Экзамен для гуманоидов - Шалыгин Вячеслав Владимирович. Страница 62
Там не было ничего, кроме смешанной с морем линии горизонта, но я примерно представлял себе, что видит бывший космодесантник. Воспоминания посещали меня не так уж часто. Слишком многое мне пришлось пережить, и выуживать без особой нужды все это из памяти не было ни желания, ни возможности. К тому же представлялось абсолютно нереальным выделить какое-то главное событие, какой-то переломный момент моей бурной жизни.
И все же я его понимал. Десятки раз, когда наши премудрые ученые пытались облегчить мне существование, «потеряв» записи моей памяти, я устраивал вселенский скандал и отвоевывал свое. Я возвращал вместе с воспоминаниями наивысшее наслаждение, которое получает человек, рассматривая горизонт и прокручивая в мыслях детали ушедших приключений, волнений и чувств. Это всегда было моим главным условием. Подсовывая голову под сканер Многоканального Обучающего Конструктора и твердо зная, что закладываемая им личность не имеет ни малейшего отношения ко мне настоящему, я требовал от инженеров оставить включенной «запись». Теперь на досуге я вспоминаю себя кем угодно: разведчиком, солдатом, врачом, академиком. Это были другие люди, и это был я. Раз память при мне, значит – точно я. В Отделе Подготовки Операций меня считали сумасшедшим землянином, который совершенно не заботится о своем здоровье.
«Оставь на память по паре эпизодов из каждого задания, зачем тебе помнить все?» – так они говорили каждый раз, когда я возвращался в Центр.
«Нет – отвечал я, – все, что у меня есть, это многократно перекроенные мозги и постоянно меняющее очертания тело, спасибо вам и гримерам. Пусть хотя бы содержимое этих самых мозгов будет связано какой-то красной нитью».
Во всех воплощениях я был собой потому, что помню об этом все подробности. Такое вот странное обоснование.
– Ты неплохо устроился, – Гюнтер вдохнул морской воздух полной грудью и внезапно, так же как сменил тему беседы, уселся на песок.
– Два года заслуженного отпуска требуют хорошей базы. Гостиницей и ресторанами здесь не обойтись… – ответил я, кивая на стоящее в сотне метров от нас бунгало.
Кроме обустроенного интерьера, домик вмещал в себя просторную и весьма удобную кухню, а в спальне отдыхала совершенно очаровательная шатенка, я почти уверен, что, как всегда во время послеобеденного сна, поперек кровати.
– Как Женя?
Я спросил это не потому, что мне было интересно узнать, что стало пятнадцать лет спустя с девушкой, которая любила меня, а когда я исчез по делам, вышла замуж за Гюнтера. Просто мне хотелось показать, что прошлое компенсировано грузом нынешних забот и проблем и вспоминать о нем мне чертовски легко. И по поводу такой мелочи, как забытые женские клятвы в вечной любви, никаких претензий быть не может. Волкофф человек разумный, но подсознательно это могло на него давить. Или не это. В любом случае он чего-то ждал, никак не решаясь приступить к делу, которое привело его ко мне. Не пытаясь ускорить события, я выдерживал паузу, заполняя ее никчемными разговорами.
– Она в Бонне, с детьми. Ждем четвертого, вот я и отправил ее поближе к родителям.
– Поздравляю. Кто планируется, снова мальчик?
– Не хочу загадывать, но на этот раз основной детали ультразвук вроде бы не выявил…
– Это хорошо. У нас на родине говорят, что, если рождается слишком много мальчиков, – быть войне.
– Типун тебе, как говорят у вас на родине, на язык…
– Спасибо, но мы, кажется, отвлеклись.
– Да. У меня к тебе достаточно серьезное дело. Ну, ты и сам понимаешь, что по пустякам я бы не стал беспокоить такого… человека, как ты.
– Волкофф, – сказал я сухо, – я не девица, и комплименты меня не интересуют.
– Извини, – полковник развел руками.
Что с ними со всеми случилось в мое отсутствие? Я, что, теперь на Земле – новое явление назаретянина народу? Даже бескомпромиссный и прямой Волкофф вдруг заюлил и скатился до каких-то почтительных интонаций. Гюнтер, очнись, это же я!
Вслух я не сказал ничего.
– Вчера в Центре Межзвездных Исследований… – полковник замялся.
– Имени академика Афанасьева, – помог я ему и усмехнулся. – Продолжай, продолжай…
– Группа неизвестных лиц ворвалась в кабинет планирования и в рекордное время, что-то около пятнадцати секунд, уничтожила все документы и базы данных…
– Не такое уж рекордное, если их было двадцать, – пробормотал я.
– Мне не до иронии, Алекс, их было трое и они совершенно точно знали, куда им следует пройти, от первого до последнего шага, а также, где и что лежит в самом кабинете.
– Кто-то пострадал?
– Вот в этом и странность. Троица вандалов прошла через парадный вход, это засекли камеры, поднялась на лифте, камеры стоят и в нем, набедокурила и убралась немного быстрее, но тем же путем. Таким образом, каждый их шаг зафиксирован, есть их фотографии. Выглядят солидно: высокие, крепкие, европеоиды, светлые волосы, зеленые глаза, похожи все трое, словно братья…
– А где странность? – в описании налетчиков меня что-то насторожило, но над деталями я решил пока не задумываться.
– Ты недослушал. Точно в это же время скончались четверо сотрудников Межзвездного Центра. Их убили выстрелами из импульсного оружия в противоположном крыле здания. И как раз на эту тему никаких видеопленок нет. Нет даже ни одного свидетеля, нет следов обуви, отпечатков пальцев… Ничего…
– Ну, понятно, отвлекающий маневр с погромом и главный удар по персоналиям. Гюнтер, ты же военный, что для тебя оказалось неясным?
– Убитые работали в отделе разработки упаковок. Понимаешь? Тюбики для космической пищи они разрабатывали, посимпатичнее да поудобнее. Их главным секретом, как мне объяснили, был портативный утилизатор отходов. Им даже в сортир было лень сбегать, не выходя из кабинета, оправлялись. Не работа, а синекура. За какие такие тайны им прожарили мозги?! За то, что они жирные лентяи?! – Гюнтер повысил голос.
– Подожди, полковник, не закипай, – я призадумался. – Надо признаться, что я поторопился с выводами. Главным в этой акции был все-таки отдел планирования. Главным настолько, что злоумышленники профессионально расстреляли четверых ни в чем не повинных людей, только бы увести расследование по ложному пути. Да, история забавная…
– Забавная?! – Волкофф даже привстал от возмущения.
– Не обращай внимания, это не цинизм, а просто скверная привычка…
– Да, я иногда забываю, что ты…
– Только не начинай этого снова, полковник…
– Хорошо. Так ты все же дослушай. После погрома нигде, даже в обязательных архивах, где фиксируется все, вплоть до того, кто к кому приставал в туалете, не осталось никаких записей. Понимаешь?
– Понимаю, понимаю… – я вяло махнул рукой, – Немец ты, немец, Волкофф. Не понять тебе нюансов русского характера, сколько не учи язык. Даже Женечка тебя не перевоспитала. Нет в архивах, значит, ерунду планировали в отделе или чекисты там под прикрытием заседали… Что тут непонятного?
– В две ерунды в одном здании я поверить могу, но в то, что за это стоит убивать – нет.
– Тогда чекисты…
– Тоже нет, я проверил.
– Слушай, Волкофф, ты же знаешь, что я не аналитик, чего ты от меня хочешь? – сдался я, услышав едва уловимое на таком расстоянии пищание своего будильника в бунгало.
Сейчас проснется моя «Пятница» и, заметив нас вдвоем, устроит сцену обиды. Любой человек, разговаривающий со мной о делах, автоматически становился ее кровным врагом, так как мог вовлечь меня в очередную операцию и прервать нашу отпускную идиллию на тропическом острове.
Сам я, честно говоря, был бы уже не прочь повстречать такого человека…
– Ты разве не уловил главного?
– Того, что все это произошло в учреждении имени меня или упоминания об импульсном оружии?
Волкофф облегченно вздохнул и улыбнулся.
«А ты думал, я с годами глупею?»
– Вот именно, Алекс, все бы ничего, но мы нашли оружие. Его, как это принято у местных убийц, бросили на месте преступления. Это импульсный пистолет весьма свежей модели, изготовленный на Метрополии, без серийного номера и характерных признаков. Он безлик даже для опытных экспертов. Доподлинно о нем известно только одно: на Земле такого оружия быть не может. Получается, что, оставив безликое, но в то же время выдающееся оружие, преступник преследовал конкретную цель, например: заставить нас обратиться за помощью в Планетарную Разведку… По Земле там всего три или четыре специалиста. Орлов сейчас на Иго, Паша в рейсе, обо мне пока не знает никто, кроме тебя и Хозяина, да и вообще, на легальных операциях теперь специализируешься только ты…