка, в соответствии со стандартами на каждой лестничной площадке по шесть квартир: одна посередине, две торцевые, и четыре промежуточные, так сказать, по обеим сторонам. Квартира Таксиста относилась как раз к промежуточным, а направились они к соседней с ней, торцевой.

Пришлось пройти мимо двери с номером «тридцать восемь». «Нырять» перед «глазком» не стали. Вероятность того, что кто-то из засадников целый день напролет проводит в коридоре, не отрываясь от «глазка», – в общем-то, ничтожна. Это каким же фанатом засады надо быть!

Карташ втопил кнопку звонка квартиры «тридцать девять». Маша и Таксист встали так, чтобы их не видно было в «глазок» и чтобы не их не заметили, когда откроется дверь.

...Юрка, сосед Гриневского по площадке, был распространеннейшим на родных просторах типажем: убежденный алкоголик с завидным трудовым стажем, завсегдатай вытрезвителей и ЛТП, перебивающийся случайными заработками (в основном на вещевом рынке), пьющий ежедневно, без пропусков, и, разумеется, приводящий к себе в дом кого попало. Соседство с Юркой семью Гриневских никак не радовало, вряд ли могут радовать бесконечные звонки в дверь и просьбы «выручи червончиком взаймы», шум за стеной по ночам, болтающиеся мимо ваших дверей пропитые типы, кое-кто из которых может заночевать на вашем коврике.

Но сегодня именно такой сосед, как Юрка, стал для них сущей находкой.

Ага. За обшарпанной фанерной дверью послышалось шарканье, грохот упавшей мебели, глухие матюги.

На случай они, разумеется, не полагались. Утром они позвонили Юрке – разговаривал с ним Карташ:

– Здорово, Юрок! Как кто? Не узнал, что ли! Я тебе долг занесу, будешь дома днем, где-то с часу до двух? Хоть бабки и немалые, а наскреб, проспоренные баксы законно надо отдавать, такой уж я человек, за что и страдаю... Короче, мне некогда, будешь дома или нет?

Ну еще бы тот сказал «нет». Деньги – это выпивка. Чужие деньги – это выпивка на халяву, что есть мечта любого алкоголика. Ясно, что, как и любой много и со вкусом выпивающийчеловек, Юрка не мог помнить наверняка, с кем и о чем говорил или забивался на спор. Да и напрягать извилины, вспоминая, не станет. Зачем? Ведь не он проспорил, а ему...

Дверь открылась без всяких: «Кто там?», – и пристальных разглядываний в «глазок». Нет, все-таки хорошо иметь дело с выпивохами. Юрка, невысокий, тщедушный мужичок, видимо, только что проснулся, был взъерошен и хмур.

– Здорово, Юрок, – сказал Карташ, сразу протягивая ему пачку денег. – Должок платежом красен.

Перемена в соседе была мгновенной и разительной. Куда подевался невыспавшийся, приторможенный и злой на весь свет типаж? Сосед хватанул деньги так же жадно, как, наверное, опрокидывает в себя свой первый, утренний стакан. Собственно, эти деньги и означали стакан, стаканы, много стаканов. Ощупав и осознав материальность купюр, Юрка пробежал взглядом по пустым карманам и ладоням Карташа, даже не взглянув на лицо, воскликнул удрученно:

– Ты че, братан, ниче по дороге не купил? Пустой?!

Карташ виновато развел руками.

– Ну это мы мигом! – деловито засуетился Юрка. – Ща быстро сбегаю. Заходи!

Сбегать ему не пришлось. Когда он повернулся спиной, Карташ приобнялего захватом, заткнул рот ладонью и слегонца так придушил. Алексей взял на себя миссию разностороннего общения с Юркой-соседом, потому что Гриневского не стоило светить перед собственными знакомыми, оставлять след для... да для кого угодно не стоило оставлять след.

– Зато деньги у тебя никто не отберет, после будет чем залить горе-печаль, – шептал он, пристраивая обмякшего Юрку в коридоре.

Карташ распахнул дверь пошире, впустил Машу и Таксиста, а сам быстро пробежался по квартире: мало ли кто тут еще заночевал. Первая комната. Пусто. Вторая комната, пусто. Выглянуть на балкон, пусто. Кухня, туалет, ванная – пусто. Можно возвращаться к нашему больному.

Вдвоем с Гриневским они связали Юрка подручными шарфами и веревками, натянули ему на глаза вязаную шапку – на тот случай, если вдруг очнется раньше времени. Незачем ему видеть чужие лица.

Суть их замысла состояла в том, что балконы Гриневского и Юрки соприкасаются. Собственно, это был один большой балкон, разделенный между квартирами железными прутьями. Чтобы перебраться с одного на другой, достаточно поставить табуретку.

Но прежде всего они открыли сумки и достали оружие. Карташ и Гриневский взяли по короткоствольному «узи», навинтили глушаки, Алексей вдобавок сунул за пояс «беретту», да Маше на всякий случай вручили четырехствольную пукалку, все же надеясь, что ей не придется пускать его в ход.

– Готова? – спросил Карташ, деловито вынося из кухни табуретку.

Маша кивнула.

– Тогда начинаем КВН, – сказал Алексей. – Выжди-ка минутку...

После чего он и Гриневский вошли в комнату, открыли балконную дверь, присели на корточки, чтобы не засветиться перед взглядами с улицы, перебрались таким манером к нужной оконечности балкона. Дело это оказалось не таким уж простым, потому как Юркин балкон был завален всяческим хламом. Зато и табуретка не понадобилась – как раз в конце балкона была пристроена на вечное хранение высокая тумбочка с отломанной дверцей, под завязку набитая некондиционными пустыми бутылками.

Они были готовы к рывку. Им лишь осталось дождаться, когда Маша позвонит в дверь квартиры «тридцать восемь». Неизвестно, сколько человек засело в квартире, где и кто из них находятся, прислушиваются ли к звукам извне. Поэтому требовалось, как учили Карташа в училище на занятиях по тактиктие и стратегии, отвлечь внимание противника на ложный объект и зайти с тыла. Вот и пускай противник сползается к входной двери.

– Что бы ни случилось, одного оставь, – шепотом напомнил Гриневский. Он уже черт знает сколько раз говорил это.

Трель звонка была слышна и на балконе.

– Взялись, – выдохнул Гриневский и пошел первым.

Ухватившись за ржавые вертикальные арматурины, перегораживающие общий балкон, он перебросил одну ногу через перила, другую, и очутился на территории собственной квартиры. Карташ проделал тоже самое. Спрыгнул на груду каких-то железок, накрытых от дождя ребристым пластиком. Бросил взгляд мельком вниз – никто из редких прохожих голову вверх не задрал, шли себе мимо...