Уилт непредсказуемый - Шарп Том. Страница 14
Дома он разулся, из прихожей попал в гостиную и через десять минут уже дрых на диване.
Проснувшись утром, Уилт услышал, как Ева гремит на кухне кастрюлями, а близняшки, усаживаясь вокруг стола, обсуждают события прошедшей ночи. Уилт невидящим взглядом смотрел на занавески. Из кухни долетали вопросы девчонок – один заковыристей другого – и уклончивые ответы Евы. Как всегда, она перемежала откровенное вранье противным сюсюканьем.
– Папа ночью нехорошо себя чувствовал, мои маленькие, – объясняла Ева, – у него просто булькало в животике, а когда у него булькает, он, случается, говорит всякие бяки… А ну, Саманта, повтори, что ты сказала!.. От меня услышала?… Нет… нет, ничего такого не было в стаканчике, потому что животики не влезают в маленькие стаканчики… А я говорю, животики, моя дорогая… Булькает всегда только в животике… Саманта, откуда такие слова?.. Ничего подобного не было, и не вздумай ляпнуть в садике мисс О'Фсянки, что папа совал свою…
Уилт зарылся головой в подушки, чтоб не слышать этот бред. Ева, дрянь такая, опять за свое: несет черт те что маленьким мерзавкам, которые настолько изолгались сами, что за километр ложь чуют. Упоминание же про мисс О'Фсянки приведет к тому, что сегодня воспитательница, а вместе с ней два десятка спиногрызов услышат историю о том, как папа целую ночь купал свою писю в стаканчике для зубных щеток. Сплетня облетит всю округу, и люди придут к выводу, что Уилт – неравнодушный к стаканчикам фетишист.
Еву он ругал за глупость, себя за то, что нажрался как свинья. И тут о себе напомнило вчерашнее пиво. Он вылез из спального мешка. В прихожей Ева одевала близняшек. Уилт подождал, пока за ними захлопнется дверь, и через прихожую захромал вниз в туалет. Здесь он понял, как опростоволосился. Между ногами висел огромный и прочный рулон лейкопластыря.
– А, черт! – пробормотал Уилт. – Уж нажрался, так нажрался. И когда я успел себе такое накрутить?
Память отказывалась выдавать подробности. Он оседлал унитаз и задумался, как бы избавиться от пластыря без излишних страданий. Опыт подсказывал, лучше всего отлепить пластырь одним рывком. Однако в данной ситуации это было бы неумно.
– Нет, так можно оторвать все к чертовой матери, – вздохнул он. – Лучше поискать ножницы.
Уилт вышел из туалета и осторожно выглянул из-за перил на лестницу, чтобы не нарваться на Ирмгард, если та выйдет из своей мансарды. Хотя вряд ли, учитывая во сколько она пришла. Наверное, все еще в постели с каким-нибудь проходимцем. Уилт поднялся наверх, в спальню. Ева обычно держала маникюрные ножницы в ящике туалетного столика. Там он их и нашел. Затем присел на кровать.
Ева вернулась, поднялась наверх и, постояв в нерешительности на площадке, вошла в спальню.
– Так я и думала, – сказала она, направляясь к окну. – Я просто знала, стоит мне только ступить за порог, как ты тут же заявишься. Но теперь тебе не выкрутиться, не выйдет! Я все уже обдумала…
– Чем? – невинно поинтересовался Уилт.
– Посмейся, посмейся, – сказала Ева и открыла занавески.
Комнату залил яркий солнечный свет.
– А я не смеюсь, – возразил Уилт, – я серьезно спрашиваю. Непонятно, чем ты думаешь, раз решила, что я охотник за задницами…
– Да как ты разговариваешь!
– Я-то разговариваю! А ты сюсюкаешь, блеешь и мычишь!
Но Ева не слушала, ее взгляд упал на ножницы.
– Правильно, отрежь эту гадость! – воскликнула она и тут же разрыдалась. – Как подумаю, что ты…
– Заткнись! – взбесился Уилт. – Я с минуты на минуту лопну, а тут еще ты воешь, как пожарная сирена! Если б вчера у тебя работала голова, а не похабное воображение, я бы не сидел здесь как последний идиот!
– Почему?
– Вот почему-у-у!.. – размахивал Уилт своим многострадальным членом. Ева с интересом осмотрела его.
– Зачем ты столько накрутил?
– Чтоб кровь остановить, черт побери! Сколько раз тебе говорить, я поцарапался об розы! Теперь никак не могу содрать этот проклятый пластырь. А под ним, между прочим, бушуют почти пять литров пива.
– Так, значит, это был обычный розовый куст?
– А что же еще?! Я тебе битый час говорю правду, только правду и ничего кроме нее, а ты все не веришь. Я расстегнул штаны, меня повело, и я накололся о розовый куст, будь он неладен! Вот и все.
– И теперь ты хочешь отклеить пластырь? Да?
– Наконец дошло. «Хочу» – не то слово. Это просто необходимо, а то взорвусь.
– Да ведь это проще простого. Берем пластырь и-и-и-и…
7
Через полчаса бледный от боли Уилт добрался до травмопункта ипфордской больницы и проковылял через вестибюль к регистратуре. Регистраторша встретила его холодным бесстрастным взглядом.
– Мне бы к доктору… – робко начал Уилт.
– У вас что-то сломано? – поинтересовалась дама.
– Вроде того, – ответил Уилт, холодея от ужаса: за их беседой следила добрая дюжина других пациентов, с более очевидными, но менее интересными повреждениями.
– Вроде чего «того»?
Тут Уилт состроил ей мину, означавшую, что с ним произошел некий конфуз. Однако регистраторша оказалась на редкость недогадливой.
– Если у вас не перелом, не ранение и не отравление, требующие немедленного вмешательства, обращайтесь к своему лечащему врачу.
Уилт подумал и выбрал «ранение».
– Я ранен.
– Куда? – спросила дама и приготовилась заполнять карточку больного.
– Ну как бы это сказать… – Уилт откашлялся, затем оглянулся.
Добрая половина пациентов пришла в сопровождении жен или матерей.
– Я спрашиваю, куда? – уже громче повторила регистраторша.
– Я же отвечаю, – прошептал Уилт, – дело в том, что…
– Я не могу возиться с вами весь день, понимаете?
– Да, да, конечно, – залепетал он, – так получилось… можно я лучше доктору скажу… понимаете…
Дама ничего не желала понимать. Либо садистка, либо дебильная, подумал Уилт.
– Я обязана заполнить карточку, и если вы не скажете… – она замолчала и подозрительно глянула на Уилта. – То у вас перелом, то вы ранены. Сами разберитесь в конце концов, у меня и так работы выше крыши.
– Я, между прочим, тоже не дурака валяю, – обиделся Уилт, – и если мне немедленно не окажут помощь, может случиться непоправимое.
Дама пожала плечами, словно давая понять, что непоправимое здесь случается каждый день и она уже привыкла.
– Вам виднее, а я обязана выяснить, что произошло и как. Иначе не пущу, и все.
Уилт уже было собрался поведать, как чертова женушка едва не спустила шкуру с его пениса, но внезапно увидел, что несколько матрон из очереди с интересом прислушиваются к их разговору. Пришлось срочно что-то выдумывать.
– Яд, – чуть слышно произнес он.
– Это точно?
– А как же, – заверил ее Уилт, – я сам выпил его.
– Сначала вы что-то себе сломали, потом куда-то себя ранили. Теперь вот яд выпили… И нечего на меня так смотреть. Такая у меня работа, ясно?
– Ясно! Пока вы, с позволения сказать, работаете, на тот свет можно отправиться, – ляпнул Уилт и пожалел.
Исполненный ненависти взгляд дамы говорил об одном: если Уилт действительно сейчас сыграет в ящик, то исполнит ее самое сокровенное желание.
– Послушайте, – уже спокойнее проговорил Уилт в надежде успокоить эту стерву, – простите, пожалуйста, если я вас обидел…
– Нахамили, лучше скажите!
– Пусть нахамил, как вам угодно. Но войдите в мое положение: напился яда, упал, сломал руку… тут поневоле выйдешь из себя. – И в подтверждение своих слов Уилт бережно погладил правой рукой «сломанную» левую. Регистраторша все равно поверила и снова взялась за ручку.
– Бутылку-то принесли?
– Какую?
– Из-под яда, что вы хлебнули.
– Для чего?
– А откуда мы узнаем, от какого яда вас спасать?
– А на ней не написано. Простая лимонадная бутылка с ядом. В гараже стояла.
– Откуда вы взяли, что там яд?
– Потому что на вкус это совсем не лимонад. – Уилт совсем запутался и пришел в отчаяние.