Псаломщик - Шипилов Николай Александрович. Страница 33
«… Никаких надежд на это государство я не возлагаю. Но я обязан драться. Благо у меня ни жены, ни детей…»
Это Вельсапаров берет на карандаш. Он пишет: «Вдов? Холост? Детей не было? Погибли?» И читает ниже:
«… Я за строительство людьми Райской Империи на земле. Я против строительства ада, где уродуют ангелов. Детей я считаю ангелами. И не по возрастной планке, а по той небесной данности, присущей от рождения Божьим детям. Я не считаю, что время, подаренное мне от рождения до смерти, нужно тратить на потакание своим низменным инстинктам – это некрасиво. Я идеалист еще и потому, что верю в силу и свет человеческого разума – это красиво. И единственно верным устремлением людей разумных я считаю их устремление к самоорганизации в государство, способное защитить красивое в душе человека, но никак не наоборот…»
«… Поискать по дурдомам…» – пишет Вельсапаров и думает, что одиночку может защитить только счастливый случай. Такой случай – он как одноразовый шприц. Одиночка не в состоянии защищать себя сам постоянно. «… Поискать среди наших отставников…. Не зри внешняя моя, но воззри внутренняя моя…» 28.
Он поправляет колпак настольной лампы и со вниманием читает далее:
«… Вся история Европы – ложь, лукавство, войны, грабеж и геноцид с двойным аршином. Германия полностью ассимилировала западных славян в течение почти тысячи лет, лишила своей идентичности поляков, чехов и словенцев. О жертвах гитлеровского расизма умалчиваю как об очевидном факте истории. Англия несколько веков потрошила Индию и Африку, вывезя из них огромные богатства, уничтожив огромное количество мирного населения, исказив самобытное развитие сотен разных народов. Испания и Португалия осуществили зверский геноцид народов Южной Америки, вывезя из нее огромное количество золота. США уничтожили индейцев, оставили кровавый след во Вьетнаме, Корее, Ираке, Панаме, а теперь намыливаются…»
«… Намыливаются?.. – занес в память Вельсапаров. – Ненормативное выражение…»
«…и на остальные страны. Русские же колонизаторы вкладывали в развитие присоединенных народов собственные деньги, жизнь и здоровье…»
«Верно. И что?» А вот что:
«… Единственной государственной формой выживания, существования и развития русского народа является империя. Исторический имперский опыт показывает, что народы и государства тяготеют к тому или иному центру силы, а т. н. „независимых“ или „неприсоединившихся“ стран просто не бывает, отличаются только виды вхождения и нахождения в составе имперских геополитических структур».
Полковник Вельсапаров не возражал.
«Удовлетворительно… – подумал он об Анонимном Мыслителе, как профессор о студенте. – Это верно… Но временно спасает не империя, а интеримпериализм. Похоже, мидовцев вполне устраивает, если интеримпериалисты-амеры скоро устроят парад на Красной площади. А мы им милости просим, ступайте! Как некрасовский Влас, который ро?здал свое имение и сбирать на построение Храма Божьего пошел…»
Полковник продолжил чтение.
«… Сверхзадача идеалистов – построение Российской Империи Всеобщей Справедливости – РИВС. Русское государство должно строиться как многонациональная империя с абсолютистским принципом единоначалия первого должностного лица. Такое лицо отвечает своим именем в истории и будущим своих потомков за развитие государства. Модель государственного устройства на принципе разделения и независимости властей подлежит демонтажу, все ветви власти должны работать согласованно на выбранную генеральную политическую линию…»
«Где же она?» – записывает для себя Вельсапаров.
«Мы решительно отказываемся от коммунистической фразеологии, чего не сумел сделать классический сталинизм, и оперируем имперской риторикой…»
«… Неосталинист?..» – делает он пометку.
«… Марксизм как средство для достижения цели не годится по целому ряду причин. Здесь и кадры, которые решают всё, здесь и порочность людей у власти, но главная причина – это бездуховность учения Маркса, отсутствие над идеей Покрова Господа Бога. Государства, в которых квартируют современные люди, опасны для их жизни. Пора уже не удивляться тому, что родители со чада послушным скопом идут к расстрельной яме…»
«… Со чада! Посмотреть среди православных прихожан… Проверить священников и мелких клириков…» – мелкой прописью пишет полковник.
«… Сегодня наш оборонительный рубеж здесь. Наша очередная задача – провалить выборы мэра Шулепова на третий срок. Три срока пусть отбывает на Крайнем Севере. У нас, в Китаевске, двести тысяч граждан электорального возраста…»
«Ага! В Китаевске…» – выбирает он леску.
«… Их называют „целыми группами населения“, а „поллстеры“ оценивают степень сопротивления тому, что появляется в разных „Новостях“. Мы расскажем китаевцам, как была запущена в ход эта лживая практика и кто несет за нее ответственность. Лишь две тысячи из двухсот живут не голодая. Наша первоочередная задача – помочь остальным ста девяноста восьми тысячам провалить кандидата в губернаторы от левацких бесов, именующих себя правыми. Шулепов – мошенник, убийца, забулдыга, невежа и рвань. Сынишка его Прохор – растлитель малолетних…»
«… Личный враг мэра? Эмоции – с пересолом. Посмотреть судебные иски к Шулепову…» – словно бодрым утренним ветерком уже освежило Вельсапарова. Так возвращается сыскной азарт. Так мастер выходит на ковер против юниора, чтобы размяться.
«Что еще скажем, романтики, влюбленные?» – уже как к знакомцу обратился он к еще неведомой жертве. Жертва пискнула и бесстрашно продолжала:
«… Почтовые ящики, троллейбусы, заборы, газеты забиты такой откровенной чушью, что многих китаевских избирателей уже воротит от одной мысли о демократических выборах. У нас радио на каждой кухне. Мы же будем сеять, потом пожинать нужные слухи.
… Бить врага его же оружием… Олигархическое господство в России заканчивается…»
«… Широкий лексический диапазон… – пишет полковник Вельсапаров. – … Анониму иногда становится скучно писать шершавым языком плаката. Переходит на суржик. Литератор? Журналист? Платный штатный сепаратист?»
«…самоизоляция, автаркия. Но не возникнет ли у населения чувство отшельничества, загнанности в карцер, как при Советах? У большинства – отнюдь. Во-первых, хлебнули и нынче знают, с чем едят либеральную свободу. Во-вторых, свобода – это ситуация, когда ты зависишь от самого себя и только в малой мере – от внешних обстоятельств. То есть понятие свободы совпадает с понятием автаркии…»
Стремительно вошел Эрастов. Он выставил на стол бутылку лимонного цвета водки, маринованный алтайский папоротник-орляк, выкатил из охапки упругие, как теннисные мячи, лимоны, швырнул пачку сигарет, как новую колоду игральных карт. Вельсапаров взглянул раскосо, сквозь – он еще работал. Генерал кивнул на тексты и сказал, усаживаясь напротив за стол:
– Прекраснодушные мечтатели. Хорошие ребята. Живут в мире, не имеющем ничего общего с реальностью…
Он достал из столового ящичка штык-нож, разделочную доску и продолжил:
– Говоруны, не вы… Им бы лишь бы посудачить, они все куда-то строятся. Так что ты скажешь об этих бреднях?
– Недурно. Но нынче этих программ – воз и маленькие нарты, как говорят алеуты.
– Это – грамотный идеалист… – понюхал из горлышка, а уж потом разлил водку потомственный чекист генерал Эрастов. – В идеалистических категориях рассуждать логично крайне затруднительно. Эмоции! В этих же записках ничего нового как будто и нет, но – нюансы!.. Но – страсть! Но – стройность! Душевное, чувственное наполнение! Доступность для понимания обывателя, опять же! Кто это может быть в нашем Китаевске? Хохол какой-нибудь?..
28
Даниил Заточник.