Филумана - Шатилов Валентин. Страница 45

– А тебя, говоришь, травинкой угостил? – вздохнула я, заглядывая в пахучий, еще теплый чугунок.

– Да ты не завидуй, – презрительно сказала Меланья. – Она горькая была. – И спохватилась. – А я разве говорила про травинку?

– Говорила, – успокоила я ее. – Где травинка-то?

– Да сжевала я ее – почти наполовину.

– И что оставшаяся половина? – поощрительно улыбнулась я. – Где она?

– Дед забрал. Выбросил, наверно. Говорю – горька? она, невкусная.

Значит, внучке – противоядие, а мне кушанье без антидота. И до встречи на том свете!

– Ну ты есть будешь? Остынет! – недовольно проговорила Меланья, даже не подозревая о ядовитом содержимом чугунка.

– Что-то я не голодная, – поднимаясь, сообщила я. – Пойду прогуляюсь. Может, аппетит нагуляю. – Кого? – удивилась Меланья. – Забрюхатишь, что ли? Так уж захотелось? А тут и обгулять тебя некому – нет же в округе никого!

– Ну, насчет забрюхатеть – к этому у меня еще пока такой уж сильной тяги нет, – не смогла я сдержать улыбку. – А чугунок ты спрятала бы на место. Чтоб не остывал. Будет чем покормить дедушку, когда вернется!

Когда я добралась до князя и увидела радостно поднимающегося мне навстречу Бокшу, то чуть не расплакалась от благодарности.

Да пусть он хоть сто раз ант! Но он не собирается меня ни травить, ни убивать всячески, а искренне, по-человечески радуется моему появлению…

– Надо выбираться отсюда, – сказала я ему вместо приветствия. – Что-то слишком горячо становится в этом проклятом заповедном лесу. Знаешь, как это побыстрее сделать?

– Знаю, госпожа, – с готовностью качнул он своею щегольской бородкой. – Дальше по дороге – версты две – есть тропка крохотная…

– Поняла, – кивнула я. – Но что с князем будем делать?

– А что? – удивился Бокша. – Я князя поохранял, все в порядке.

– Понимаешь, не могу я его здесь оставлять. Не могу.

Это не очень стыковалось с логикой. Гораздо логичнее было умчаться сейчас по указанной Бокшей тропке, найти подмогу, а потом вернуться за князем. Тем более что своим замечательным коконом он лучше меня защищен от всех врагов… Только вот не могла я его бросить – и все!

Вдруг с ним за время моего отсутствия что-то случится? Вдруг кокон ослабеет, истончится, сломается? Или лукавый Орей опять объединится с Еевом и измыслит нечто, разрушающее кокон? Или просто молния грозовая ударит в моего князя и спалит, невзирая на кокон? Да мало ли!…

Я наклонилась, попробовала сдвинуть с места прохладный монолит. Удалось! Он оказался не слишком тяжелым и легко скользил по траве.

Что ж, тем более его оставлять здесь нельзя! Найдется кто-то ушлый, запрячет князя в заколдованную горную пещеру – иши-свиши потом!

Бокша наблюдал за моими действиями с суеверным страхом. Опыт, подкрепленный строгим приказом, запрещал ему вмешиваться. Ну а если что-то делает сама княгиня – так на то ее господская воля!

– У тебя в кустах тачки никакой не припрятано? – поинтересовалась я на всякий случай.

Он отрицательно качнул головой. Да я и сама видела его мысли: налегке он из ватаги ко мне рванул.

– Придется волокушу мастерить, – сокрушенно подытожила я.

Бокша не возражал. Под моим мудрым руководством он готов был мастерить даже «КамАЗ» с прицепом!

Время уходило очень быстро: на изготовление волокуши, на укладывание в нее княжеского хрустального кокона. Последнее мне пришлось делать самостоятельно – Бокша при всем желании в этом был не помощник. Он, уже сделав волокушу, засомневался – не спалит ли ее княжеский кокон, как он палит зверей и людей? Только когда я указала на свежую, вовсе не горелую траву, по которой таскала этот кокон, он успокоился. Но от волокуши отступил подальше – на всякий случай.

Следующим этапом, потребовавшим немало времени, стало закрепление кокона на волокуше. Все опять оказалось на моих хрупких плечах, а я сама – на коленях.

Ползая вокруг потяжелевшей волокуши, я обматывала ее веревками, кусками своих нижних юбок и длинных рукавов. Бокше очень не по сердцу было обрывать с меня, его госпожи, такую красоту, но с него самого взять было нечего. Разве что оставить совсем без порток.

В результате моих трудов от хрустальной поверхности княжеского кокона почти ничего не осталось. Я обмотала его столько раз, что он стал напоминать забинтованную египетскую мумию, только что извлеченную из саркофага.

Наконец, уже почти без сил, я уселась на траву и вяло сделала отмашку Бокше:

– Пробный запуск! Он послушно впрягся в свое изделие и поташил. И тут со мной чуть не случился сердечный припадок. Потому что все мое сооружение плавно съехало с волокуши и осталось лежать посреди травы.

Услыхав мой рыдающий вскрик, Бокша обернулся, остановился и сказал наставительно: – Надо бы затягивать узлы потуже.

Убийства еще одного безвинного анта не произошло – я каким-то чудом сдержалась. Только ответила нервно: – Вот и затяни, постарайся!

Но, конечно, без моей помощи он не мог этого сделать, оставшись неопаленным. Пришлось помогать. И вылилось это в то, что помогал он мне, а основную работу выполнила я.

Я все заново размотала, раскрутила, а Бокша только старательно затягивал вновь накручиваемые повязки.

Зато второй пробный запуск нашей конструкции прошел без осложнений. Волокуша с приятным шелестом поехала по траве вслед за Бокшей, оставляя за собой широкий след примятых и надломленных стеблей.

Вот еще проблема! Незаметно нам не смыться. Волхв Орей уже небось вернулся в избушку, поглядеть на дело рук своих. И рассчитывать на то, что он, не обнаружив в избушке моего хладного трупа, бросится хлебать свои ядовитые щи, не приходилось. Он, конечно, поймет, что я пустилась в бега. И если он не дурак (а он совсем не дурак – «Хоть и выживший из ума старый маразматик!» – с чувством добавила я мысленно), то первым делом кинется разыскивать меня возле князя.

Даже странно, что он до сих пор не показался на горизонте.

Но еще покажется, можно было не сомневаться. А показавшись, немедленно обнаружит следы беглецов.

– Ну и что будем делать? – спросила я у Бокши.

– Идти! – не колеблясь ни секунды, ответил мой удалой ант.

Что мы и сделали.

Ворон вокруг не было, но я все-таки умудрилась заняться их ловлей. Тащилась позади волокуши, в ногах у князя, и полностью отдалась плавному течению мыслей Бокши. Это было такое блаженство – после всех истерик, крови и рыданий окунуться в тихую, безмятежную реку его величавых, спокойных размышлений.

Он думал о том, что видел, лишь изредка отвлекаясь на ассоциации и воспоминания. А видел все так ярко, выпукло – не видел даже, нет, – созерцал! Тяжесть волокуши ничуть не мешала ему получать удовольствие от молчания листвы вокруг тропинки, косого солнечного луча на огромной кружевной вуали паутины между деревьями, смешного танца двух бабочек, объясняющихся в любви.

Я должна была следить за узлами, чтобы кокон нашего дорогого князя вновь не съехал с волокуши, но я так расслабилась, так прониклась безграничной уверенностью Бокши, что ничего плохого в мире произойти не может… А нас догнали давно уже – и пасли, как самых настоящих баранов.

Когда я спохватилась и закрыла глаза, всматриваясь, то обнаружила кое-что новенькое. Не злую волю волхва, не осторожную внимательность Еева – нет, нас обступило тупое тяжелое давление. Никаких изысков, никакого разнообразия: в лоб – плотно и тупо.

Источник давления нашелся не сразу – слишком ровной была пелена окружившей нас тяжести. Я осторожно пощупала наверху, среди ветвей – никого. Ниже – моя мысленная рука почти скрылась в сером тумане, не встречая никакого сопротивления. Повела еще ниже, над самой землей. И оглушительный вопль заставил сердце пропустить удар. Я отдернула руку, но поздно: плотного давления как не бывало, а на пальцах имело место ощущение раздавленного слизняка.

Бокша топал вперед, не сбавляя скорости. Никакого вопля он не слышал. Получается, я своим неловким движением раздавила кого-то на мысленном уровне.