Юлий Цезарь - Шекспир Уильям. Страница 29

Равнина у Филипп.

Входят Октавий , Антоний и их войска .

Сбылись надежды наши, Марк Антоний.

Ты говорил, что враг вниз не сойдет,

А будет на горах вверху держаться.

Совсем не так: вон их войска, вблизи,

Они хотят нас у Филипп настигнуть,

Ударив раньше, чем на них ударят.

Я лучше знаю их и понимаю,

Что гонит их сюда. Они бы рады

Уйти в другое место, но спустились

С трусливой храбростью, надеясь этим

Нам выказать свою неустрашимость.

Но это ложь.

Входит вестник .

Готовьтесь, полководцы;

Противник движется в порядке стройном,

И поднял он знамена боевые.

Немедленно мы действовать должны.

Октавий, ты веди свои войска,

Не торопясь, налево по равнине.

Направо поведу, а ты налево.

Зачем перечишь мне в такое время?

Я не перечу; просто так хочу.

Движение войск.

Барабанный бой. Входят Брут , Кассий и их войска: Луцилий , Титиний , Мессала и другие .

Они стоят и ждут переговоров.

Титиний, стой: мы выйдем говорить.

Антоний, дать ли нам сигнал к сраженью?

Нет, Цезарь, лучше отразим их натиск.

Пойдем; вожди их говорить хотят.

Ни с места до сигнала.

Начнем с речей, а биться после будем.

Но мы речей не любим так, как вы.

Речь добрая удара злого лучше.

Ты злой удар приправил речью доброй.

Не ты ли, Брут, его ударив в сердце,

Кричал: «Да здравствует! Живи, о Цезарь!»

Как ты разишь, не знаем мы, Антоний,

Слова ж твои ограбили пчел Гиблы 24 ,

Ты мед у них похитил.

Но не жало.

Не только мед и жало, но и голос.

Ведь ты жужжанье их украл, Антоний,

И, прежде чем ударить нас, жужжишь.

Не так, как вы, злодеи, чьи кинжалы

Сшибались, в тело Цезаря вонзаясь.

По-обезьяньи скалясь, ластясь псами,

Вы рабски Цезарю лобзали ноги,

А Каска, трус, как пес подкравшись сзади,

Ударил в шею Цезаря. Льстецы!

Льстецы! Ну, Брут, благодари себя:

Язык его не поносил бы нас,

Когда бы внял ты Кассию.

Поближе к делу: спор нас в пот бросает,

А битва выжмет капли покрасней.

Смотрите:

На заговорщиков я вынул меч.

Когда он в ножны вложится опять?

Не раньше, чем отмстятся тридцать три

Все раны Цезаря иль новый Цезарь 25

Вновь кровью обагрит мечи убийц.

От рук убийц ты, Цезарь, не падешь,

Коль ты с собой их не привел.

Надеюсь.

Я не рожден для Брутова меча.

О юноша, и отпрыск самый лучший

Почетней этой смерти не найдет.

Школяр-драчун не стоит этой чести

В придачу с маскарадником, кутилой.

Все тот же Кассий!

Прочь пойдем, Антоний!

Убийцы, вызов вам в лицо бросаем:

Осмелитесь, — сегодня ждем вас в поле,

Коль нет — в другой раз наберитесь духа.

Октавий , Антоний и их войска уходят.

Дуй, ветер! Бей, прибой! Плыви, корабль!

Поднялась буря, и всем правит случай.

Луцилий, на два слова.

(выходя вперед)

Что, начальник?

Брут и Луцилий разговаривают в стороне.

Мессала!

(выходя вперед)

Что прикажешь мне?

Мессала,

Сегодня день рожденья моего,

Родился Кассий в этот день. Дай руку

И будь свидетелем, что против воли

Я на одно сраженье, как Помпей,

Поставить должен все свободы наши.

Ты знаешь, я сторонник Эпикура,

Но мнение свое переменил

И склонен верить в предзнаменованья. 26

Когда от Сард мы шли, на наше знамя

Спустились два орла, как на насест.

Из рук солдат они хватали пищу

И до Филипп сопровождали нас.

Сегодня ж утром вдруг они исчезли,

И вороны и коршуны взамен их

Кружат над нами и на нас глядят

Как на добычу; тени их сгустились,

Как полог роковой, и наше войско

Под ним готово испустить свой дух.

Не думай так.

Я верю лишь отчасти,

Но дух мой бодр, и я решился твердо

Опасностям всем противостоять!