Крутой герой - Свиридов Алексей Викторович. Страница 52

— Не знаю, если честно. Думаю, что нет.

— Девушка есть?

— Чего?

— Я говорю, ты по дороге спас прекрасную девушку от каких-нибудь мутантов, и чтоб она за тобой увязалась?

— Да вроде не было такого.

— Значит, самостоятельный. Это хорошо, это поправимо. Проведем обряд, осядешь у нас… О, а вот и ребята, легки на помине!

Где-то вдали замерцал огонек. Он мигнул два раза, потом совершил вращательное движение. Лысый наклонил голову, как бы прислушиваясь, потом с неудовольствием пробормотал:

— Ментальный ветер, факт… Не слышно ни фига. Фида! Ориентир!

Коровенка подняла голову, и желтая шаровая молния, сорвавшись с ее рогов, медленно всплыла в неподвижном холодном воздухе вверх, и повисла, освещая округу светом, немного похожим на свет большого яркого костра. Теперь, увидев в освещении ту скалу с которой он слез, Андреа поразился — во-первых тому, как смог на нее вообще взобраться, а во-вторых, тому что еще и слез с нее не сорвавшись.

Шаровая молния погасла, и вновь вокруг был только свет луны и звезд. Огонек из песков начал приближаться, и вскоре по асфальту зацокали разросшиеся до подобия плоских пластин когти двух ездовых собак — ездовых в самом прямом смысле слова, размеры позволяли усадить на каждую человека по четыре. Но всадник оказался только один, смуглокожий, в таких же шкурах, как и Лысый, но в противоположность тому с волосами густыми, длинными, заплетенными на затылке в короткую косичку.

— Ха-йа! — сдержано молвил смуглокожий. — Брат-Голова-Как-Камень-На-Берегу-Большого-Соленого-Озера принес в племя добрую еду! И не только принес еду, он привел гостя!

— Я слышу твою радость, о Брат-Лицо-Цвета-Таинственного-Сладкого-Камня-Забытых-Времен! Помоги же нам погрузить мою добычу на спину Большого-Зверя-Который-Может-Сказать-Гав-Если-Захочет, и мы вернемся к очагам племени!

Свободная от седока собака подошла к воробью, понюхала, и не дожидаясь команды, резким зубов и головы движением подбросила всю тушу в воздух так, что она шлепнулась собаке на хребет. В ночной тишине раздался отчетливый хруст, но зверь как ни в чем не бывало помотал головой и, смешно наклонив голову набок, глянул на Андреа.

— Он говорит, что тебя уже не потащит, — перевел взгляд Лысый, и успокоил пса:

— Да конечно, конечно. Нас Фидошенька дотащит. Я ведь так думаю, ты с нами?

Андреа колебаться не стал, и пошел вслед за Лысым.

Поговорка относительно коровы и седла, дескать зачем ей оно, оказалось полностью неверна. Трудно сказать, сколько времени потребовалось Лысому, чтобы приспособиться к езде на своей животине, но той пары часов, которые Андреа провел на ее спине, оказалось недостаточно. Он пробовал усесться и так и эдак, переменил десяток поз, подкладывал под зад все, что было в рюкзаке в самых разных комбинациях, но ни разу не почувствовал, что ему даже не удобно, а просто не слишком трудно сидеть.

Занятый этим, он даже и не заметил, как наступил рассвет, и начал обращать внимание на окружающее лишь когда солнце вынырнуло на небо, и сразу же принялось выжаривать остатки ночного холода.

Еле заметная тропа, по которой не торопясь трусила Фида, почти сразу же ответвилась от асфальта, попетляла между выщербленных скал, а затем пошла под уклон вдоль каменистой гряды, потом с другой стороны появилась другая, тоже все увеличивающаяся и увеличивающаяся в высоту. Изменение местности прошло в темноте незаметно, а когда стало светло, и Андреа, выбрав наименее неудобное положение, все-таки стал повнимательнее смотреть по сторонам, оказалось, что пустыня вся куда-то делась. Все ниже и ниже уходившая в каньон тропа теперь то и дело затенялась деревьями, а где-то сбоку со стен каньона срывалась сверкающая струйка воды. Андреа вдруг вспомнил «водопад» в зоне Б и коротко вздохнул — интересно, а где сейчас Ану-инэн, Голди, робот с У-у? И как они уживаются с этими Джеком-Бобом?

Сначала в воздухе отчетливо потянуло дымком, потом навстречу стали попадаться одетые все по той же моде (шкуры коротким мехом наружу) люди — и мужчины, и женщины, и дети тоже время от времени пробегали мимо по своим делам. На корову и ее пассажиров никто не пялился во все глаза и пальцами не указывали, хотя внимание и обращали. Только один толстяк приветственно махнул рукой, и подняв другую, со свернутой из листьев самокруткой, крикнул: «Лысый, огоньку дай?»

Это была явно рядовая ситуация — Фида безо всякой команды небрежно прицелилась, метнула молнию, и толстяк с наслаждением затянулся дымом, вонючесть которого вполне ощущалась даже на таком расстоянии.

«Наверное, стоит расспросить, а куда мы собственно едем? И почему этот человек так уверен, что я осяду у них?» — начал раздумывать Андреа, но приступить к делу не успел: тропа описала плавный полукруг, и его глазам открылось поселение, в котором и обитало племя Лысого.

Здесь были легкие строения разного рода — конусообразные, обтянутые кожами, полукруглые соломенные, слегка обмазанные глиной, бамбуковые, крытые широкими листьями, и даже непонятно как существующие здесь купола из снежных кирпичей. Всех их объединяло одно — ощущение временности и непостоянства, все были сделаны явно на скорую руку, но в то же время жили в них всех достаточно давно: тропинки между жилищами были хорошо утоптаны, а крыши, особенно кожаные — выгоревшими на солнце.

Сновали люди, кто-то гнал вдаль стадо странной скотины — рога, шерсть и размеры барана, но две мясистых ноги и короткие обрубки крыльев напоминали о ее птичьем происхождении. На дальнем краю селения лежали, что-то грызя, уже виденные ночью собаки, а на центральной площади горел большой костер, в дыму которого виднелись насаженные на вертелы куски мяса — наверное, ночной воробей готовился к раздаче населению, да и собаки тоже скорее всего расправлялись с его костями.

— Ну вот он, каньон Слокума! — гордо сообщил Лысый. — Эх, факт побери, опять мясо без меня рубили! Ладно, сейчас тебя самому Слокуму представлю, вождю то есть, а через денек… А может и раньше, все устроится.

— Что устроится? — не вытерпел Андреа, хотя за секунду до этого решил хранить сдержаное молчание.

— А вся твоя история. Я же говорил, у нас с этим просто, тем более что ты не сценарный.

Вождь жил как раз в одном из сверкающих белизной на солнце иглу, которое при ближайшем рассмотрении оказалось сложенным не из снежных блоков, а из блоков пенопласта. Тем не менее вождем оказался классический эскимос, невесть как не истекший насмерть потом в своей отороченной цветной каймой кухлянке. Прищурив и без того узкие глаза, он окинул посетителя взглядом с ног до головы, и сказав «Однако, халасо!», отвернулся. Лысый дернул Андреа за рубаху, и выведя вновь на улицу принялся растолковывать краткую речь вождя.

— Ну, значит так. Поскольку я тебя сюда привел, я же за тобой и приглядывать буду. Пока поживешь у меня, а дальше сам чего-нибудь построишь. Да не смотри ты все в даль, не видать отсюда гор твоих! Пойдем лучше, улицей пройдемся.

И он пошли улицей — такое громкое название носила самая широкая из вытоптанных тропинок между двух более или менее ровных рядов жилищ. Как-то само собой именно здесь им стали попадаться по дороге исключительно женщины и девушки, причем все как на подбор, хотя и разных типов лиц, но невысокие, смуглые, крепкогрудые и крутобедрые. Однообразность их сложения вдруг напомнила Андреа, как он уж удивлялся тому, что видит одновременно множество по-одинаковому красивых женщин. «Что-то знакомая больно картина! Правда тогда они все были длинные и тонкие, а эти пониже будут, и покрепче… Хотя до Ану-инэн им конечно далеко!»

Равнодушными к проходящим девушки не оставались. Одни широко улыбались Андреа, другие многозначительно смотрели искоса, а были и такие, что гордо отворачивались, хотя в последний момент из-за вздернутого плеча мелькал горячий взгляд. И тоже как-то само собой получилось, что уже раз встреченные, они все вновь оказались на пути, но уже небольшой цветастой толпой.