Крепостная маркиза - Шкатула Лариса Олеговна. Страница 9

Впрочем, она сама виновата. Думала, что все окружающие относятся к ней с любовью и предоставляют всяческие блага, нисколько ею не заслуженные, просто так. Почему Соня ожидала, что поездка будет легкой, приятной и необременительной? Понятное дело, с некоторыми дорожными трудностями, не без того. Но чтобы она была смертельно опасна…

Роль герцогини де Полиньяк, каковую прежде Соня считала своей благодетельницей, виделась ей теперь, по прошествии времени, чуть ли не зловещей. Пусть она и спасла княжну Астахову, попавшую в лапы работорговца маркиза де Барраса. Обула, одела, дала денег. Но стоило ли все это жизни самой княжны, отправленной ею в пекло без ее ведома?

Тогда какова роль Патрика? Он, оказывается, был достаточно осведомлен о планах Иоланды. Он больше Сони знал обо всем, что происходит при французском дворе… Тогда почему он добровольно пошел на такой риск?

— Вы чувствуете себя полностью выздоровевшим? — спросила Патрика Соня, чтобы не углублять более возникшее между ними некоторое отчуждение.

— Я здоров, — коротко кивнул он. — Лесника недаром зовут мэтр Авиценна.

Но, как и Соня, он думал о своем. Что-то и его в отношениях между ним и русской княжной явно огорчало.

— Извозчик довезет нас с вами до ближайшего трактира, — продолжала говорить Софья, — а потом, по-видимому, нам придется расстаться.

— Вы хотите вернуться в Россию?

— У меня дела в Дежансоне. В Россию мне пока возвращаться не с чем. Как, вероятно, и в Версаль.

Слова, каковые они произносили в этой беседе, не выказывали того, о чем оба думали. Молчание обоих было куда красноречивей.

— Если я и считала себя кому-то обязанной, — вдруг выпалила Соня, — так это вам. Вы отнеслись ко мне как истинный друг. Поэтому я посчитала своим долгом пристроить вас в руки хорошего лекаря, а по окончании лечения увезти из этих глухих мест. Но Иоланда… За необременительную для нее услугу потребовала от меня самой жизни! Теперь, думаю, ей не в чем меня упрекнуть: роль живца я сыграла, значит, мы с нею квиты.

— Должен внести в ваши рассуждения некоторое дополнение, — откликнулся Патрик. — Я был с вами в дороге — как и прежде, во дворце, — не по своей воле, а по поручению госпожи герцогини. И, соглашаясь на поездку, я знал, на что иду. Иоланда… герцогиня вытащила меня из одной нехорошей истории, так что я тоже чувствовал себя ей обязанным.

— Значит, вы возвращаетесь в Версаль?

— Нет. Думаю, что и я свой долг заплатил. Причем кровью, что значительно дороже тех пятисот ливров, которые Иоланда внесла за меня, когда… — Он осекся, но добавил:

— Я, как и вы, ваше сиятельство, тоже могу теперь располагать собой… Наверное, я не слишком удачно выразился насчет того, что был подле вас не по своей воле. Боюсь, поэтому вы меня не правильно поняли. Я хотел сказать, что будь моя воля, то мое присутствие было бы другого качества.

Я не просто прислуживал бы вам, а и вправду служил бы для вас опорой, более надежной, чем та земля, по которой мы ступаем… Если не возражаете, мадемуазель Софи, я хотел бы остаться подле вас.

«Мадемуазель! — мысленно усмехнулась Соня. — Теперь, друг мой, я уже мадам. Вот только не хочу об этом никому говорить. И вообще помнить. Уж больно обидел меня тот, чье имя я по глупости приняла…

Однако чем бы я ни захотела в будущем заниматься, присутствие рядом такого сильного защитника будет необходимо. Думаю, обо всем остальном мы поговорим потом».

— Я принимаю ваше предложение, Патрик, — невольно слегка поддразнивая молодого человека, вслух сказала она. — Вот только не мешало бы нам с вами обговорить одну мелочь: в качестве кого вы бы хотели быть рядом со мной?

— Мне все равно, — сказал он. — На родину я вернуться не могу. Никого из близких у меня в живых не осталось. Герцогиня Иоланда… Скорее всего, она меня обратно не ждет, а в таком случае я свободен, как ветер.

— Для начала я попробую купить дом в окрестностях Дежансона, — решилась посвятить Патрика в кое-какие свои планы Соня. — Если это у меня получится, я могла бы предложить вам работу дворецкого и моего поверенного в делах. Не нотариуса или адвоката, а человека, которому я могу доверить даже свою жизнь. Возможно, находясь рядом со мной, вам придется рисковать своей жизнью… Иными словами, никакой синекуры я вам не обещаю.

Патрик едва заметно улыбнулся, но при той скупости чувств, каковую он обычно выказывал, это означало чуть ли не полный восторг.

— Ни о чем большем я и не мечтал, — коротко сказал он.

Вот так. Раз судьба преподносит Соне этого человека как подарок, не стоит и отказываться. Как говорится, дают — бери, а бьют — беги…

Соня все же подумала, что в словах Патрика прозвучала недосказанность. Она, конечно, не станет допытываться, почему он не может вернуться на родину, почему у него нет в живых никого из близких и от чего в свое время его спасла герцогиня Иоланда де Полиньяк. Но не слишком ли много в последнее время возле нее появилось людей, чье прошлое окутано тайной?!

«Разве ты не сама этого хотела совсем недавно?

Роковых тайн и приключений!» — хихикнул ее внутренний голос, и Соня вынуждена была с ним согласиться.

Агриппина, бывшая Сонина крепостная, так ей обрадовалась, что Соне стало стыдно: сама она вовсе не так соскучилась. Да к тому же в какой-то момент усомнилась в привязанности к ней бывшей горничной. А разве не выросла она в доме Астаховых? Девчонка же разве что в ноги ей не упала. Только в последний момент вспомнила, что с некоторых пор сама причислена к рангу аристократок, потому что по мужу теперь она не просто девчонка Агриппина из маленького русского сельца Киреево, а маркиза Агриппина де Баррас.

Впрочем, и этой ее значительности, и довольства собой хватило ненадолго. В душе Агриппина все еще оставалась бывшей крепостной из далекой России, которая и по-французски-то говорила с горем пополам.

— Княжна, миленькая, вы приехали за мной? За мной, да? Вы заберете меня отсюда? — приговаривала Агриппина, заглядывая Соне в глаза, и все норовила притронуться хоть к рукаву ее платья и убедиться, что бывшая госпожа ей не снится.

— Как же я могу забрать тебя с собой, глупое дитя? — снисходительно посмеивалась Соня — все-таки какая Агриппина еще девчонка, что бы с нею за эти три месяца ни случилось! — Ведь ты теперь замужняя женщина, должна при муже находиться.

— Надолго ли я замужняя! — по-бабьи, со всхлипом вздохнула Агриппина. — Не сегодня-завтра останусь вдовой горемычной. Последние денечки на земле доживает мой венчанный супруг. Грех говорить, прикрыл маркиз мой позор, женился на бедной девушке, но какой из него муж? Ни одной ноченьки мы с ним вместе не провели. Ежели бы не Эмиль…

— Какой Эмиль?! — встрепенулась Соня, которая до того слушала причитания Агриппины вполуха. — Ты хочешь сказать, тот самый?

Молодые женщины разговаривали, сидя в гостиной после сытного обеда, во время которого прислуживала сама Агриппина. Патрика Соня отправила присмотреться к каретам — она хотела купить хотя бы скромный выезд — и заодно поспрашивать, нет лив округе приличного дома или небольшого замка, а если есть, то сколько хозяева за него хотят.

Наверное, покойная маменька Сони сказала бы, что она вначале покупает подойник, а потом саму корову. Карета, выезд… Что, так и будет ее дочь жить у чужих людей, не имея своего угла?

Она отчего-то не задумывалась о том, что денег как таковых на покупку дома, равно как и выезда, у нее пока нет. Да, есть золото в слитках, которое сложено маркизом Антуаном де Баррасом в подземелье замка. И половина этого золота принадлежит Соне, по договоренности маркиза еще с Сониным покойным дедушкой. Но вот как его взять? А если точнее — как перевести его в деньги? Кто согласится получать вместо золотых луидоров какие-то там бруски? Только знающие люди. Но таких еще найти надо…

Не отпускала все еще княгиню от себя привычка к тому, что обычно всякие там жизненные проблемы решали за нее другие люди и ее сиятельство Софья Николаевна принимала это как должное. Не будь она такая размазня, разве попала бы она в положение, при котором ее судьбу стала решать герцогиня де Полиньяк? Прежде Соня ее не только не видела, но и вообще о ней не слышала. Да не просто решать проблемы, а чуть ли не саму Сонину жизнь! То есть жить ей или не жить. Если бы не ангел-хранитель Астаховых… Или, как приговаривала покойная матушка, и правда судьба дураков любит?