Магнолия - Шатилов Валентин. Страница 42

– Черт-те что! – раздраженно обронил Атанас, оборачиваясь в их сторону. – Совсем страна до ручки докатилась. Ну ничего нет!

– Атанасик, милый, ну а ты чего хотел? – откликнулась Нинель, небрежно вороша кучу трянья на витрине. – Сам же говоришь, что у них экономика накрывается. Вы подождите, я, может, в подсобке что отыщу…

Она исчезла, а Атанас перенырнул к Магнолии, виновато развел руками:

– Сама видишь! Даже подобрать тебе нечего.

– Может, вот это? – Магнолия неуверенно прикоснулась к свисающему с плечиков серому платьицу, своей неброскостью и практичностью сразу привлекшему ее внимание.

– Да ну – эту робу? – Атанас сморщился и отрицательно покачал головой.

– Нет, вы гляньте, что я отыскала! – возбужденно выкрикнула Нинель, появляясь перед ними с двумя платьями в руках.

Одно она сразу протянула Магнолии со словами:

– Посмотри, может, тебе понравится…

А второе развернула, демонстрируя Атанасу, любовно погладила ткань.

Атанас взял платье у нее из рук, покрутил, глянул с изнанки и вернул со словами:

– Оно ж надеванное.

– Ну и что! – пылко возразила Нинель. – Зато красивое!

Она аккуратно разложила облюбованное платье на прилавке и быстро полезла из того, что было на ней. Звякнула о мраморные плиты пола пуговичка, оборванная в нетерпении, старое платье было отброшено в сторону – и вот уже Нинель стоит в новом наряде. Разлохмаченная, но счастливая! И слегка пританцовывает, пытаясь отразиться в большом зеркале сразу со всех сторон. Магнолия боком протиснулась к кабинке из плотных шторок – ей припомнилось, что, кажется, при примерке люди переодевались именно в них. Она задернула шторку за собой, но не успела застегнуться, как в кабинке уже стояла Нинель в новом платье и придирчиво ее осматривала.

– Подвинься, а то места мало, – приказала Нинель. И обратилась к Атанасу, заглядывавшему в кабинку с другой стороны: – По-моему, ничего. Ну-ка!

Она поддернула платье на плечах у Магнолии, смущенной таким вниманием, поправила пояс и одобрила:

– Нормально! Во всяком случае, лучше, чем твои обноски.

Атанас кивнул, подтверждая, и убрал голову из щели в шторках. Хлоп! – дохнув сквознячком, исчезла из кабинки и Нинель. Магнолия внимательно поглядела на свое отражение. Задумчиво склонила голову, вздохнула. Что ж, нормально так нормально…

13

– А ведь я проголодалась! – встревоженно сообщила Нинель, когда Магнолия вышла из кабинки в своей обновке. – Атанасик, давай сообразим что-нибудь поесть!

– Ну… Надо поискать… – вяло ответствовал Атанас. – Вообще-то мы к Доктору собирались.

– А, Доктор никуда не уйдет! – капризно махнула рукой Нинель. – Перекусим – ив четыре прыжка будем у него. Пошли съестное искать!

Перекусить действительно было б неплохо – Магнолия уже чувствовала некоторое голодное неудобство в районе желудка.

– И правда, Атанас! – поддержала она.

– Короче, держись за руку, – сказала ей Нинель, и они нырнули на первый этаж, в парфюмерный отдел.

Магнолия присела на низкую жесткую лавочку, а Нинель с Атанасом, выставив ладони перед собой, пошли вдоль прилавка, собирая всякую всячину. Время от времени с их стороны слышались негромкие азартные перепалки:

– И это возьмем!

– Фу-у, что ты, не надо!

– А я говорю – надо. Я пробовала. Сам потом спасибо скажешь.

Они вернулись с ворохом каких-то пакетиков и коробок, вывалили все на лавочку.

– Знаешь, чего б еще? – многозначительно сказала Нинель. – Такого вот мягкого, длинными полосками – из того отдела, где бумажками торгуют.

– А-а, точно! – кивнул Атанас и исчез.

– И тазик, тазик побольше прихвати, – крикнула Нинель ему вслед.

– Вот, значит… – она присела на лавочку и с видом заправского шеф-повара обтерла руки о подол нового платья. Весело подмигнув, приказала: – Открывай! Доставай! Распаковывай!

Они на пару принялись сдирать обертки с кусков мыла, вытаскивать флакончики духов из коробок. Атанас появился с белым эмалированным тазиком – туда полетел принесенный им пластилин, полились остро пахнущие парфюмерные струйки, длинными желтыми макаронинами повалился из тюбиков, крем для сухой и жирной кожи.

– Живем! – удовлетворенно промурчала Нинель, тщательно перемешивая все это голыми по локоть руками.

– Мыло, мыло клади, Мага, – спохватилась она. – Ну и парочку оберток давай уж. Для терпкости. Ага, эти можно. Ты, правда, там, в Пещере, привыкла к более естественному корму – из минералов, из обогащенной воды, из растительной клетчатки. Но, помнишь, я тебе как-то приносила по моему рецепту? Тебе понравилось. Атанасик, дорогой, – а ложки? Забыл?

Атанас послушно возник рядом уже с ложками. Содержимое тазика пенилось и булькало под ловкими руками Нинель, даже как будто вскипало. И оттуда, из этого месива, поднимался аппетитный парок. Нет, не мылом и не духами он пах (Магнолия только лишь представила, что откусывает кусочек мыла – и ее передернуло). Тазик источал запах дорогого ресторана и одновременно парного молока с теплым домашним хлебом вприкуску.

– Так, еще немного… так… Ну все, – закончила Нинель, вынимая руки из клубов пара над тазиком.

Атанас подал ей заранее приготовленную тряпицу, она вытерла побагровевшие, распаренные ладони и с горделивой улыбкой сказала:

– Ну, пробуйте. Кто первый? Давай, по-походному!

Атанас запустил ложку в тазик. Магнолия последовала его примеру, зачерпнула немного, попробовала на язык.

И все-таки каждый раз это было неописуемо! Поначалу это вроде оказался борщ – роскошный, залитый сметаной, украинский борщ. Она даже прожевала кусочек мясца с жирком. И вполне естественным был переход от жирка к леденяще-пронзительной окрошке – кисленькой, освежающей, с похрустывающими огурчиками, с покалывающим язык квасом. А от окрошки путь лежал через щадяще-нежный суп с лапшой – и с курятиной! Разумеется, с молодой курятиной – вон как похрустывают хрящики на зубах! И все это из одной ложки. Да, съев одну ложку корма, просто невозможно удержаться от второй, третьей, десятой – до упора, пока не объешься. Череда первых и вторых блюд проходила по вкусовым рецепторам, то окуная их в жар, то бросая в холод – но каждый раз лаская теми ощущениями, которые рецепторам были необходимы в данное мгновение.

Наверно, это был обман рецепторов. Да чего уж – конечно, обман! Но гениальный. В одном, правда, Магнолия чувствовала свою ущербность.

Дело в том, что она никак не разбиралась в оттенках, свидетельствующих о том, что этот корм приготовлен, допустим, Николаем (светлая ему память!), а этот, к примеру, Атанасом. И еще: она совершенно не улавливала разницы в исходных продуктах – вернее сказать – предметах, веществах. Из чего бы ни делался корм, каждый раз фейерверк вкусовых ощущений казался ей идеальным, каждый раз кухни всего мира распахивались перед нею, балуя самыми невероятными изысками.

– Питья делать не будем, – строго сказала Нинель, когда ложки в последний раз скребнули по дну опустевшего тазика. – Надо спешить. Нас ждет Доктор!

Атанас разморенно потянулся, издав при этом некий утробный звук, и вдруг прыснул, засмеялся, указывая пальцем через баррикады прилавков. Там, вдалеке, в стеклянном предбаннике между наружной и внутренней дверями универмага, привставал с раскладушки местный сторож и спросонья таращился на их пирушку в глубоком оторопении. Это был милый завершающий штрих к раннему завтраку.

Все трое очень довольные собой и друг другом встали, Нинель взяла Магнолию за руку – и тут по ушам ударил оглушающий звон с дребезжанием. Это сторож включил сигнализацию.

– Дурак ты, дядя, – расстроенно ругнулся Атанас. – В такое утро…

И появился уже в закрытом стеклянном загончике рядом со сторожем. Тот в ужасе попятился, распластываясь на прозрачных дверях.

Видно было, что Атанас ему что-то сказал – повторил, наверно, свой упрек насчет утра – и для убедительности пнул ногой сторожеву незастеленную раскладушку.