Нет повести печальнее на свете... - Шах Георгий Хосроевич. Страница 44

«Генерал» подошел к Тропинину, вежливо поклонился.

– Я приношу извинения за случившееся и хочу надеяться, что вы не станете судить о гермеситских нравах по этому досадному эпизоду. Ребята немного перебрали. Вы не ушиблись, легат?

– Пустяки, – ответил Тропинин. – Вот эти бедняги действительно нуждаются в помощи.

– Мы позаботимся о своих коллегах. Не окажете ли нам честь принять участие в свадебном торжестве? Приглашение относится и к вам, синьор, – обратился он к тихо скулившему от боли Уланфу.

– Благодарю вас, однако с меня достаточно, – сказал Тропинин. – Я убедился, что химы умеют постоять за честь своего клана.

– Не так ли? Они, правда, чуть погорячились, но поверьте, если б кто-нибудь мог предположить, что вы окажетесь среди нас… Вы не представляете, сколь широкий интерес вызывает ваше пребывание на Гермесе. В прессе опубликован отчет о вашей встрече с Великим математиком, ее итоги внушают надежду, что у нас с Землей установится доброе взаимовыгодное сотрудничество. Я и сам рассчитываю когда-нибудь побывать на нашей прародине.

– Милости просим. Вам будет оказано такое же гостеприимство, какое оказывается здесь нам, землянам.

«Генерал» пропустил двусмысленность мимо ушей, проводил знатного гостя до порога, рассыпался в уверениях и на прощание даже подарил послу значок, дающий право входа в профессиональные клубы химов.

Уланфу выглядел совсем убитым, и Тропинин его пожалел:

– Не беспокойтесь, о нашей эскападе я ни словом не обмолвлюсь вашему шефу. В конце концов, я сам был ее инициатором.

– А если распространится слух?

– Этот самовлюбленный олух и его компания тоже заинтересованы не выносить сор из избы. Полагаю, если история выплывет наружу, им не поздоровится?

– Еще как, подай я рапорт…

– Но вы этого, разумеется, не сделаете, – перебил Тропинин.

Уланфу кивнул.

– Да, но мой глаз! – опять запечалился он.

– Возьмите на пару дней бюллетень или прикройте синяк пластырем. Скажете, выскочил чирей.

Уланфу окончательно успокоился.

– Я так рад, легат, что сопровождать вас доверили именно мне. Вы такой необыкновенный человек!

– Обыкновенный. А скажите мне честно, Уланфу, такие стычки часто у вас случаются?

Уланфу оглянулся, чтобы убедиться, что за ними никто не подсматривает, и утвердительно кивнул. Вид у него был виноватый, словно он совершал государственное преступление.

– И клановый шовинизм?

– И клановый шовинизм, – осмелился признать Уланфу, правда, чуть слышным голосом. Но тут же спохватился: – В целом отношения между кланами…

– Я знаю, превосходные. Как и внутри кланов.

– Не понимаю, легат.

– Прекрасно понимаете, дружище. Мы ведь с вами участвовали только что не в межклановой, а во внутриклановой драке.

Уланфу промолчал.

Ровно через полчаса после того, как Ром с Улой покинули мантуанскую префектуру, у ее ворот остановились четыре запыленных автомобиля. Поспешно высадившаяся из них группа мужчин во главе с высокой костлявой женщиной потребовали у привратника немедленно провести их к префекту. Тот вышел им навстречу и пригласил в кабинет.

– Я Марта Капулетти, это квестор Вероны и представители городских общин матов и агров.

– Мое почтение, синьоры. Чем могу служить?

– Вот предписание провинциального суда, обязывающее вас передать нам задержанных вчера мою дочь и Рома Монтекки.

Префект взял предписание и повертел его в руках.

– Какая жалость! – сказал он с огорчением.

– В чем дело? Документ оформлен по всем правилам? – встревожился квестор.

– Я бы вам и на слово поверил, коллега. Но вот беда…

– Говорите же! – властно сказала Марта.

– Понимаете, – протянул префект, – беда в том, что их здесь больше нет.

– То есть как?

– Мне самому показалась подозрительной эта разноклановая парочка. Но пришлось их отпустить за отсутствием состава преступления. Закон есть закон, – вздохнул префект, словно хотел сказать: «Черт бы его побрал!»

– Однако они были задержаны по обвинению в нарушении права собственности.

– Верно, квестор, верно. К сожалению, обвинение не подтвердилось. Я получил свидетельство, что хозяин дома Ферфакс сам предложил им обосноваться у него и с этой целью даже оставил дверь незапертой.

– Ну, бог с ним, с домом, но вы должны были получить объявление, требующее задержать Монтекки за похищение моей дочери.

– Да, синьора, когда вы входили, я как раз с ним знакомился. Какой негодяй! Предчувствие меня не обмануло. Знаете, просидев в этом кресле двадцать лет, начинаешь нутром чувствовать преступника.

– Что не помешало вам отпустить его с миром?

– Увы, синьора, – сокрушенно развел руками префект, – все тот же закон. Если б я только догадался раньше разобрать почту!

Марта была вне себя.

– Вы за это ответите! – заявила она запальчиво.

– Не советовал бы разговаривать со мной в таком тоне, – жестко ответил префект.

– Синьора нервничает, – вмешался квестор, – не обижайтесь. От вас многое зависит. Они не могли уйти далеко, велите поднять на ноги все ваши наличные силы, и мы их схватим.

Сообразив, что префект может быть полезен, Марта сочла за лучшее изменить тактику:

– Извините меня, вы понимаете, материнское сердце…

– Конечно же, я вас понимаю! – с жаром воскликнул префект. – Не будем терять времени.

Он включил селектор и отдал необходимые распоряжения. Стая полицейских роботов кинулась разыскивать беглецов. Они разделили на квадраты весь прилежащий район и принялись методически его прочесывать, заходя в каждый дом и осведомляясь, не просила ли здесь приюта молодая пара. Префект лично руководил операцией, а Марта Капулетти сопровождала его в роли комиссара.

…Взявшись за руки, Ром и Ула вышли из префектуры. Положение у них было незавидное: некуда идти, некого просить о помощи, появляться в общественных местах рискованно – Рома могут узнать и задержать. Они посмотрели друг на друга и грустно улыбнулись.

Оставалось одно – связаться со Сторти по автомату. Сторонясь людей, пугаясь каждого встречного, они отыскали стоявшую в стороне телефонную будку, забрались туда вместе, и Ром набрал номер. Послышались отбойные гудки. Он повторил вызов – результат был тот же. Тогда Ром набрал другой номер.