Супружеский долг - Сэндс Линси. Страница 40

Растерянный взор Эмори обратился к другу, и он наконец закрыл рот.

— Да, — вздохнул Маленький Джордж, — похоже, модный наряд так и не умиротворил твою леди…

Вернувшись в большой зал, Эмма все еще была в ярости. Она собиралась снова запереться в своей комнате, так как не сомневалась, что, оправившись от потрясения, Эмори захочет сказать ей все, что он думает о ее выходке. Однако когда она направилась к лестнице, ведущей наверх, ее остановил Сиберт — с просьбой дать ему ключи от кладовки с пряностями. Едва она успела передать их ему, как дорогу ей заступила Мод:

— Вы с утра ничего не ели, миледи, а повар испек сладкие пирожки — специально для вас.

Надеюсь, лакомство поможет исправить ваше настроение.

Служанка проговорила все это со смущенным видом, и Эмма поняла, что она пытается загладить свое поведение за утренней трапезой, когда были обнаружены отравленные собаки. И повар тоже. Он ненавидел печь сладкие пирожки. Однако прежде чем она успела принять мирное приношение, двери большого зала с грохотом распахнулись. Она неохотно оглянулась.

— Приведите-ка мне сюда портного и его швей!

Эмма поморщилась от яростного крика мужа. Маленький Джордж поспешил выполнить его приказ, а Эмори направился к жене.

Проклиная себя за то, что не успела вовремя покинуть зал, Эмма приготовилась выслушать гневную тираду, но вдруг обратила внимание на странную походку мужа: Эмори то и дело спотыкался. Эмма в удивлении не могла отвести глаз от странных башмаков у него на ногах.

— Жена!..

Подняв глаза, Эмма увидела, что у него на голове снова высится безобразная шляпа, которую она только что сбила стрелой. Теперь эта дурацкая штуковина с погнутым пером и дырой в тулье выглядела еще более нелепо. Взор Эммы упал на разъяренное лицо под этим диким сооружением, и, несмотря на кипевшую в ней злость, она не выдержала и рассмеялась.

При этих звуках Эмори побагровел и надулся. И стал выглядеть еще глупее. Как рассерженный придворный шут. Стремясь подавить новую волну смеха, которая грозила последовать за первой, Эмма закусила губу и опустила глаза. Но тут, как назло, взгляд ее упал на цепочки, которые притягивали к коленям носки его башмаков… Битва со смехом была проиграна, и Эмма безудержно расхохоталась.

Эмори почувствовал, как сердце его мучительно сжалось. Черт побери, он напялил все это на себя, чтобы угодить ей!

— Ты находишь мою одежду забавной, жена? Холодная ярость, звучащая в его голосе, напомнила ей о собственном гневе, и Эмма сжала губы.

— Нет, муж мой. Она великолепна… если вы стремитесь занять место королевского шута.

Эмори напряженно выпрямился:

— Это последняя придворная мода. Эмма подняла брови.

— Без сомнения, она очень забавляет короля Ричарда. Неудивительно, что скоморохи теперь никому не нужны: и без них есть над чем посмеяться.

После этих слов Эмори, казалось, готов был вспылить, но Блейк торопливо схватил его за руку и, отведя на несколько шагов в сторону, прошипел:

— Проси у нее прощения!

— Просить прощения?! — возмутился Эмори. — Она только что обозвала меня придворным шутом.

— Нет. Она просто сердита. И по праву. Подумай, Эмори, как бы ты чувствовал себя сейчас, если б она обвинила тебя в попытке убить ее.

— Да, правда, — неловко ступая, он повернулся было к жене, но помедлил и снял шляпу. Буркнув что-то невнятное, он сунул ее в руки Блейку и вновь обернулся к Эмме. Но она уже сидела за столом, уставленным разнообразными лакомствами, и очень изящно пробовала их, запивая медом. Вздохнув, он направился к столу и, осторожно усевшись рядом, притих, собираясь с мыслями, прежде чем обратиться к ней.

— Жена, — наконец выговорил он, — я сожалею, что обвинил тебя в попытке меня убить.

Эмма обратила к нему холодный взгляд и надменно выгнула бровь, но тут в поле ее зрения попали его чрезмерно длинные рукава. Многие придворные носили такие, но они уже успели, приспособиться к новой моде, и концы рукавов не опускались при каждом движении в их кружки, мешая пить.

Эмори нахмурился, видя, что губы жены стали вздрагивать, рождая в нем сильное подозрение, что она вот-вот снова расхохочется. Следуя за ее взглядом, он посмотрел на свои рукава и с проклятием вскочил, хватаясь за их намокшие концы.

По счастью, рядом оказался Блейк и помог выжать мокрые рукава.

— Она считает меня настоящим шутом! — отводя друга в сторону, в отчаянии проговорил Эмори.

— Не может этого быть, — стараясь успокоить его, солгал Блейк.

— Нет, может! Она потешается надо мной.

— Постой. — Блейк стал пристально рассматривать злополучные рукава. — Этот твой дублет еще не закончен: рукава не подшиты.

Эмори тяжело вздохнул:

— Да, я попросил де Ласси дать мне его недошитым. Я хотел произвести впечатление на жену, — с горечью признался он. — Он завершит его позже.

— Хм-м… — Блейк задумчиво посмотрел на друга. — Возможно, она подобреет, если ты объяснишь ей, почему заподозрил ее.

— Ну и какую же я приведу причину? Блейк недоуменно посмотрел на друга:

— Как какую? А многочисленные отвары, которые она тебе подливает?..

— Ах да. — Круто повернувшись, он направился к столу и сел на скамью рядом с женой, на этот раз старательно оберегая рукава от кружек. — Я решил, будто ты надумала отравить меня из-за того, что ты вечно подливаешь мне в эль всякие снадобья.

Эмма сразу стала серьезной.

— Эти снадобья нужны для твоего здоровья.

— Да, конечно, — согласился он, — и я уверен, что псы были очень здоровыми… пока не сдохли. — Эмори опустил глаза и неловко заерзал на скамейке. Вдруг он оживился от пришедшей ему в голову мысли: — И они действительно спасли мне жизнь, жена! Подумай, если бы ты не подливала тайком мне все эти отвары после ранения, я не выливал бы эль собакам и мог бы вчера умереть от яда.

Эмма открыла рот для гневной отповеди, но тут до нее дошел смысл сказанного им:

— Как долго ты выливал свой эль в собачью миску?

— С первого дня, как встал с постели, — чуть поколебавшись, виновато признался Эмори, готовясь к взрыву ярости.

Однако вместо этого Эмма растерянно пролепетала:

— Так, значит, это не из-за дамианы ты делил со мной постель?

Эмори нахмурился:

— Что это еще за дамиана?

В этот момент на лестнице поднялся шум, и Эмори нетерпеливо вздохнул, увидев, что Маленький Джордж ведет к ним де Ласси и его работниц.

— Закончим этот разговор позднее, — объявил он, поднимаясь из-за стола навстречу портному и его швеям.

Уловив прозвучавшую в голосе Эмори холодность, Эмма с любопытством посмотрела на него и тоже медленно встала.

— Что происходит, милорд?

Эмори удивленно поглядел на жену: она больше не казалась сердитой, скорее озабоченной.

— Маленький Джордж спросил у повара, — с готовностью начал объяснять он, — кто вчера заходил на кухню, и узнал, что перед ужином там видели двух работниц де Ласси.

Эмма кивнула:

— Да, Гиту и Сильвию. Гита зашла попить и разговаривала со мной, пока я готовила отвар, а Сильвия появилась на кухне, когда я оттуда уходила. — Она заглянула ему в лицо. — Ты ведь не подозреваешь их?

Эмори поморщился.

— Я всего лишь хочу задать им несколько вопросов, жена. Пока это единственная ниточка, за которую можно ухватиться. — Окинув взглядом швей, он нахмурился: — Здесь только пятеро. Кто отсутствует?

— Сильвия, — неохотно сказала Эмма.

Сильвия была самой юной из девушек, помогавших де Ласси. Ей еще не было шестнадцати, и Эмме казалось нелепым одно предположение, что эта девушка способна кого-то отравить.

Маленький Джордж подвел работниц к Эмори и отступил в сторону. Тот сурово оглядел их, всматриваясь в лицо каждой. Женщины казались смущенными и встревоженными, но не более того. Де Ласси старался держаться в стороне.

— Где та, которую зовут Сильвия?

В наступившей тишине женщины переглянулись, не зная, что ответить. Наконец вперед выступил де Ласси: