Вечный лес - Сван Томас Барнет. Страница 26

– Эвностий, он просто гугукал. Он даже «мама» еще не говорит.

– А «зевсов папа» – сказал. Я ясно это слышал. И вообще он для тебя слишком тяжелый.

– Возьми колчан Эака, вынь оттуда стрелы и принеси его сюда. Икар любит в нем кататься.

Наконец все вместе они отправились к Эвностию в гости. Эвностий нес на спине колчан с Икаром, а Тея сидела на руках у матери. Икар расшалился и стал так крутиться, что чуть не выпал из колчана. Всю дорогу он радостно гугукал, и Эвностий утверждал, что несколько раз отчетливо слышал «зевсов папа». Тея же, едва выйдя из своего дерева, стала испуганно озираться по сторонам, а когда увидела медведицу Артемиды, перебегавшую тропинку, начала громко плакать и не успокоилась до самого дома Эвностия. Можно было подумать, что она одна из тех несчастных малышек, которых ахейцы бросают на съедение волкам, если у них рождается слишком много девочек. Лишь увидев стены дуба, увитые зеленым плющом, и, затем, войдя в дверь, похожую на широкую улыбку, она почувствовала себя в безопасности, а внутри дома даже начала гулить. Эвностию очень хотелось верить, что эти звуки обращены именно к нему. «Если приводить ее сюда почаще, она перестанет бояться меня, – подумал он».

– Может, лучше запереть ворота? – спросила Кора.

– Не надо, мои друзья могут прийти за овощами. Я разрешаю им пользоваться своим садом.

Кроме шиповника и водосбора теперь здесь росли еще незабудки, фиалки и гиацинты, а в огороде – морковь, редиска, кабачки, бутылочные тыквы и даже виноград, на котором уже появились первые сочные грозди. Эвностий посадил также три оливковых деревца, надеясь, что со временем они обеспечат его маслом. Во всяком случае, пресс он уже сделал.

– Скоро ты перейдешь на полное самообеспечение, – сказала Кора с восхищением. – Будешь и выращивать, и мастерить все сам. Эвностий, я горжусь тобой.

– Три года назад ты утверждала обратное. Столярное дело казалось тебе не очень-то поэтичным, – напомнил Эвностий.

– Это было три года назад. А теперь я вижу поэзию даже в хорошо сделанном стуле.

– Я хотел бы, – начал было он. Но нет. Нельзя ни говорить, ни даже думать об этом. – Пойдем в дом, Кора.

Икар не впервые попал в детскую комнату своего зевсова папы, поэтому тут же пополз к знакомому уже игрушечному планеру. Правда, еще в свои предыдущие посещения он сломал ему крыло и погнул хвост, но по-прежнему это была его любимая игрушка. Тея, которая уже ходила, хотя и не очень уверенно, направилась к терракотовой кукле [30] – маленькой девочке с нарисованными круглыми глазами, очень похожей на веселую Тею. Сходство не было случайным: делая куклу, Эвностий действительно взял за образец свою крестницу. Настоящая Тея села в уголок и стала качать игрушечную. Впервые за последний месяц она посмотрела на Эвностия так, будто его рога были совсем не страшными.

Дети занялись игрушками, а Эвностий предложил Коре пройтись по саду. Ему и в голову не могло прийти, что в его собственном доме детей может подстерегать опасность.

– Я хочу, чтобы ты посмотрела один куст шиповника. – Он повел ее между клумбами к гибнущему кусту. – Я поливаю его каждый день, а он вянет.

– Куст плохо питается. Сходи к кентаврам и возьми калийные удобрения. Для шиповника это то же, что для нас хлеб.

– Я был уверен, что ты сразу поймешь, в чем дело. Обязательно подкормлю его.

Осмотрев шиповник, они прошли к мастерской и спустились вниз поздороваться с Бионом. Тельхин полировал крупный аметист. Он поприветствовал их, качнув усиками, но лапки его при этом ни на секунду не остановились. Он был очень старательным работником.

Пойдем обратно к детям, – сказала Кора. – Как бы Тея чего не испугалась.

Первое, что они услышали, выйдя на улицу, – это чей-то тихий, явно не детский голос, доносившийся из дома. Вбежав в комнату, Эвностий с облегчением вздохнул. Это была всего лишь медведица Артемиды. Они очень хорошо обращаются с детьми.

Девчонка-медведица держала Тею на руках, тихонько покачивая, и что-то говорила ей. Заметив Кору и Эвностия, она сначала испугалась, а потом по-доброму улыбнулась. Но вид у нее был неухоженный, мех явно давно не знал гребня. Она была еще совсем ребенком.

Кора бросилась к ней и, как из пасти гидры, выхватила дочь из ее рук. Эвностий даже пожалел несчастную. Медведицы Артемиды всегда были желанными гостями в его доме, он разрешал им собирать виноград, и нередко в его отсутствие они приносили ему целые ведра ежевики.

– Эта девчонка из компании Флебия, – объяснила Кора. – Она немножко изменилась, но я все равно ее узнала, даже через три года. Лучше проверь, не пропало ли чего.

Одним прыжком, как кролик, девчонка вылетела за дверь. Руки у нее были пусты, одежды, где можно было спрятать украденное, на ней тоже не было, так что ловить ее не стоило.

– Она хотела украсть, но мы просто спугнули ее, – заявила Кора. Эвностий вовсе не был в этом уверен.

– Наверное, после того, как их жилище сгорело, она вспомнила свой прежний дом в бревенчатой деревне. Ей туда нельзя идти, ведь девчонки Флебия объявлены вне закона, поэтому она пришла сюда, увидела ребенка, и в ней всколыхнулись материнские чувства.

– Если это та, которую я имею в виду, то у нее есть свой собственный ребенок, и, между прочим, жуткий вор.

Не волнуйся, ничего страшного не случилось, – успокоил ее Эвностий, – но лучше все-таки пойти домой.

Едва они отправились в обратный путь, как заметили, что Тея не просто успокоилась, а заснула. Она раньше никогда не спала днем, а уж о том, чтобы заснуть в лесу, когда можно было покричать, и речи не было. Лицо ее вдруг раскраснелось, будто она целый день провела на солнце или у нее высокая температура. К тому моменту, когда они пришли домой, Тея была уже совершенно неподвижна, и даже веки перестали подрагивать.

Эак поджидал их на верхней площадке лестницы. Он поздоровался, как всегда вежливо улыбнувшись. «Лучше бы как следует обругал меня, – подумал Эвностий, – я это заслужил, уведя детей в лес без разрешения отца». И чтобы освободить Кору от необходимости все объяснять, быстро добавил вслух:

– Кажется, Тея заболела.

Эак взял Тею из рук Коры, вынес на балкон и положил в колыбель. Затем встал рядом с ней на колени и стал внимательно вглядываться в ее лицо. Затем приложил руку ко лбу.

– Лоб у нее не горячий. Вы уверены, что она заболела? – спросил он скорее озабоченно, чем сердито. – Она спит совершенно спокойно. И, действительно, если судить по улыбке, ей снится очень интересный сон.

– Мы не можем ее разбудить, – сказала Кора. Озабоченность сменилась тревогой.

– Эвностий, беги к Зоэ.

Через несколько минут я уже стояла на коленях рядом с колыбелью. За долгие годы нашей дружбы с Хироном я научилась неплохо лечить и сразу узнала симптомы. Эак, в общем, не ошибся. Девочка не заболела, ее одурманили наркотиком.

– Что с ней произошло? – спросила я. Эвностий рассказал, как они ходили к нему в гости и как в его доме неожиданно оказалась медведица Артемиды.

– Ты говоришь, одна из девчонок Флебия? А знаешь, что они обычно делают, когда хотят успокоить ребенка? Одурманивают его. Дают ему пожевать немного травки или заваривают ее в горячем молоке.

– Но зачем же этой девчонке потребовалось давать Тее наркотик?! – закричала Кора. – Она хотела увести ее с собой?

– Не думаю. Наверное, она пришла что-нибудь украсть у Эвностия. У них ведь все сгорело. Она узнала, что он никогда не запирает дверь, и вошла, надеясь, что никого нет дома. Может, она слышала, как вы разговариваете с Бионом в мастерской, подумала, что успеет схватить что-нибудь и убежать прежде, чем вы выйдете оттуда. В доме она увидела Тею, которая своим плачем могла ее выдать. Поэтому она успокоила девочку, дав пожевать травку. Вы, неожиданно появившись в комнате, напугали ее, и она сделала вид, что просто качает ребенка.

– Тея придет в себя? – спросил Эак.

– Конечно, но когда проснется, возможно, будет вести себя довольно странно.