Стенка на стенку - Сухов Евгений Евгеньевич. Страница 31

– У тебя здесь прямо как в ставке Гитлера! – не удержался от похвалы Филат. – От кого это ты так зарылся?

– Причина простая – жить охота! Сейчас стреляют все, кому не лень, и толком даже не поймешь, за что убивают. В Питере открылся охотничий сезон, – ответил Селезень. Филат зашел, и дверь легко закрылась, как будто навсегда отрезала его от остального мира. – Знаешь, Ромчик, береженого бог бережет.

– А я к тебе по делу. – Филат пожал протянутую руку и тотчас отметил, что рука у Селезня стала как-то хлипче. Что поделаешь, сытая жизнь расслабляет…

– А было ли хоть раз, чтоб без дела? – укоризненно вздохнул Селезень, обняв за плечи Филата. – Всегда по делу! Ну, все равно раздавим с тобой бутылочку, вспомним старые времена. Помнишь былое, а, подельничек?

– Не забыл, – бесцветно отвечал Филат, оглядываясь. – А ты круто живешь.

Картины, хрусталь, дорогая Мебель…

– Видимость все это. Пыль в глаза пускаю. – Селезень достал из бара бутылку бренди с каким-то диковинным зверем на этикетке. – Видал, какая зверюга намалевана, – ткнул он пальцем в оскаленную морду, – а пьется ничего. Если разобраться, так я все тот же, каким когда-то был. Веришь ли, никакой разницы не ощущаю. Вот, правда, вместо портвеша пью заморские напитки. «Парламент» стал курить вместо «Примы». А так все тот же! – безнадежно махнул он рукой. – Ладно, с чем пришел?

– Ты слышал, что в Питере замочили Чифа?

– Еще бы! Ведь не на острове живу. Взяли его менты из ГАИ, а потом труп отыскался на городской свалке. Недалеко от порта.

Селезень разлил бренди по рюмкам, потом аккуратно завернул металлическую пробку на высоком горлышке бутылки. Движения у него были плавные и такие же размягченные, как рукопожатие, и Филата начал раздражать этот показной аристократизм. Глядя на манеры Селезня, можно было бы предположить, что его юность протекала не под присмотром вертухаев, а под любящими взглядами гувернанток и ел он не тюремную баланду оловянной ложкой, а нанизывал тонкие ломтики ветчины на серебряную вилочку. Филат подавил раздражение и уставился на огромного разлапистого дракона, вышитого золотыми и красными нитками на черном кимоно.

Селезень протянул рюмку Филату, не без интереса проследил за его реакцией и почти ревниво поинтересовался:

– Ну как?

– Водка лучше будет.

– Оно и верно! – охотно согласился Селезень, но потом добавил. – Да я, знаешь ли, водку не люблю. – Он проглотил бренди одним махом, поморщился и совершенно другим голосом, куда более серьезным, добавил:

– Видно, вы кому-то на больную мозоль наступили. А ведь тот, кто отдал приказ Чифа прикончить, не мог не знать, каким людям вызов бросил. Выходит, не боялся. Знает свою силу.

– Что тебе известно о флоте?

– Серьезная компания! Современные сухогрузы. Нефтеналивные танкеры… Да вот, как-то умудрились обанкротиться…

В обстановке комнаты чувствовалась рука опытного дизайнера, чья прихоть заставила встретиться здесь разным древним культурам. На глухой стене висели картины, испещренные арабской вязью, у окна стоял медный сосуд, украшенный изображениями охоты. Создавалось впечатление, что из его длинного узкого горлышка сейчас вылетит ифрит, – стоит только прикоснуться к полированной ручке. Пол устилали персидские ковры ручной работы, да такой толщины, что нога утопала в ворсе по щиколотку. На стене напротив окна висели чудовищные маски, на которые невозможно было взглянуть без содрогания.

Диван, на котором сидел Филат, был как вата, мягкий, и он не без злорадства подумал о том, что даже задницам обитателей Смольного наверняка неведом такой комфорт.

– И кто же будет новый хозяин? – поинтересовался Филат.

Ему вдруг показалось, что Селезень глянул на него с нескрываемым интересом – взгляд бывает куда красноречивее слов.

– А вот это тайна за семью печатями. Насколько я понимаю. Варяг с Михалычем положили глаз на эту компанию.

– Предположим…

Селезень улыбнулся.

– Понимаю, у таких акул и аппетиты должны быть соответствующие. Только ведь эта компания, хотя она и на выданье, девка с норовом. Неизвестно, под кого она захочет лечь. К тому же от нее уже трупным духом тянет. Смотри: стреляют всех, кто подваливает к ней слишком близко. Подозреваю, что и Чифа кокнули по этой же причине. Тебе-то никто еще не прислал черную метку? – поинтересовался Селезень беззаботно.

Вопрос Филату не понравился: в интонациях прозвучали фальшивые нотки, которые прежде за Селезнем не замечались. Он невольно насторожился. А что, если за гибелью Чифа стоит не кто иной, как сам Игорь Селезнев? Все может быть до предела просто: через подставных лиц Селезень захотел сам прикупить компанию – на екатеринбургские миллионы. Если бы ему это удалось, то он сделался бы самым могущественным человеком в Северо-Западном регионе. Селезень был упрям и азартен, и, если разобраться, это вполне в его характере – бросить вызов московскому воровскому сообществу В таком случае это многое объясняет. По своей сущности Игорь Селезнев игрок – достаточно вспомнить его пятнадцатилетним юнцом, когда он торжествующе сгребал в карманы мелочь, выигранную в расшибалочку. С того времени в нем мало что изменилось, разве что со щек сошел юношеский румянец, да вот еще располнел малость.

– Кстати, Игорь, а ты-то что мышей не ловишь? Тебя самого-то «Балторгфлот» не интересует? – пошел в разведку Филат.

Селезень прикрыл глаза и с каким-то нарочитым отвращением помотал головой:

– Дружище, сказать по правде, меня это не вдохновляет. По дружбе я бы и тебе не советовал туда соваться. Но я ж понимаю – ты не по своей воле сюда прибыл и не по своей воле вокруг этого флота начинаешь водить хоровод.

– А почему? – напрягся Филат.

– А потому, мил друг, что вся эта свистопляска с банкротством государственного пароходства и его акционированием – фикция! Искусственное банкротство, искусственное акционирование. Кому-то захотелось просто прибрать к рукам золотую жилу. И этот кто-то настолько силен и влиятелен, что я бы не стал перебегать ему дорогу.

– И даже екатеринбургским ребятам ты бы не посоветовал? – осторожно поинтересовался Филат.