Кости земли - Суэнвик Майкл. Страница 35

И зубастое зверье, —

подхватила Тамара.

Остальные затянули припев:

О-ви-и-и, о-ви-и-и, о-вим, о-вим, о-вей,

О-ви-и-и, о-ви-и-и, о-вим, о-вим, о-вей!

И

А-вима-вей, а-вима-вей, а-вими-вима-вей!

Музыка наполнила хижину теплом и радостью. Снаружи ночь была темна, слышался тихий топот мелких млекопитающих. Внутри же царило бесшабашное веселье. Ребята импровизировали, на ходу сочиняя куплет за куплетом. Когда Далджит запела:

Ты не хочешь ли, дружочек, В армии служить?..

Лай-Цзу отозвалась:

… Зарплата, пенсия, страховка — Живи и не тужи!

Там опасно, нет, уж лучше Я останусь здесь… —

чуть замешкавшись, продолжил Чак.

… Ведь меня, с моим дипломом Динозавр не съест! —

закончила Тамара.

Все, хохоча, повалились на пол и перевели дух только через несколько минут.

Лейстер как раз собирался завести новый куплет, когда Кати внезапно сорвала с себя блузку и швырнула ее в воздух. Патрик восторженно заорал и захлопал в ладоши, а остальные как по сигналу начали стягивать одежду, выскакивать из брюк, лихорадочно развязывать шнурки.

Лейстер открыл рот, собираясь что-то сказать. Но сидевшая сзади Тамара, дотронувшись до его руки, сказала голосом таким тихим, что больше никто не услышал:

— Пожалуйста. Не надо все портить.

На мгновение Лейстер застыл, не зная, что ответить. А потом нерешительно расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Когда он освободился от нее, кто-то уже стянул с него брюки. Лейстер поцеловал Джиллиан — поцелуй был долгим и страстным, — и она положила его руку себе между ног. Там было очень влажно. Он глубоко засунул в нее палец.

Это было странно. Странно и забавно — внезапно оказаться так близко с кем-то, на кого ты никогда не обращал особого внимания. Сбоку вынырнул Патрик, пробормотал что-то вроде: «Извиняюсь», и Джиллиан направила его голову туда, где только что находилась рука Лейстера. А тот вдруг почувствовал, как рот Тамары обхватил его член, и, не в силах сдержаться, тихо застонал. Откуда-то появилась Кати и прижала свою грудь к губам Лейстера. Он начал ласкать ее сладкий сосок.

А потом все смешалось. Было очень стыдно и очень приятно.

На следующее утро за завтраком Лейстер заметил, как вокруг обеденного стола гуляют кокетливые, чуть стеснительные улыбки и легкие, почти незаметные прикосновения. Это удивило его. Сам он проснулся смущенным, виноватым из-за того, что вытворял вчера. Лейстер никогда не был особо религиозен, но такие вещи все равно казались ему неправильными, несовместимыми с нормальным положением вещей.

Остальные вроде бы не испытывали ничего подобного. Ну что же: они молоды, только что из института. Собственная сексуальность оставалась для них чем-то непознанным, неизведанным, манящим. Они экспериментировали с открытостью, на которую он, практически их ровесник, никогда бы не осмелился.

Но Лейстер постарался не показать своего смущения. Наконец-то в группе наступил мир, а мир был важнее всего на свете. Он должен притворятся таким же довольным, как и все остальные. Ложь во спасение.

Поэтому, когда Далджит погладила его по плечу, Лейстер прижался к ней в ответ, а увидев, что Нильс и Кати взялись за руки, положил сверху и свою ладонь. Палеонтолог старался казаться спокойным и улыбаться окружающим, не отводя глаз. Он выжидал, пока не решил, что пришел нужный момент.

Мысленно глубоко вздохнув, Лейстер произнес:

— Я тут думал по поводу руководства группой…

Некоторые заметно напряглись, а Джамал сказал:

— Да я в общем-то не хотел… — Голос его увял.

— Нет, нет, вы не поняли. Я не о том, кто будет главным. Я предлагаю обойтись без руководства вообще.

Все внимательно, не моргая, смотрели на Лейстера.

— Когда мы были экспедицией, нам, несомненно, был нужен кто-то, кто распределял бы обязанности и давал задания. Но теперь все по-другому. Нас всего одиннадцать. Почему мы не можем собираться вместе — вот как сейчас — и решать проблемы по мере их поступления?

— Голосованием, что ли? — уточнила Лай-Цзу.

— Нет. Я считаю, мы должны делать только то, с чем будут согласны все до единого. Никаких недовольных, никаких воздержавшихся.

— А получится? — спросил кто-то.

— Моя подруга писала как-то работу по лингвистике, — сказала Далджит. — Изучала язык индейцев сиу. Так вот она рассказывала, что сиу просто свихнулись на консенсусах. Собираются, например, чтобы написать какое-то сообщение для прессы, и пока каждый из присутствующих не выразит свое согласие с формой конверта и цветом бумаги, ни слова не будет сказано по поводу содержания документа. Подруга говорила, что чужаков это может довести до безумия. Но при этом у сиу почти не происходит серьезных конфликтов.

— Это вызовет сплошные разговоры, — с сомнением сказал Патрик.

— А нам и некуда спешить, — парировала Далджит.

— Если нужно, я готов поменьше смотреть телевизор, — подал голос Чак.

Вокруг стола пробежал смешок.

В конце концов все согласились с идеей Лейстера. Затем стали обсуждать расписание работ. Обиды развеялись, компромиссы оказались достигнуты, договоренности установлены. Наконец Джамал, хлопнув в ладоши, заявил:

— Я не знаю, как остальные, а у меня полно работы. Поэтому если на повестке дня больше ничего не стоит…

— Еще один вопрос, — перебил его Лейстер. — Я думаю, нам нельзя забывать о науке. Мы так увлеклись проблемами выживания, что совсем забыли, зачем приехали. Мы здесь, чтобы проводить исследования, и мне кажется, пора их начать.

На секунду воцарилась тишина. Затем:

— Я все ждал, когда же кто-нибудь скажет это, но…

— И я!

— Я уже готова была предложить это сама!

— Итак, — сказала Тамара, — все согласны. Прекрасно. И что мы будем делать? Что мы будем искать?

Все повернулись к Лейстеру.

Он смущенно закашлялся. Авторитет самого опытного был приятней, чем авторитет главы экспедиции, однако палеонтолог все же смутился, принимая его.

— Вопрос поставлен немного некорректно, — ответил он. Конрад Лоренц не говорил себе: «Я хочу открыть импринтинг у новорожденных утят» и не начинал искать конкретные доказательства. Он просто очень тщательно собирал данные и изучал их, пока не получил результат. Нам нужно сделать то же самое. Наблюдать, записывать, обсуждать, анализировать. Рано или поздно мы что-нибудь да выясним.

Патрик чуть улыбнулся.

— Да, но ведь должно быть что-то, на что мы надеемся. Чтобы впереди маячила какая-то идея.

— Да ради Бога! Самая простая идея — от чего вымерли динозавры.

— Большой метеорит. Приливные волны, ураганы, ядерная зима, пищи нет. Конец.

— А крокодилы выжили. Некоторые из них стали огромными. Птицы выжили. А ведь, строго говоря, они тоже динозавры. Что сделало наземных ящеров такими чувствительными к последствиям падения метеорита? Я, например, не могу отделаться от мысли, что это связано с утерей ими разнообразия на протяжении последних миллионов лет мезозоя.

— Но здесь же полно динозавров! — запротестовала Кати.

— Полно отдельных особей. Но по сравнению с предыдущими эпохами совсем немного видов. И те, что остались, очень чувствительны к изменениям окружающей среды.

— Я этого не замечаю, — сказал Патрик. — Они кажутся такими здоровыми, выносливыми. По-моему, они прекрасно адаптированы к окружающей среде.

— Может быть, даже слишком адаптированы. Чаще всего вымирают как раз те виды, которые занимают четко определенную нишу. Они не в состоянии выжить, если эта ниша внезапно меняется или пропадает вообще. Именно поэтому столько видов исчезло в двадцатом веке, несмотря на то, что поголовное истребление животных, практиковавшееся в веке девятнадцатом, свелось практически к нулю. Когда люди уничтожают среду обитания, животному становится некуда идти.