Профессионалы - Шакилов Александр. Страница 21

На драгоценные жизни Великих Сёгунов слишком часто покушаются наёмные убийцы-шпионы, а церемониальным мечом-сэтто сиккэн, выборный представитель бакуфу, вряд ли сможет защититься, так что бронированные предосторожности никогда не бывают излишними.

Четыреста семьдесят метров в минуту — в кабинке лифта Акира взлетает на крышу небоскрёба и арендует дельтаплан.

Направляя плоскости соплами, исторгающими потоки раскалённого газа, феникс спешит к лесополосе, «зелёной зоне» между жилым районом и монстром тяжёлой промышленности — тракторным заводом, выпускающим помимо гусеничных машин кофеварки и дыроколы.

Успешная посадка.

Бодрая походка.

Восемь минут запаса.

А ровно в девять тридцать оба стажёра на месте — никаких опозданий: ни на секунду, чётко согласно расписанию. Секундантов тоже комплект: парочка профи присутствует. Врач? — решили обойтись. Специалист-хирург, пусть даже и любитель, это роскошь, а не средство оздоровления; тем более надёжных, проверенных в СИТУАЦИЯХ медиков ни у кого из присутствующих в друзьях не водилось.

Стажёры нервничают.

Курят и пьют водку.

Стаканами.

Акира тоже курит, водку не пьёт — гоняя кадык по горлу, хлещет пиво из термоса, предусмотрительно захваченного Джамалом Судзуки, стариной Джамалом, вторым секундантом.

Мальчишки — молодцы! — полноценно используют десять минут, подаренных — жизнью? — смертью… Обманчиво женственный Хисока Исузу дует второй косяк подряд, Масами Арисава слизывает языком прозрачные слёзы-остатки с горлышка бутылки калибра ноль семь.

— Кланяемся, господа, кланяемся! — Дурным голосом орёт Джамал: от неожиданности Акиру передёргивает.

Парни тоже вздрагивают: их лица мнутся вымученными — храбрыми! — улыбками. Мол, кто выживет, тот прав.

Джамала, явившегося на дуэль с конкретного бодуна, тошнит: брызги и кусочки чебурека липнут к шнуркам кроссовок и теряются в густой, запыленной выхлопами завода траве. Желудок Акиры только потому не выворачивается наизнанку, что застрял в горле: челюсти сводит судорогой. Парни? как ребятишки? — поплохело? — ничуть! — кланяются: обряд, традиция, секундант сказал — надобно исполнять.

— А может, передумаете?.. Помиритесь? Стажёры?! — язык чужой, и голос как ненастоящий: плюшевый, ватный, дрожит. Акира вытаскивает из кармана сигареты: — А? Передумаете? Ну, чего вы?..

— Исключено.

— Нет.

Мальчики, именно что мальчики — по семнадцать лет на рыло, дети! — не спеша, без суеты, обнажаются по пояс: снимают рубахи, пугая солнышко вспотевшими мускулистыми торсами.

Акира в панике: всё происходящее — не шутка, не бредовая заморочка по поводу офицерской чести, но реальное смертоубийство — и что ты, феникс, делаешь здесь?!! останови безумцев!! помешай кровопролитию!! ну же!!!..

Упругие мышцы перекатываются-играют, деформируя резко проступившие из-под кожи татуировки-заклятья — против ожогов, против удушья дымом, против угарного газа, для силы войти в пламя и смелости сгореть-умереть… Если — напоследок! — не активировать-прощупать весь комплекс сейчас, то другого момента может и не быть. У Акиры тоже есть такие рисунки: у всех профессионалов тела — самые настоящие разукрашки. Лейтенант Ода, посекундно сглатывая слюну, рассматривает татухи дуэлянтов. Знаки Общего Профсоюза — и у Хисоки и у Масами, как положено, около пупка; «огненная саламандра» фениксов — на предплечье; «белый огнетушитель» на кроваво-красном фоне-прямоугольнике — левая грудь… А крохотной округлой наколки, как у стажёра Исузу над правым соском, у Акиры нет — как-то не нуждался пока лейтенант в заклятье для увеличения размеров мужской силы…

Рисунки, много, разные — вспухают, пробивая человеческую оболочку, и гаснут дотлевшими фитилями — что ж творится-то сейчас в телах мальчишек?! какая энергия пульсирует в венах?! сколько боли разрывает осколками виски?!

— Ребятки, карманы-то выверните! — Джамал грубо отбирает у Акиры термос с пивом. — Давайте, выверните! Чо замешкались?! Быстрее пошевелитесь, раньше на кладбище отвезём!

Обижаются, зыркают из-под длинных чёлок — пустые-то карманы, чего их выворачивать? Да, понятно, порядок такой, часть стандартного ритуала, да, ерунда, а соблюсти надо. Но! — неприятно, как-то не по-людски, а?

Да только где ж тут людям взяться?! Нету тут людей! Так… — профессионалы, ложка дёгтя в муравейнике хомо сапиенсов…

Джамал что-то говорит — ребята шевелятся; опять Джамал полощет по ветру языком — перемещение обнажённых торсов…

Акира выпадает из реальности — уходит в звёздную даль, растворяется в нирване: не здесь, не сейчас. Здесь — неправильно, зря, глупо.

— Готовы? — Голоса. Издалека.

— Да.

— Так точно.

— К барьеру!

Кровожадно сверкают заточки катан.

«Среди цветов — вишня, среди людей — самурай». Хе-хе, сейчас мальчиши-малыши продемонстрируют чудеса воинской доблести: высокий мощный Масами Арисава натрое перерубит пролетающую мимо стрекозу, а лёгкий и стройный Хисоки Исузу незаметным взмахом лезвия расконопатит в коробок спичек ближайший кленовый ствол.

— К барьеру!

Камаэ-стойки. Пот напряжённых лиц. Гокаку-кэйко? Равные партнёры? Или победит хикитате-кэйко, сильнейший? Всё-таки дуэль — это не спарринг и не ката, и даже не тамэси-гири. Противники вооружены си-синто, мечами эпохи Мэйдзи.

— К барьеру! — вопит эхо в черепе лейтенанта Оды.

Первый удар.

Семэн-ути.

Плечи расслаблены. Стойка тюдан-но-камаэ перетекает в удар. Спина прямая. В одно движение: стажёр Арисава ведёт мечом — и видит из-под левого кулака личико Исузы — шаг вперед, руки выпрямляются — лезвие страстно желает поцеловать дробненького Хисоку в губы и пощупать щёчки в стиле шиацу. И — дожать рукоять кистями — это важно!

Мэн-суриагэ-мэн. Хисока отступает с левой пятки и отводит катану Масами влево-вверх — выпад с правой ноги, ответ в голову.

Нуки-вадза. Арисава уворачивается и — котэ-ути, меч вдоль меча — в запястье.

Отступление, котэ-нуки-мэн, всего шаг назад, и меч взмывает над головой. Клинок Масами Арисавы режет пустоту. Удар -…

…пальцы, большой и указательный — плывут; средний — почти в невесомости, как будто в руке чайная ложка; безымянный и мизинчик — крепко сжаты…