Машины бьется пульс - Суэнвик Майкл. Страница 4

– Ты должна. Подождать. – Сказал Ио. – Десять минут. И ты сможешь. Легко. Перейти. Его.

– Вот сукин сын! – Пробормотала Марта. – Я в своем уме.

В изумленном молчании она пересекла мост, чудесным образом построенный Ио. Один-два раза поверхность под ногами Марты заколебалась, но выдержала.

Это был необыкновенное ощущение. Словно переход от смерти к жизни.

На той стороне Стикса до самого горизонта простирались поля, покрытые вулканическими отложениями. Марта уставилась на длинный пологий склон, покрытый кристаллическими цветами. Два за один день. Каковы были шансы на это?

Она продвигалась вперед, взрывая цветы касаниями своих ботинок. На вершине холма цветочное поле уступило место твердой однородной массе серы. Оглянувшись, Марта увидела, как уничтоженные цветы заменяются новыми, и протоптанная ею дорожка постепенно исчезает. Довольно долго она стояла неподвижно, остывая. Кристаллы около нее беззвучно взрывались, образуя медленно увеличивающийся «выжженный» круг.

Теперь ее тело чесалось просто отчаянно. Время освежиться. Шесть быстрых движений пальцами – и в визоре немедленно появилось сообщение: «Внимание! Продолжительное использование этого препарата в таком количестве может привести к паранойе, психозу, галлюцинациям, неадекватному восприятию и наркотической зависимости.

Черт бы побрал этот шум. Марта ввела себе еще дозу.

Это заняло всего несколько секунд. А затем – оп! Она почувствовала себя легкой, полной энергии. Надо проверить показания счетчика воздуха. Да, ничего хорошего. Помимо своей воли, Марта хихикнула.

И это было совсем страшно.

Ничто не могло расстроить ее сильнее, чем один-единственный легкий наркотический смешок. Он привел ее в ужас. Вся жизнь Марты зависела от ее способности держать себя в руках. Чтобы продолжать идти, необходимо и дальше принимать стимулятор, но тогда ей придется идти как в бреду. Она не могла позволить наркотику овладеть собой. Время. Пора переключиться на последний резервуар с воздухом. Тот, который принадлежал Бартон.

– У меня осталось кислорода на восемь часов. И нужно пройти двенадцать миль. Я обязана это сделать, – жестко сказала она. – И я начну прямо сейчас.

Если бы только не так сильно чесалась кожа. Если бы только голова не была такой тяжелой. Если бы только ее мозги не пытались расползтись по всем направлениям одновременно.

Шаг, рывок, шаг, рывок. И так всю ночь. Главная проблема повторяющихся действий в том, что у тебя остается время думать. Время думать, когда ты куда-то идешь, означает также время думать о своих собственных мыслях.

Марте как-то говорили: сны – они не в реальном времени. Они возникают, словно вспышка, перед пробуждением, и в это мгновение формируется весь сон, как одно целое. А тебе кажется, что он длился часы. Но на самом деле это – одна секунда интенсивной ирреальности.

Может, именно это и происходило сейчас.

Перед Мартой стояла задача, которую необходимо было выполнить. А для этого ей нужна была ясная голова. Важно, чтобы она вышла к посадочному модулю. Люди должны узнать. Они больше не одиноки. Черт возьми, она сделала величайшее открытие со времен изобретения огня!

Или же она спятила настолько, что вообразила, будто Ио – гигантская машина, созданная чужой цивилизацией. Окончательно сошла с ума и запуталась в извилинах собственного мозга.

Это было еще одной пугающей вещью, о которой не хотелось думать. Она чувствовала одиноким потерянным ребенком. Никогда не находила друзей легко. Никогда не была никому лучшим другом. Половину своей юности провела, зарывшись в книжки. Солипсизм пугал ее, она слишком много времени провела на самой его грани. Поэтому ей было жизненно важно определить, был ли голос Ио объективной реальностью, не зависящей от ее сознания. Или не был.

Вот только как это проверить?

Сера трибоэлектрическая, говорил Ио. Имея в виду, что тут наблюдается какое-то явление, связанное с электричеством. Если так, то оно должно как-то выражаться физически.

Марта повернула шлем так, чтобы в визоре появились электрические заряды на серной равнине. Так. Установим на максимум.

Гладкая поверхность перед ее глазами мигнула, затем зажглась сказочными красками. Свет! Палевые океаны света разных оттенков сменяли друг друга, переливаясь от бледно-розового до холодного синего, наслаивались один на другой, превращаясь в загадочный световой лабиринт, мягко пульсируя, словно сердце этого серного мира. Казалось, мысли стали видимыми. Все это выглядело, словно виртуальный Диснейленд.

– Проклятье, – пробормотала Марта себе под нос. Она понятия не имела, что происходит.

Свернутые крылья околопланетных электромагнитных сил были покрыты, словно венами, светящимися полосами. Почти как электронная схема. Пересекаясь, они тянулись во всех направлениях, разветвляясь и снова сходясь. Но не возле Марты, а на креплении салазок. Тело Бартон светилось, будто неоновая лампа. Ее голова, зарывшаяся в диоксидный снег, мерцала так быстро и ярко, что сияла, как Солнце.

Сера обладает трибоэлектрическими свойствами. Это значит, что в ней возникает заряд при трении.

Сколько часов она тащила салазки с телом Бартон по серной поверхности Ио? Так можно создать заряд просто невероятной силы.

Итак. То, что она наблюдала, имело физическое объяснение. Предполагая, что Ио на самом деле являлся машиной, трибоэлектрическим инопланетным устройством размером с земную Луну, созданным много эпох назад неизвестно кем, обладающим божественной (или чудовищной) силой, то – да, вполне возможно, Ио пытался наладить с ней контакт. При помощи электричества можно сделать очень многое.

Меньшего размера, и более тусклая «микросхема» добралась и до Марты. Она взглянула себе под ноги. Оторвав одну ногу от поверхности, она нарушила контакт, и линии нарушились. Снова опустив ногу, Марта увидела, как тут же появились другие полосы. Любой слабый контакт постоянно прерывался. А салазки с телом Бартон находились в постоянном контакте с поверхностью Ио. Дырища в черепе Бартон стала, очевидно, прямой дорогой в ее мозг. А ведь Марта напихала туда основательное количество SO2! Проводник. Предельно охлажденный проводник. Она облегчила Ио задачу.

Марта снова переключилась в реальные цвета с усилением. Эффект виртуального Диснейленда исчез.

Примем за предварительную гипотезу, что голос не был психологическим феноменом. Что он был реален. Значит, Ио нашел способ установить с ней контакт. Значит, он – машина. Значит, он был создан...

Кем же тогда он был создан?

Щелк.

– Ио? Ты слушаешь?

– Внеси покой в эту чуткую ночь. Приди, небес мелодичный звон. Эдмунд Гамильтон Сирс.

– Да, прекрасно. Великолепно. Послушай, я бы кое-что хотела узнать. Кто тебя сотворил?

– Ты. Сотворила.

– Значит, я твой создатель, – коварно спросила Марта. – Верно?

– Да.

– Как я выгляжу, когда нахожусь дома?

– Как. Сама. Пожелаешь.

– Я дышу кислородом? Метаном? У меня есть антенны? Щупальца? Крылья? Сколько у меня ног? Сколько глаз? Голов?

– Сколько. Захочешь. Столько. И будет.

– Сколько меня всего?

– Одна. – Пауза. – Сейчас.

– Я была здесь и раньше, правильно? Такие же люди, как я. Подвижные разумные формы жизни. И я ушла. Сколько времени меня не было?

Тишина.

– Как долго... – снова начала Марта.

– Очень долго. Одна. Очень-очень. Долго.

Шаг, рывок. Шаг, рывок. Шаг, рывок. Сколько веков она уже так идет? Кажется, много. Снова настала ночь. Руки болели так, что, казалось, вот-вот выскочат из суставов.

На самом деле, ей следовало оставить Бартон на месте. Ведь она никогда не говорила ничего такого, что заставило бы Марту думать, будто ее волнует, где будет гнить ее тело. Возможно, она бы решила, что это очень даже оригинально – быть похороненной на Ио. Но Марта попыталась вытащить ее тело. Она делала это не для Бартон. Для себя. Чтобы доказать, что она не думает не только о себе. Она поступила так и для того, чтобы об этом узнали другие. О том, что ею двигали иные мотивы, кроме желания прославиться.