Чародей звездолета ''Посейдон'' - Балмер Генри Кеннет. Страница 3

– Но кому это интересно, кому это нужно? – он требовал ответа, зло размахивая крошечной рукой. – Эти люди – или один человек – умерли тысячи лет тому назад. Они жили, насколько я помню, в средневековье. У них, возможно, не было даже пишущих машинок и шариковых ручек для работы. Они что, высекали свои шедевры из камня?

– Мне очень жаль, Чезлин, – Харкурт тоже встал, но из осторожности не подходил близко к маленькому человечку – приходя в агрессивное состояние, Рэндолф забывал сам себя.

– Чертовски жаль, – повторил вице-президент. Он сделал свое дело загубил труд всей жизни человека. – Я, пожалуй, пойду. Вы будете...

– Я буду бороться, конечно! Заниматься всякой чепухой вроде изучения стиля Шоу, тогда как целый безмолвный мир ждет меня, чтобы я вдохнул в него жизнь! Когда я так близок к доказательству того, что человек простой смертный человек – может сам создавать чудо жизни!

Наблюдая за профессором, Дудли Харкурт подумал: впереди – грандиозная битва.

– Всю свою жизнь я жил этой большой мечтой, в этом была цель моего существования, – Рэндолф все больше и больше понимал, что разразилась катастрофа. – За последние десять лет были закончены только подготовительные работы. Если они отберут у меня фонд Максвелла, они не только уничтожат труд десяти лет – они погубят всю мою жизнь!

Неожиданно открылась дверь, и появилась физиономия, очень сильно кого-то напоминавшая. Харкурт не узнал объявившегося молодого человека, а Рэндолф, поглощенный своими мрачными мыслями, просто ничего не видел.

– Что угодно? – вежливо спросил Харкурт. – Это кабинет профессора Рэндолфа. Чем могу быть полезен?

Молодой человек улыбнулся, что совершенно не произвело впечатления на Харкурта. Улыбка пришедшего была притворной, было похоже, что ему хотелось показать свои ровные белые зубы.

– Я думаю, ничем. Я уже сам вижу профессора Рэндолфа. Эй, дядя! Это я – Терри Мэллоу.

Услышав знакомый голос, Рэндолф сначала повернул массивную голову, а потом развернул и все свое сухопарое тело. Все еще занятый неприятными думами, он уставился в идентичное лицо – и, наконец, поняв, кого он видит, быстро двинулся ему навстречу, чтобы заключить парня в свои объятия.

– Теренс Мэллоу, – с удивлением сказал профессор и, вдруг забыв о своих собственных затруднениях, добавил:

– А мне говорили, что ты погиб.

Глава 2

Черные узорчатые стрелки часов показывали, что до полуночи осталось пятнадцать минут.

Прошло уже много времени, как вице-президент Дудли Харкурт ушел от профессора Чезлина Рэндолфа. Профессор сидел глубоко в своем кресле с подушечкой для головы, опять охваченный грустными мыслями. На краешке стола, прямо под рукой, стоял стакан с виски. По другую сторону стола небрежно сидел его племянник – Теренс Мэллоу, курил сигарету и, наблюдая за своим знаменитым дядей, размышлял над тем, как в очередной раз попросить у него денег.

Они уже долго молчали, и, хотя Мэллоу ясно видел, что со стариком что-то стряслось, молчание стало казаться ему гнетущим и способным разбить все планы, с которыми он сюда явился.

– Послушай, дядя, – рискнул заговорить Терри и тут же замолчал, раздосадованный на себя за то, что произнес это как-то очень уж по-детски.

Как никак, он был уже взрослым человеком – капитан-лейтенантом Военно-космического флота Земли, а вернее – бывшим капитан-лейтенантом.

В голове Мэллоу всколыхнулись неприятные воспоминания о недавних событиях. Но он быстро успокоился и сказал:

– Извини, что я появился так неожиданно, без предупреждения. Но я только вчера прибыл с Ригеля-5, да еще самолет прилетел в аэропорт с опозданием...

Рэндолф не слушал.

Мэллоу погасил окурок сигареты и потянулся к сигарам, слегка шурша синтетической велюровой тканью прекрасно сидевшего на нем пиджака. Дядя Чезлин любил самые лучшие сигары и не скупился на их покупку. Если он, бедный и уволенный со службы бывший флотский офицер, – решил Мэллоу собирается чего-то добиться от дяди, то нечего изображать себя независимым и благополучным.

Зажигая сигару, Мэллоу снова изучал лицо дяди. Что-то вывело старика из равновесия. Маленькое морщинистое лицо еще больше сморщилось. Мешки под крошечными глазами выглядели при плохом освещении комнаты, как синие сливы. Смешной маленький парень. У него было тщедушное тело, но большой ум. Он достиг совершенства в сфере своей деятельности, связанной с изучением молекул протеина и основы жизни – ДНК. Несомненно, только такие мощные мозги, как у дяди Чезлина, могут принести пользу в освоении современной Галактики; таким редким умом не отличается, конечно, человек, которого, можно сказать, до сегодняшнего дня, интересовали только сверхбыстрые корабли, астронавигация, учебные стрельбы и хорошенькие женщины.

На Мэллоу сильно давили его собственные проблемы, поэтому он не мог долго печалиться при виде озабоченного состояния дяди. Обвинение разразилось над головой Терри, как гром среди ясного неба, – раз он служит на продовольственном звездном крейсере, значит не может не воровать – и он был уволен со службы. Ему бы дать, кому надо, несколько взяток, обратиться в суд – и все было бы улажено. Но капитан-лейтенант Теренс Мэллоу пошел в торгпредство оптовой торговли, где члены Адмиралтейства высказались против него. В результате – одинокий бывший капитан-лейтенант без денег и перспектив вернулся домой на Землю в надежде на поддержку своего известного дяди.

А еще Мэллоу чуть не погиб – проклятья просто преследовали его. В донесениях о сражении конкретного ничего не говорилось, кроме того, что спаслось только сто девяносто человек из двухтысячного экипажа. В конце концов военный патруль, следуя по пятам злодеев, загнал их в пределы вселенной Роджера. Мэллоу не огорчился, что его имя попало в списки погибших – ему нравилось быть героем.

Итак, он прибыл сюда, сильно нуждаясь в деньгах, и застал дядю Чезлина, тягостно размышлявшего над своими собственными проблемами.

Мэллоу кашлянул, сильно задымил сигарой, кашлянул еще раз и, наконец, наклонился вперед и тихонько похлопал дядю по колену.

– Профессор Элен Чейз, – сказал медленно Рэндолф, – хочет доказать, что Шоу и Уэллс – один и тот же человек или не один и тот же.

Рэндолф взглянул на племянника своими гипнотическими маленькими глазами так пронизывающе и враждебно, что Мэллоу отпрянул назад.

– Да, она не собирается отказываться от своей затеи! – тихая злоба в голосе Рэндолфа была равносильна ударам грома в тишине университетского кабинета. – Ну, проклятие! Так нет же, черт побери! Только через мой труп!

– Прости, дядя. Я не совсем понимаю... – пытался что-то говорить Мэллоу. Это выражение в глазах старикана...

– Нет. Нет, конечно, ты не можешь знать подноготную всех тайных сговоров, происходящих здесь. Ты не знаешь, что одна из самых жизненно важных научных отраслей, за которую взялись в последние сто лет, похоже, заглохнет, так и не дав результатов, потому что некая красноволосая крашеная мадам решила выкопать парочку мертвецов, усопших тысячи лет назад, и поиграть с ними в своих никому не нужных, высосанных из пальца теориях.

По нервам Теренса Мэллоу пробежали мурашки – наверное, такой же эффект мог бы произвести появившийся вдруг перед ним настоящий дьявол, вызванный каким-нибудь колдуном. Терри, заикаясь, выдал несколько избитых фраз, а Рэндолф все это время сидел и задыхался от гнева, который старался сдерживать.

– А почему бы мне не дать волю своему негодованию? Почему мне не разделаться с этим ужасным вонючим кодлом, которое давно уже здесь сидит?

– Действительно, почему нет, дядя. По мне тоже очень крепко прошлась дубинка.

Рэндолф одарил своего племянника каким-то неопределенным взглядом. Он вспомнил, что как раз в то время, когда его сестра – бедная покойная Джули с нежными руками – вышла замуж, он только начинал строить планы той работы, которая сейчас так близка к завершению. Сколько прошло с тех пор двадцать пять или тридцать лет? Тогда первое впечатление от Фредерика Мэллоу, отца молодого человека, сидящего сейчас наискосок от Рэндолфа, было расплывчатым. Он чувствовал, что его долг предостеречь Джули, но в то же время знал: она проигнорирует все, что он ей скажет. Ее смерть стала счастливым освобождением для нее же самой. Рэндолфу казалось, точнее он надеялся на то, что некоторая живость его сестры, ее жизнелюбие, теплота, исходившая от нее, неподдельное чувство дружбы должны были передаться ее сыну – профессор очень хотел этого. Если бы Теренс Мэллоу был только Мэллоу, Рэндолф просто вежливо пожелал бы ему спокойной ночи и выпроводил бы из кабинета.