Шейн - Шефер Джек. Страница 23

Фамилия этого человека была Уилсон. Так его Флетчер позвал, когда появился ковбой и привел двух лошадей. А имя у него было смешное. Старк 18. Старк Уилсон. И это еще не все…

Лью Джонсон забеспокоился и пошел в заведение Графтона, чтобы потолковать с Уиллом Атки. Уиллу всегда было известно больше всех насчет людей, которые могли бы тут объявиться, потому что он исправно наматывал на ус все, что удавалось подслушать из разговоров посетителей, забредающих в бар. Уилл сперва не поверил, когда Джонсон назвал имя. «Да что ему здесь делать?» — все спрашивал Уилл. А потом пробормотал, что этот Уилсон — поганый тип, убийца. Он — ганфайтер, говорят, умеет одинаково стрелять с обеих рук и выхватывает оружие так быстро, как самые лучшие из них. Уилл добавил, что слышал, будто он приехал в Шайенн из Канзаса, говорили, он там троих убил, и никому не известно сколько еще на юго-западных территориях, где он обычно вертелся.

Лью Джонсон все тарахтел, добавлял детали по мере того, как припоминал их. Генри Шипстед горбился на стуле у печки. Отец хмуро косился на свою трубку, рассеянно выискивая по карманам спичку. И тут Шейн заткнул Джонсона, да так внезапно, что нас всех просто поразило. Голос его был резкий, чистый, он как будто потрескивал в воздухе. Просто чувствовалось, как он начал командовать в этой комнате, нами всеми, в ней сидящими, командовать.

— Когда они появились в городе?

— Вчера вечером.

— И вы только теперь надумали рассказать об этом! — Голос Шейна звучал сердито и презрительно. — Да, Джонсон, фермером ты родился, фермером и помрешь. — И резко повернулся к отцу. — Джо, соображай побыстрее. У кого самая горячая голова? Кого легче всего завести, чтоб наделал глупостей? Это Торри? Или Райт?

— Эрни Райт, — медленно проговорил отец.

— Шевелись, Джонсон. Давай забирайся на свою кобылу и спешно лети к Райту. Доставь его сюда. И Торри подбери тоже. Только сперва Райта.

— Для этого ему придется отправиться в город, -тяжело проговорил Шипстед. — Мы их встретили по дороге, они уже въезжали в город.

Шейн вскочил на ноги. Лью Джонсон неохотно плелся к выходу. Шейн оттолкнул его в сторону. Он сам бросился к дверям, распахнул их толчком и вылетел наружу. Остановился и наклонился вперед, прислушиваясь.

— Ну тебя к черту, парень, — пробурчал Шипстед, -чего ты горячишься? Мы им сказали про Уилсона. Они заедут сюда на обратном пути… — И тут его голос угас. Теперь мы все уже слышали — по дороге неслась галопом лошадь.

Шейн вернулся в комнату.

— Вот тебе и ответ, — с горечью в голосе сказал он. Схватил ближайший стул, поставил к стене и сел. Огонь, полыхавший в нем минуту назад, угас. Он сидел, погруженный в собственные мысли, темные и безрадостные.

Мы слышали, как лошадь заскользила и остановилась перед нашим домом. Звуки были такие отчетливые, что вы будто сквозь стенку видели, как упираются передние ноги и копыта врезаются в землю. Тут же в дверь ворвался Фрэнк Торри. Шляпу он где-то потерял, волосы растрепались. Грудь ходила ходуном, будто это не лошадь неслась галопом, а он сам. Он уперся руками в дверные косяки, чтобы не упасть, и голос его прозвучал хриплым шепотом, хоть он и пытался кричать на всю комнату:

— Эрни убит! Они его застрелили!

При этих словах мы все вскочили на ноги и уставились на него. Все — кроме Шейна. Он не шелохнулся. Можно было подумать, что ему даже не интересно, что там сказал Торри.

Отец взял ситуацию в свои руки.

— Зайди внутрь, Фрэнк, — негромко сказал он. — Я так понял, что теперь мы уже ничем не можем ему, Эрни, помочь… Сядь, рассказывай толком да ничего не пропускай.

Он подвел Фрэнка Торри к стулу и усадил силой. Потом закрыл дверь и вернулся на свое место. И выглядел он сейчас усталым и постаревшим.

Фрэнку Торри понадобилось какое-то время, чтобы собраться и рассказать все по порядку. Он был напуган. Страх глубоко влез ему в душу, и он сам себя стыдился.

Они с Эрни Райтом, — рассказал он нам, — ездили на почту справиться о посылке, которую Энри ожидал. Потом заглянули к Графтону, освежиться на дорогу, прежде чем ехать обратно. Ну, последнее время все было так спокойно, что они даже и не думали про какие-нибудь неприятности, хотя Флетчер и этот новый человек, Старк Уилсон, сидели за большим столом, в покер играли. Но Флетчер и Уилсон, видать, ждали такого случая. Они себе посмеивались в кулак, а после подошли к бару.

Флетчер был любезный и вежливый до невозможности, кивнул Торри и завел разговоры с Эрни. Он сказал, что ему очень жалко, но вот ему позарез нужна земля, на которую Эрни подал заявку. Очень уж подходящее место, чтобы устроить зимние укрытия для нового стада, которое он вот-вот пригонит. Он, мол, знает, что Эрни еще не подтвердил своего права на эту землю, пяти лет не прошло. Но это неважно, он все равно согласен заплатить справедливую цену.

— Я тебе дам три сотни долларов, — сказал он, — и это больше, чем ты вложил в свои строения.

Эрни уже вложил в свою ферму куда больше. Он и раньше отклонял предложения Флетчера — три раза, а, может, и четыре. Он сразу беситься начал, как всегда, когда Флетчер заводил свои сладкие речи.

— Нет, — коротко отрезал он. — Я не продам ферму. Ни сейчас, ни потом.

Флетчер пожал плечами, как будто сделал все, что мог, и быстро кивнул Старку Уилсону. Этот Уилсон сидел и вроде как мирно улыбался Эрни Райту. Но только в глазах у него, — сказал Торри, и намека на улыбку не было.

— Я бы на вашем месте передумал, — сказал он Эрни. — То есть, если у вас есть чем думать.

— А вы держитесь подальше, — отрезал Эрни. — Вас это не касается.

— Я вижу, вы еще не слышали, — ласково так говорит Уилсон. — Я — новый деловой агент мистера Флетчера. Я устраиваю за него его сделки. Его дела с упрямыми ослами вроде тебя. — А потом сказал то, что, видать, Флетчер ему присоветовал. — Дурак ты проклятый, Райт. Только чего ж еще можно ждать от полукровки?

— Это ложь! — заорал Эрни. — Моя мать не была индианкой!

— Эй ты, фермер гибридный, — говорит тут Уилсон, быстро так и резко, — ты, кажется, сказал, что я ошибаюсь?

— Я сказал, то ты Богом проклятый брехун!

Ну, тут в салуне так тихо стало, — рассказывал нам дальше Фрэнк Торри, — что слышно было, как тикает старый будильник на полке за баром. Даже Эрни понял, что наделал, буквально в ту же секунду, как рот закрыл. Но он был просто бешеный и уставился на Уилсона совсем уж нагло и безрассудно.

— Та-а-ак, — сказал Уилсон, которому этого было вполне достаточно, и слово это протянул с угрожающей мягкостью. Потом откинул назад правую полу пиджака. Теперь кобура оказалась на виду, а из нее торчала рукоятка револьвера в полной готовности.

— Возьми свои слова назад, Райт. Иначе уползешь отсюда на брюхе.

Эрни шагнул в сторону от бара, руки у него застыли по бокам тела. Злость удерживала его на ногах, хотя он с трудом одолевал нахлынувший ужас. Он знал, что все это значит, но встретил свою судьбу лицом к лицу. Рука его твердо держала револьвер и тащила его кверху, когда первая пуля Уилсона впилась в него, и он покачнулся. Вторая пуля наполовину развернула Райта, на губах появилась пена, потом с лица исчезло всякое выражение, он обмяк и повалился на пол.

Пока Фрэнк Торри рассказывал, появился Джим Льюис, а через несколько минут — Эл Хауэлз. Дурные вести не лежат на месте. Они уже как будто знали, что что-то плохое случилось. Может, слышали этот бешеный галоп — в тихом ночном воздухе звуки разносятся далеко. Все они набились к нам в кухню, и были ошарашенные и притихшие дальше некуда, я их в жизни такими не видел.

Я тесно прижался к матери и радовался, что она меня обнимает руками. Я видел, что она мало обращает внимания на остальных. Она следила за Шейном, а он сидел в другом конце комнаты, печальный и молчаливый.

— Так, значит, выходит, — угрюмо сказал отец. — Придется нам прямо смотреть правде в глаза. Или мы продадим свои участки, и по его цене, или он спустит с цепи своего наемного убийцу. Фрэнк, а тебе Уилсон ничего не сделал?