Крестовый поход восвояси - Свержин Владимир Игоревич. Страница 37

– Чего это они? – косясь на рыцарей, поинтересовался у меня Ропша.

– Обет умеренности в еде и питье, – так же негромко отвечал ему я. – Остатками от трапезы двух братьев необходимо досыта накормить нищего.

– Хитро, – крякнул Ропша. – А я-то смотрю, что это у господ рыцарей всегда такой взгляд голодный. А они, оказывается, жрут в полрта. Нищих кормят… Хитро.

После ужина, когда утомленные волнениями последних дней и разомлевшие от обильной еды и питья гости отправились в назначенные для них опочивальни, фон Зальца прислал оруженосца с известием, что желает говорить со мной. Оставив Лиса и Хвата в карауле, я направился за молодым воином, несшим факел, в апартаменты князя «воинствующей церкви». Отрапортовав о моем появлении, оруженосец тихо удалился, оставляя меня один на один с могущественным владыкой этих мест.

– Проходите. – Герман фон Зальца указал мне на простой стул, стоящий в глубине его кабинета, освещенного всего тремя факелами. – Садитесь, Воледар Ингварович. Впрочем, судя по гербу, который красуется на вашем щите, вас, господин воевода, можно также именовать Вальтером фон Ингварингеном. А еще точнее, на датский манер, Вальдаром Ингварсеном.

– Да, – я склонил голову, – я действительно Вальдар Ингварсен, и все названные вами имена также принадлежат мне.

Фон Зальца выслушал эти слова в полном молчании, не спуская с меня пристального взгляда своих светло-серых со стальным отливом глаз, то ли изучая черты лица стоявшего перед ним человека, то ли выслеживая, не дрогнет ли какой мускул, вскрывая неведомый коварный замысел. Методы весьма действенные, но не в нашем случае. Стараниями институтских наставников мы, не моргнув глазом, могли уверить Папу Римского, что прибыли к нему с прямым поручением от святого Петра, да еще осведомиться, не знает ли он хорошего мастера, способного изготовить запасные ключи от Царствия Божия.

– Не буду кривить душой, я весьма удивлен вашему появлению здесь.

– Отчего же? – простодушно поинтересовался я.

– Тому есть много причин, – медленно проговорил гроссмейстер, не спуская с меня пристального взгляда. – Вы, несомненно, храбрый рыцарь, но ваша жизнь… Затрудняюсь даже сказать, благоволит к вам судьба или же, наоборот, зло бичует. Я давно слежу за вами. Уже более года тому назад опальный датский принц, сопровождающий в качестве командира банды наемников ганзейские караваны, привлек мое внимание.

– В моих жилах течет доля королевской крови, однако я не принц, – поспешил поправить я.

– И все же, согласитесь, это довольно необычный факт. Затем вам вдруг повезло. Вы храбро сражались в Ливонии, поступив на службу к графу Шверинскому, затем отличились еще несколько раз и, насколько я знаю, заняли довольно высокое положение при дворе своего нового сюзерена.

– Да, я был начальником шверинской стражи.

Фон Зальца кивнул, словно показывая, что этот факт ему прекрасно известен.

– Весьма почетная должность. Перед вами открывались широкие перспективы. Еще пара лет, и вы могли бы стать одним из ближайших советников и военачальников графа Генриха. Но этот нелепый мятеж… На что вы надеялись?

Я молча усмехнулся. Что мне еще оставалось делать? Не объяснять же тевтонскому магистру возникшие в Институте волнения по поводу успехов здешней Реконкисты.

– Молчите? Правильно. Если б вы попытались уверить меня, что надеялись победить, я бы, пожалуй, закончил наш разговор. Сказать такое мог либо полный дурак, либо авантюрист, не умеющий рассчитывать свои силы. Вы не походите ни на того, ни на другого. Стало быть, вы были бы лжецом и считали дураком меня. – Он сделал эффектную паузу, наблюдая за выражением моего лица, словно ища в нем ответы на все накопившиеся ко мне вопросы. – Итак, вы подняли этот безумный мятеж. Я долго искал, что могло побудить вас на этот шаг.

Мятеж вовсе не кажется безумным, если принять во внимание, что именно он спас от пленения, а может, и от смерти короля Вольдемара. Но в таком случае даже если предположить, что вы не были заранее подосланы королем в Шверин, а действительно были вынуждены бежать из своей страны, теперь могли бы вернуться обратно спасителем его величества и почивать на лаврах сколь угодно долго. Но не тут-то было, вы обратили свои стопы на Русь! И что уж совсем удивительно, за вами последовал ваш, до недавнего времени, заклятый враг Лис Венедин, командир знаменитых лучников, входивших в гвардию графа Шверинского. И вот прошло всего лишь несколько месяцев, и я имею удовольствие принимать вас обоих в Альштадте, сопровождающих ко двору моего доброго друга Фридриха невесту его сына. Не чудо ли?

– Все в руках Господних, – пожал плечами я.

– Несомненно, – согласно кивнул фон Зальца. – Но кое-что все-таки в наших. А потому, смею вас заверить, если сейчас здесь я не получу объяснений на все мои вопросы или же они меня не удовлетворят, я найду способ сделать так, чтобы юная госпожа Альенор отправилась завтра в Трир с надежным эскортом. Но без вас. На Руси все равно не хватятся, там, как я с немалым удивлением слышал, вы недавно казнены, а мне бы не хотелось наводнять императорский двор, скажем прямо, весьма подозрительными личностями.

Закрытая связь, все это время работавшая на передачу, взорвалась в моем мозгу каскадом отборного мата.

– Я шо-то не понял?! – возмущенно заявил Лис. – Шо этот поц рыцарь нас пугает? Ему тут шо, устроить ледовое пое… гм, побоище, прямо здесь и сейчас? Я ща привяжу ближайший вороний камень туда, куда он даже не подозревает, и заставлю этим самым ловить рыбу без наживки.

– Лис, не суетись, – успокаивал его я. – Подумаешь, какая невидаль! У контрразведки возникли вполне резонные вопросы, почему это у подопытных от головы до хвоста двадцать ярдов, а от хвоста до головы двадцать пять.

– Потому шо они такой породы! – возмущался Венедин. – А ежели кто в чем ничего не рубит, так и неча ваще!

– Лис, ну что ты, в первый раз, что ли? Сейчас мы тут все складно разложим, и настанет мир, дружба, жвачка. Так, кажется, ты говоришь?

– Я по-всякому говорю, – уже заметно успокаиваясь, буркнул Лис. – Ладно, Штырлиц, разбирайся с этим гестапо, но ежели они начнут уж совсем от рук отбиваться, мы им привьем такой дипломатический иммунитет, что их любая хворь на том свете днем с огнем не сыщет.

Выслушав эту невнятную угрозу, я понял, что Лис уже окончательно стравил пар и теперь вполне готов к конструктивным действиям.

– Ладно, слушай, что я говорить буду, и запоминай. Если что, твоя версия должна быть похожа на мою.

– Давай, Капитан, – напутствовал меня Лис. – Отечество смотрит на тебя зажмуренными от ужаса глазами и ждет подвига.

– Ваша светлость, – начал я негромко, словно беря разбег для последних мажорных аккордов, – вы приняли меня в Альштадте как гостя, и, зная вас как достойнейшего рыцаря, я могу говорить с вами прямо и смело, не опасаясь ни за свою жизнь, ни за свою свободу. Скорее я поверю в то, что султан Египта принял христианство, чем в то, что Генрих фон Зальца способен на вероломство и нарушение долга хозяина по отношению к гостю.

Лицо магистра оставалось неподвижным, но мне все же показалось, что подобная закамуфлированная лесть пришлась ему по душе. Что ж, тон был выбран, и все, что теперь требовалось, это провести через множество известных моему собеседнику точек-фактов наиболее удобную для нас с Лисом ломаную, одну из бесконечного множества возможных.

– Прежде чем я поведаю о том, как обстояло дело, я должен открыть вам одну небольшую тайну. Впрочем, небольшой она стала только в недавнее время, до этого я бы, пожалуй, и под пыткой не поведал бы ее никому.

Глаза фон Зальца зажглись неподдельным интересом. Люди вообще падки на тайны. Человек же, наделенный почти безграничной властью, да еще глава рыцарского ордена – организации, изначально покрытой флером тайны, падок на нее во сто крат более. Сопричастность к тайне соединяет порой не хуже братских уз. Секрет же, который я намеревался открыть, вполне подходил для безболезненного разглашения.