День минотавра - Сван Томас Барнет. Страница 17

– Ему не следует ходить по лесу одному. Если Пандия видела воина…

– Невозможно держать его под присмотром целый день. Ты же знаешь, что он отнюдь не домосед.

– Да, ты прав. В последнее время Икар стал каким-то беспокойным. Может, ему действительно нужна хорошая прогулка по лесу. Позови меня, когда он придет домой, ладно, Эвностий? А сейчас меня ждут в мастерской.

– Тея, – окликнул я ее. – Твои уши…

– Что? – Она улыбнулась.

– Очаровательны.

Икар, как потом выяснилось, отправился к Зоэ. Не зная дороги, он стал искать Пандию, думая, что она проводит его. Обнаружив, что медведица не отвечает на крики и свист, он придумал следующее: набрал ежевики и, шагая по лесу, стал ее есть, а часть ягод бросал на землю. Пандия не заставила себя долго ждать и тут же появилась, привлеченная запахом ежевики. Нет, она не могла сказать наверняка, где стоит дерево Зоэ, ведь в лесу живут десятки дриад, но она знала, что где-то неподалеку от большого улья, в котором часто брала мед. Она отведет Икара к улью, а по дороге они наверняка кого-нибудь встретят, и он укажет им дорогу. На том и порешили. Пандия взяла Икара за руку, боясь, что по лесу бродят дикие медведи.

– У тебя рука липкая, – заметил Икар.

– Ой, я пропустила несколько пальцев, – сказала медведица и, слизав с них последние зернышки ягод, вновь взялась за его руку. – Знаешь, тебе нужно носить набедренную повязку, – неожиданно объявила она.

– Ты так думаешь? – спросил Икар и покраснел. Торопясь поскорее уйти из дома, он забыл одеться.

– Чтобы скрыть отсутствие хвоста. У тебя сзади так пусто. – И, сказав это, она перешла к более важным темам: – Ты будешь пить с Зоэ пиво?

– Может быть, – ответил Икар.

Ему пришла в голову мысль, что согревающее тепло пива развяжет язык и вдохновит его на блестящие комплименты. Он шел без подарка и поэтому чувствовал себя не очень уверенно.

– Интересно, есть ли у нее медовые лепешки?

– Нет, – сказал Икар тоном, не терпящим возражений. – Она вообще их никогда не делает, и поэтому тебе незачем к ней идти. И ждать меня тоже не надо.

Втайне он надеялся задержаться у Зоэ на несколько дней, обследовать потайные ходы, скрытые листвой балконы и получше разучить танец Питона. У него появилось непривычное и волнующее ощущение безграничной свободы. От сладостного предвкушения взросления аппетит разыгрался, как от жареного миндаля. Он уже представлял себе, как Тея с Эвностием приходят к дереву Зоэ, а он, удобно устроившись на перилах из коры, кричит им сверху: «Не ждите меня. Я останусь здесь на всю ночь».

Икар и Пандия вошли в заросли бамбука. Стройные, будто составленные из многих звеньев, побеги скрывали их почти с головой. Светло-зеленые листья, о которые задевали их тела, шуршали, как папирус. Пандия рассказала, что кентавры-земледельцы, не имеющие себе равных, еще во время давних странствий завезли сюда из страны желтолицых людей семена бамбука.

Выйдя из зарослей, они заметили невысокого юношу с удлиненными крыльями, который, похоже, поджидал их.

– Вы, наверное, ищете мою сестру? – спросил он. Икар обратил внимание на его тело. Оно было не толстым, но совершенно без мускулов, и казалось, если до него дотронуться, рука войдет в мягкую плоть, как в живот морской собаки [15]. Но, несмотря на это, молодой человек отличался весьма приятной внешностью – его руки и щеки покрывал золотистый пушок, будто их присыпали пыльцой, круглые глаза были немыслимо золотыми, а крылья – черными в крапинку, как плавник акулы.

– Икар, не слушай его, – злобно прошипела Пандия, стараясь при этом говорить как можно более отчетливо, чтобы молодой человек все понял. – Он из племени трий. Может, он собирается нас обокрасть.

– Что у тебя можно украсть, кроличий пояс? – Слова его сопровождались презрительной улыбкой. – Сегодня я не беру, а даю. Хотите знать что?

Икар вовсе не собирался спрашивать. Он был глубоко оскорблен замечанием о кроличьем поясе Пандии.

– Что? – спросила медведица.

– Сестер, – ответил он. – Вернее, одну сестру. Разве ты не это ищешь, Икар? Мужчины всегда понимают друг друга. Твой взгляд говорит: мне надоело охотиться, работать в саду, все время находиться в обществе мужчин. Мне нужны мягкие губы и дразнящий аромат мирриса, нежные руки и шелковистые волосы.

– Я иду к дриаде Зоэ, – сказал Икар. (Интересно, откуда этот тип знает, как меня зовут?) – Ты можешь показать мне ее дом?

– Я могу показать абсолютно все.

Он взял Икара за руку и повел мимо высоких рожковых деревьев, с ветвей которых свисали такие же стручки, как те, что Тея ела на завтрак. Пандия тащилась сзади. Она не отрывала глаз от юноши, боясь, как бы он все же не оказался вором и не украл ее пояс из кроличьей шкурки (или, об этом даже подумать страшно, ее собственную шкуру). Икару, конечно, бояться было нечего.

Они вышли на луг. Море цветов и над ним жужжание пчел. Стройными колоннами возвышаются над землей стебельки, но стоит подуть ветру, как по лугу пробегает зеленая волна. Пчелы колеблющимися черными и золотыми нимбами висят над цветочными головками, а затем, как искры от подожженного молнией дерева, в одно мгновение разлетаются в разные стороны и, опустившись вновь, проникают сквозь алые стенки маков к их черным сердцевинам, в лимонно-желтые цветы гусиного лука и в любимые богами гиацинты, чей пурпур богаче пурпура самой багрянки. Из такого вот сада, подумал Икар, когда еще не было людей, пчелы, перелетные птицы и быстрый ветер принесли на землю все цветы, даже такие, как скромные крокусы, росшие в Ватипетро.

В центре луга на увитых виноградной лозой шестах, напоминавших корабельные мачты, возвышался над землей почти невесомый шестигранный дом. Стены его были сделаны из тростника, крыша покрыта высушенными стеблями водяной лилии, а окна затянуты матовым вощеным пергаментом. Первая же буря разрушит такие стены и сорвет крышу. Летний дом, не более долговечный, чем цветок, но такой же красивый, построенный, чтобы любоваться им, а не жить в нем долгие годы.

– Вот этот дом, – сказал проводник.

– Но Зоэ живет в дереве.

– Это дом моей сестры.

Тростниковая занавеска раздвинулась, в дверях появилась девушка. Она смотрела на Икара, и взгляд ее говорил: «Скоро ты обязательно будешь моим гостем».

– Икар, – укоряюще сказала она наконец, – что же ты так долго не приходил?

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? Я твоего имени не знаю.

– В лесу уже все слышали, что в доме у минотавра Эвностия поселился красивый мальчик. И его сестра, строгая Тея, которая глаз не спускает с обоих мужчин. А она знает, что ее маленький братишка задумал шалость?

Икар рассердился:

– Это ее не касается.

– А что она сказала бы обо мне? Развратная Эмбер, соблазняющая невинных мальчиков?

– Она бы сказала, что ты очень красивая.

Действительно, кожа у девушки была гладкой, а красота яркой, как тигровая лилия из страны желтокожих людей. Золотые с фиолетовыми крапинками глаза не меняли своего выражения, даже когда губы расплывались в улыбке, и были похожи на голодные рты. Когда она заговорила, Икар заметил, что у нее длинный тонкий язык в таких же золотых, как ее глаза, крапинках. Она была даже меньше Теи. Икар подумал, что длинные крылья с легкостью поднимают в воздух такое крошечное тело. Это была не девушка, а крылатая лилия, обладающая кошачьей грацией, но почему-то у него вдруг перехватило дыхание, и огненная улитка поползла по его телу.

– Хочешь посмотреть мой дом? – спросила девушка. – Тебе нужно отдохнуть после прогулки в лесу.

– Я иду к Зоэ, – вновь повторил Икар, но с гораздо меньшим энтузиазмом, чем в первый раз. Она засмеялась:

– Ты, наверное, боишься меня. И вообще всех женщин, кроме маленьких медведиц и толстых старух, вроде Зоэ. Может, тебе больше по душе мой брат? Мне рассказывали, что в городах людей любовь между мужчинами не редкость. То же самое и среди трутней, вроде моего брата. У трий мало королев, а работницы не более привлекательны, чем ишаки. Что еще остается делать несчастным трутням, как не утешать друг друга? Говорят, они в этом преуспели. – Она повернулась к своему брату: – Тебе нравится Икар, мой дорогой? Он как зрелая фига, и мне кажется, пчелы еще не побывали в его улье.