Крутой герой - Свиридов Алексей Викторович. Страница 64

Через некоторое время толпа оказалась на чем-то вроде площади — приспособленные под жилье конструкции расступились по сторонам, оставив широкое свободное пространство, с одной стороны очерченное рвом, с другой — развалинами некогда циклопического бетонного строения. Кроме того, ближе к ее краям вокруг в немалых количествах были разбросаны помятые остовы машин — от том, что это были именно машины иногда можно было догадаться только по колесам торчащим из крупноразмерного подобия смятого комка фольги.

Клыкастый аппарат затормозил. Ржавые тоже прекратили свое движение, и всеобщий энтузиазм несколько утих: здравницы в честь «Жоры» звучали реже, да стрельба практически сошла на нет. Андреа некоторое время поошивался вокруг машины, потом смекнул, что все потихоньку разбредаются по сторонам, и рассаживаются — кто на землю, а кто на развалины или куски автомобильных кузовов. С десяток ржавых залезли на возвышающийся над окружающем кран с бессильно опустившейся стрелой, и теперь переругивались друг с другом за место около кабины: ругань закончилась звучным ударом, и один из спорщиков с криком полетел вниз, ударяясь о перекладины. До земли он не долетел, а после одного из ударов его отшвырнула к стреле, и замолкшее тело повисло, застряв в остатках тросов. Часть зрителей снизу отреагировала аплодисментами.

«Похоже, самое время смыться!» — решил Андреа, и демонстративно положив ружье на плечо, чтобы хоть чем-то походить на остальных, независимой походкой направился в сторону крана.

— Алло, чувак! Ты кудай-т намылился? — пронзительный женский голос говорил в манере, точь-в-точь похожей на манеру разговора Джека. Андреа, готовый ко всему обернулся, и увидел тощую девицу, не имеющую на себе ничего, кроме обтягивающих джинсовых шорт на ногах и волос, торчащих гребнем на голове. Впрочем, обилие разноцветных татуировок скрадывало наготу ёе остального тела — оно и к лучшему, решил Андреа.

— А чё, нельзя что ли, а крохотуля? — подделываясь под местный ленивый и гнусавый выговор спросил он.

— По мне, так хоть в сортирную яму ныряй, — великодушно разрешила девица. — Но только после игры. Я не коза занюханная, за пять минут до дела нового цивила искать. Кататоники уже в пути, так что скоро начнем…

Видимо Андреа не сумел сдержать изумленной мины, потому что девица вдруг нахмурилась:

— Учти, козленочек, зассышь — урою! А пока что прикид почисть… Где только добыл такое, хотя колготки ничего. Сойдет. Хоть голубым понравишься. Смотри, береги, потом мне отдашь… Или сам сниму. Погоди-ка… Ой, сука, ты что, ещё пушку не сдал?! Ну как дитё малое…

Андреа, пытаясь сохранить всё-и-так-знающий вид, лениво оглянулся. За короткое время разговора, с площади схлынуло еще больше народу. Фактически на пространстве вокруг машины остались только они с девицей, монументального вида блеклоглазый мужик в шипастой косухе с трехствольным пулеметом за спиною и два парня размерами поменьше, зато восседавшие на мотороллерах с непропорционально маленькими колесиками. И еще один очень странный персонаж вскоре появился в поле зрения — откуда-то с стороны пирамидообразного «здания» (похоже, оно было создано на баз двух столкнувшихся поездов метро, вагоны которых налезли друг на друга, и образовали кучу-малу), чинно крутя педали велосипеда с отчаянно восьмерящими колесами без шин на площадь выехал изможденный старик, обветренное лицо которого, казалось состоит только из морщин и даже на взгляд колючей белой щетины. На голове у него красовалась кепка с длинным козырьком, на плечах — до дыр затертая косуха, а довершали наряд семейные, по колено, трусы в цветочек и щегольские высокие кроссовки.

Брякая по камням и многочисленным кускам расплющенных до состояния жести железок, велосипед подкатил к Андреа, и остановился. Старик зевнул — оказывается одна из морщин была все-таки ртом, и задал вопрос девице. Звучало это примерно так:

— Ты, <краткое междометие>, <существительное> <прилагательное>, <глагол> в <существительное>? <Краткое междометие>!

Однако, благодаря общению с Ану-инэн, Андреа общий смысл понял — дедушка интересовался почему все идет не так, как он ожидал увидеть.

Вопреки ожиданиям, столь нелицеприятная критика девицу не обидела, более того, восприняв её как должное, она принялась распоряжаться:

— Эй, долдон хренов! — крик был адресован верзиле. — Ты долго еще будешь свой пугач таскать? А ну за инвентарем живо шлепай. Ты, тормоз, — это уже к Андреа, — я тебе последний раз по-хорошему говорю, пулей туда же!

Какие команды достались парням на мотороллерах, он слушать не стал, а потрусил вслед за верзилой — на каждый его шаг приходилось два нормальных. Команда «пулей туда же» как нельзя лучше соответствовала надеждам Андреа — «долдон» направлялся долой с площади.

Однако надежды слинять под шумок не оправдались: монументальный мужик привел его в тесный круг возбужденно гомонящих ржавых, которые весело сняли с него пулемет, и выдали взамен что-то вроде заостренного арматурного прута, но прутом он казался только в руках самого верзилы — рядом с Андреа тот же предмет сошел бы за небольшую металлическую сваю.

Попытка ввинтится в толпу закончилась позорной неудачей: несколько беззлобных (но от этого не менее чувствительных) тычков вернули беглеца назад, и те же заботливые и ловкие руки содрали с его плеча ворованное ружье, напялили на голову запыленную шляпу-котелок, сунули в руку зонтик и теми же тычками направили назад.

Естественно, спрашивать, а что собственно происходит, он не стал, он из отдельных реплик понял, что сейчас должна начаться какая-то игра, что он в этой игре участвует в качестве «цивила», и что команда «Железный Жора» ждет от него «чтоб хохмы классные были».

Судя по всему, игра должна была начаться прямо на этой площади, хотя вполне было возможно, что это не площадь, а специальное поле. Шумящих зрителей все прибавлялось — теперь улизнуть сквозь их ряды был просто невозможно. Однако Андреа заметил, что в основном ржавые занимают места так, чтобы между ними и местом для игры было какое-нибудь препятствие — расплющенная всмятку машина, облупившаяся бетонная свая, или хотя бы канава с текущей по дну вонючей жидкостью.

Чувствовалось, как над толпой сгущается атмосфера ожидания зрелища, причем ожидания какого-то недоброго и разухабистого, как и все в Ржавом Городе. Смутный говор, и еще какой-то звуковой фон, неизбежный при большом скоплении народа добавляли напряжения. Самые нетерпеливые коротали время, развлекаясь по-своему: время от времени в публике возникали потасовки, мелькали вздымаемые над головами велосипедные цепи, а прямо у канавы двое парней с полуспущенными штанами пытались поставить в коленно-локтевую стойку грудастую блондинку. Блондинка чисто для порядка сопротивлялась, но требуемую позу постепенно принимала. Охоты смотреть на конкретно эту сцену Андреа не почувствовал, и отвернулся.

Старичок на велосипеде стоял безучастно опершись на руль. Татуированная девица, к наряду которой добавилось шипастые налокотники и наколенники, горячась что-то объясняла ему, и ее маленькие, но вислые груди с изображением обхвативших их рук (одна пара рук белая, другая черная) на каждой болтались из стороны в сторону в такт ее жестам.

Старичок сплюнул длинной струей слюны сквозь зубы, махнул рукой, и отошёл с велосипедом в сторону. Девица вернулась расстроенная, и для успокоения чувств напустилась на Андреа:

— Ну и чего ты встал как … на рассвете, идиотик? Давай, пока время есть — ручками помахай, зонтиком подергай… А то я сама ща публику тобой веселить начну!

Не найдя другого выхода, Андреа и впрямь раскрыл зонтик. Часть публики радостно заорала — в зонтике оказались три рваных дыры одна другой больше. Сунув в одну из них руку, Андреа помахал ею. Публика восхищенно взвыла, и на поле полетели пивные банки — целились в зонтик.

«Так… Похоже, я тут клоун,» — понял он, уворачиваясь под новые взрывы смеха. — «Вот уж в каком качестве еще бывать не приходилось… Ну что теперь? Гордо пойти на принцип, и погибнуть геройской смертью? Уж с этим-то у ржавых точно не заржавеет… Каламбур-с, да?»