Черняховский - Шарипов Акрам Агзамович. Страница 68

На временную огневую позицию приехал комбриг Ершов. Он проверил готовность исходных данных и утвердил решение капитана Пелипаса.

— Товарищ полковник, сами приехали стрелять по Гитлеру на прямую наводку? — улыбаясь, спросил лейтенант Кузнецов.

— Нет, товарищ лейтенант, нам еще с вами до Гитлера, пожалуй, не достать, а вот по цитадели милитаристов фашистской Германии — Восточной Пруссии посчастливится огонь открыть первыми.

Орудие весом в восемь тонн на переднем крае бесшумно было приведено в боевую готовность. Ни у кого не было сомнения, что после первого выстрела немцы смогут точно определить место нахождения пушки-гаубицы и накрыть ее из своих огневых средств.

Артиллеристы, от командира орудия сержанта Никифорова и до командира бригады полковника Ершова, очень рисковали. И не зря они не отгоняли тягачи, не глушили моторы, продолжали работать на малых оборотах. В двадцать два часа комбриг Ершов, осмотрев перед открытием огня все досконально, объявил: стрельбу он обязан отменить. Не было готово главное — укрытие для людей боевого расчета от вражеского огня и на тот случай, если не выдержит ствол.

Готовить укрытия не хватало времени. Раздумья полковника Ершова прервал капитан Пелипас.

— Разрешите, я один «разогрею» ствол, — попросил он, — а вы все пока побудете у придорожного кювета?

— Рискованно, при такой нагрузке ствол может и не выдержать.

— Товарищ полковник, и все же разрешите рискнуть одному?

Все расположились в кювете, капитан Пелипас шагнул в темноту. Комбригу минуты ожидания показались часами. И вдруг раздался оглушительный выстрел. Еще не успел развеяться пороховой дым, как к орудию устремились полковник, сопровождающие его командиры и боевой расчет пушки. Ефрейтор Григорий Афанасьев открыл затвор. На траву шлепнулась горячая гильза. Заряжающий ефрейтор Барий Багаутдинов забросил в открытый затвор 43-килограммовый снаряд, затем гильзу с зарядом. Орудие снова было готово к стрельбе. Враг молчал. Наводчик орудия младший сержант Поздняков, хорошо знавший свое дело, быстро поправил сбившуюся при выстреле наводку. Тотчас же шнур передал комбригу. Полковник, сняв фуражку, обернулся к стоявшим артиллеристам и вполголоса торжественно скомандовал: «За Родину, по фашистской Германии огонь!» Он дернул шнур, и раздался выстрел, вновь нарушивший тишину ночи. В почерневшее небо взметнулся яркий сноп.

Связисты артиллерийской бригады с разрешения командования подключились на армейскую линию связи. Полковник Ершов доложил командующему фронтом Черняховскому:

— Товарищ генерал армии, по городу фашистской Германии Ширвиндту вверенная мне бригада совершила выстрел из тяжелой пушки-гаубицы.

— Поздравляю вас и весь личный состав бригады с перенесением огня возмездия в логово врага!

— Товарищ командующий, разрешите по крепости в Ширвиндте выпустить весь боекомплект пушки?

— А ствол выдержит на таком пределе?

— Выдержит!

— Тогда благословляю! Пусть фашисты запомнят, что огонь возмездия неминуем!

…Наконец на земле врага, откуда пришла война, разорвался тридцатый тяжелый снаряд.

Гитлеровцы спохватились, когда пушка сержанта Никифорова уже оставила свою временную огневую позицию. Фашистские снаряды и мины с опозданием перепахали район заброшенного фольварка, где только что наводило ужас на гитлеровцев дерзкое орудие смельчаков.

Боевой расчет благополучно вернулся на батарею. На опушке леса командующий артиллерией армии генерал Бодров приказал построить боевой расчет. Поздравил артиллеристов с победой и объявил о представлении их к правительственным наградам.

На той стороне линии фронта бургомистр города Ширвиндта Мюллер возвестил гауляйтера Восточной Пруссия Коха об обстреле города корабельными пушками и об имеющихся потерях. Кох удивился докладу бургомистра. Он категорически возразил, утверждая, что никакая корабельная пушка не может достать Ширвиндта, назвал все это паникой и приказал произвести расследование случившегося.

Интересная судьба выпала на долю прославленной пушки-гаубицы № 3922. Она потом била гитлеровцев под Варшавой и на Одере. Здесь смертью храбрых погиб ее командир старший сержант Никифоров, рабочий человек со стекольного завода имени Дзержинского из города Гусь-Хрустального. Боевые товарищи похоронили с почестями скромного и мужественного Якова Ивановича Никифорова на окраине Цибингена, у дороги, что ведет к Одеру. Эстафету подхватил верный его ученик — старший сержант Василий Семенович Конашев. Ему посчастливилось сделать 4900-й выстрел по окраине Берлина и закончить свой боевой путь на Эльбе.

Так же, как судьбы людские, судьбы боевых машин складываются по-разному. В конце Великой Отечественной войны решено было направить пушку-гаубицу № 3922 на вечное хранение в артиллерийский музей в Ленинград.

В 1950 году бывший отважный разведчик артбрига-ды, куда входило знаменитое орудие, старший лейтенант Виктор Константинович Рыков решил навестить «боевого однополчанина». Каково же было его разочарование, когда он не нашел знаменитую пушку-гаубицу.

След ее затерялся. И только благодаря неустанным поискам старшего лейтенанта запаса Рыкова орудие нашлось. Девятого мая 1971 года орудие № 3922 по праву заняло принадлежащее ему достойное место в Центральном музее Вооруженных Сил СССР среди боевых реликвий советской воинской славы, вместе с реликвиями генерала армии Черняховского в войсках, под водительством которого знаменитая пушка-гаубица сражалась!

События на левом крыле фронта развернулись так, что противник был вынужден бросить туда главные силы, ослабив свою оборону в полосе 5-й армии. Генерал Крылов воспользовался этим и 2 августа нанес удар в направлении Науместиса. Вперед вырвались полки генералов Городовикова и Калинина.

В начале августа войска 3-го Белорусского фронта освободили город и железнодорожные станции Расейняй, Мариамполь, Калвария и сотни других населенных пунктов Советской Литвы.

Фашисты, отступая, неистовствовали. Каждый свой шаг отмечали огнем и смертью. В местечке Бельверишкис спалили все дома и расстреляли мирных жителей за то, что те не согласились покинуть родные места по их приказу. Войска Черняховского от границы Восточной Пруссии отделяло всего двадцать километров. Враг непрерывными контратаками пытался остановить их наступление.

Немецко-фашистское командование в район Вилка-вишкиса бросило в бой из своего резерва танковую дивизию и части двух новых пехотных дивизий. 10 августа противнику удалось прорвать фронт наших войск. Под натиском превосходящих сил 222-я стрелковая дивизия вынуждена была оставить шоссе Мариамполь — Вилкавишкис. Город Вилкавишкис неоднократно переходил из рук в руки. Черняховский в решающий момент бросил в бой из резерва свой 2-й гвардейский танковый корпус. Не выдержав стремительного натиска, враг отступил, оставив на поле боя восемьдесят подбитых танков.

Последние десятки километров перед границей были особенно трудными. Танкам приходилось преодолевать минные поля, противотанковые рвы, пехоте — по три ряда колючей проволоки, по четыре линии траншей на каждой оборонительной позиции.

В штабах дивизий и армий расстояние, оставшееся до границы, офицеры давно измеряли на картах миллиметрами.

К четырнадцати часам передовые части генерала Городовикова ударили противнику во фланг и продвинулись еще на четыре километра. Наступательный порыв воинов нарастал с каждым часом. Не было у них большего желания, чем быстрее вырваться к границе 1941 года — реке Шервинте. Одно из многих соединений фронта, 184-я стрелковая дивизия, с начала Белорусской операции прошла с боями более шестисот километров. Три года назад в Прибалтике она одной из первых приняла бой с гитлеровскими полчищами. Стояла насмерть у стен Сталинграда. И вот вернулась…

Передовой батальон этой дивизии, которым командовал капитан Губкин, шаг за шагом приближался к пограничной реке Шервинте. Позади остались Барздай. Пильвишкяй. Продвижение батальона приостановилось на подступах к Жвиргждайчяю. Соседи слева вели напряженные бои, пытаясь прорваться в направлении пограничного города Кибартая.